Основатель «1С» — РБК: «1С» и бухгалтерия — это как «слава КПСС»

Основатель «1С» Борис Нуралиев (Фото: Юрий Чичков для РБК)

«Из-за кризиса нам активнее отдают направления на аутсорсинг»

— Почему так мало российских компаний, которые полноценно конкурируют на мировом IT-рынке? Конечно, есть «Лаборатория Касперского», Luxoft, «Яндекс» и Mail.ru Group с международными амбициями, но список ограничен.

— Мало не только российских. Английских разве много? Назовите хоть одну английскую программу или канадскую ERP-систему (систему управления предприятием)? Я-то знаю, как профессионал, но вы не назовете. Американских программ несравнимо больше, чем любых других.

В России из 70 млн работающих граждан — около 1 млн айтишники. Треть из этого миллиона — специалисты «1С», треть — сисадмины, остальные — кто игры пишет, кто системы для госорганов, кто на зарубежных заказах специализируется. В Англии доля IТ-специалистов среди работающих вдвое больше, но при этом Англия не очень известна в качестве экспортера информационных технологий. Так что Россия не в таком уж убогом положении, как может показаться.

— Компания «1С» — крупнейший российский разработчик софта, но и она уступает на главном для себя рынке — ERP-систем — немецкой SAP, если ориентироваться на последние данные IDC. За 2013 год доли в денежном выражении в России оценивались в 30,5 и 49,9% соответственно.

— Что касается долей рынка. В чем измерять? Замеры во внедрениях в штучном выражении — это очень сложно, это же не автомобили посчитать. ERP-системы слишком разные как с точки зрения масштабности, так и с точки зрения стоимости. Поэтому мы предпочитаем говорить о рабочих местах — как в девелоперской сфере, где считают не количество строений, а сданные квадратные метры. У нас с зарубежными коллегами разное ценообразование. В упомянутом вами 2013 году у них лицензия на одно рабочее место стоила порядка $2 тыс., у нас — примерно $150. Поэтому из данных IDC следует, что около 83% от всех автоматизированных за год рабочих мест — наши. Но расслабляться не приходится.

— В 2014 году ваши позиции укрепились или наоборот?

— Я пока предпочитаю ориентироваться на 2013 год — он был более или менее ламинарный: не было санкций, не было разговоров об импортозамещении. Знаете, в советское время в статистике все сравнивали с 1913 годом. Я вот теперь с 2013 годом люблю сравнивать. Про рабочие места я уже сказал. В 2013-м у нас была 30,5-процентная доля, при том что в 2003-м нас аналитики IDC вообще не замечали.

Пока еще нечасто можно встретить такое явление, когда наши отечественные технологии теснят западные — к сожалению, чаще бывает наоборот. «1С: Предприятие» в этом смысле — положительный пример.

Прошлый год для российской экономики был очень тяжелым, фактически мы имеем жизнь до и после. Лицензий мы продали несколько меньше, чем в 2013 году, все-таки кризис в стране. Если обычно у фирмы «1С» декабрь — это пик продаж, то в 2014-м это был «черный вторник», растянувшийся на месяц.

По итогам 2014 года наша выручка в рублевом выражении выросла примерно на 7%. В феврале 2014-го мы планировали несколько иную динамику, но вообще для нас прогнозирование некритично — рост чуть больше или чуть меньше, мы же не публичная компания.

— Cnews Analytics по итогам 2013 года оценивал вашу выручку в 32 млрд руб. При росте на 7% получается около 34 млрд. Это похоже на правду?

— Я не спорю с этой оценкой и не подтверждаю ее.

— Почему вы никогда не раскрываете финансовые показатели компании?

— Когда-то мы публиковали данные. А потом приняли решение, что будем становиться большой корпорацией, — и перестали.

— Бизнес-модель «1С» нетипична для IT-рынка. У вас есть головная компания, которая занимается разработкой технологической платформы и типовых бизнес-решений, а есть партнеры-франчайзи и совместные предприятия, которые занимаются внедрениями и продажами. Расскажите, сколько у вас сейчас партнеров?

— Вместо «стратегий» и «миссий» у нас на сайте опубликованы шесть принципов работы, и один из них — «изучать чужой опыт, но думать своей головой». Мы многого достигли, выстраивая как раз нетиповые бизнес-модели. Например, когда начали заниматься франчайзингом, в стране практически никто не знал, что это такое.

Партнерские модели — одна из главных находок в нашем бизнесе. У нас несколько форм партнерства, которые полностью оправдали себя. В головной структуре «1С», которую я возглавляю, мы занимаемся как дистрибуцией чужих программ, например Microsoft, так и разработкой «1С: Предприятия» — собственной платформы и типовых бизнес-решений, а наши партнеры продают их и «допиливают» под конечных клиентов. Сейчас у «1С» более 10 тыс. постоянных партнеров в 600 городах 25 стран. У нас больше 6,7 тыс. франчайзи, причем из тех, кто начинал строить бизнес с «1С» до 1997 года, до сих пор успешно работает 87%. Партнерам мы оставляем 50–55% стоимости «коробки» и почти всю стоимость услуг.

Еще одна часть нашей бизнес-модели — совместные предприятия, их порядка 200. Суммарно они дают больше выручки, чем центральная «1С». Раньше мы делили доли в юрлицах 50/50, сейчас оставляем себе 51%, партнеру — 49%, что позволяет нам полностью приписать группе компаний успехи совместных предприятий при консолидации по МСФО. При этом нам важно сохранять в предпринимателях ощущение драйва и руля в руках — чтобы человек понимал, что это его бизнес и он несет ответственность. Роль центральной «1С» в СП — задание общей стратегии и та помощь, которая необходима для развития совместного бизнеса: деньгами, советом, репутацией, технологиями, площадями, контактами, доступом к сбытовой сети.

— Вы говорите, что в России кризис. Но ведь именно в этот период компании задумываются об оптимизации издержек. Весь IT-рынок, по данным IDC, в 2014-м просел на 16%, а у вас все-таки 7-процентный рост. Получается, тенденции вам на руку.

— Осознание кризиса действительно влияет на то, что бизнес приходит к сокращению затрат. Нам активнее отдают отдельные направления на аутсорсинг, например бухгалтерию. Есть исследования, что в США, например, 0,33% ВВП — внутренние услуги по бухгалтерскому и налоговому аутсорсингу, а в России — это менее 0,01% ВВП. Но российский рынок движется в этом направлении.

Аутсорсинг, конечно, не дает такую рентабельность, как, собственно, продажи софта, но зато позволяет генерировать постоянный денежный поток поступлений в компанию: вот вы платите каждый месяц за электричество или за телефон, а тут компании регулярно оплачивают пользование нашими услугами. Так что, если клиент тобой доволен, то это надолго.

— Какой прогноз у вас на ближайшие годы? Большим компаниям всегда сложнее расти, чем молодым и маленьким.

— У нас динамика хорошая. Если мы ее сохраним, через 20 лет у нас будет 120% рынка. Не впечатляет 120% рынка? Ладно, это была шутка.

Мы действительно на рынке много чего достигли — и по организации учета, и по комплексной автоматизации управления предприятием. Когда у тебя уже большая доля рынка, дальше ее наращивать не очень просто. Тем более в кризис новых клиентов на наш рынок что-то не очень много завозят.

Можно пробовать географическую экспансию в ближнее и дальнее зарубежье. Можно предлагать больше новых полезных сервисов своим существующим клиентам — например, вместе с автоматизацией основных бизнес-процессов на «1С: Предприятии» предложить им интернет-сервисы по подбору и проверке контрагентов, электронному обмену юридически значимыми документами или облачному архивированию данных. У нас очень масштабируемая система, мы можем предложить решения тем клиентам, которых раньше не достигали. Например, тем, кто сейчас ведет учет в тетрадке в клеточку, можем давать очень простую SaaS-бухгалтерию или сервис диспетчирования заказов, а крупным корпорациям с мировыми именами — наши ERP-решения, позволяющие теперь автоматизировать в единой системе десятки тысяч рабочих мест.

Фото: Мария Ионова-Грибина для РБК

«Не могу сказать, что я что-то упустил. Позавидовать могу, не более»

— Какие тенденции вы видите на рынке? Какие точки роста наблюдаете?

— Растет, к примеру, наша интегрированная система 1С: ERP 2.0, которую мы выпустили в декабре 2013-го. Она предназначена в том числе для больших компаний со штатом более 50 тыс. сотрудников и более 10 тыс. автоматизированных рабочих мест. Благодаря этому запуску выручка «1С» в корпоративном сегменте за 2014 год выросла на 63%. Ее внедряют уже более 400 компаний, в том числе «Евраз», «Вертолеты России», предприятия холдингов ОАК, ОДК.

Активно развивается направление бухгалтерского обслуживания. Мы ведь исторически очень сильны в учете, в методологии. C точки зрения рыночного доверия «1С» и бухгалтерия — это такое же устойчивое словосочетание, как «слава КПСС».

Новые перспективные и быстрорастущие для нас направления — аренда софта и особенно утроившийся за год SaaS (использование бизнес-приложений в формате интернет-сервисов). Мы вообще видим, что рынок движется от разовой продажи программ в сторону регулярно оплачиваемых сервисов.

— Рост не сопровождается падением рентабельности?

— Это часто является проблемой российского SaaS: растет быстро, с рентабельностью плохо. Но мы можем гордиться тем, что вывели «Мой склад» и «Мегаплан» на операционную прибыль в прошлом году («1С» приобрела компанию «Мой склад» в 2011 году, «Мегаплан» — в 2012 году; оба сервиса в момент покупки были планово убыточны). На IT-рынке есть, если так можно выразиться, «мясное животноводство» и «молочное». Сейчас стало популярно «откормить бычка» и быстрее его продать. Такие предприятия не заботятся о своей рентабельности — заботятся о быстром росте. А мы сторонники молочного животноводства: корову кормишь, ухаживаешь за ней, а она в ответ на заботу постоянно дает молоко. Конечно, здоровый бизнес должен себя окупать, SaaS не должен быть исключением. Вообще мы за рентабельностью дочерних и франчайзинговых бизнесов следим очень тщательно, поскольку от них зависит «здоровье» группы «1С» в целом.

— Можете озвучить конкретные цифры по рентабельности партнеров, раз уж свои данные не раскрываете?

— У наших франчайзи рентабельность — около 20%, и это хороший показатель для массового бизнеса. Основной заработок у партнеров сейчас «1С: Предприятие» — внедрения, продажи и сопровождение решений этой системы в структуре выручки партнеров составляют около 75%.

— Что, по вашему мнению, на IT-рынке станет, как говорят, the next big thing?

— Я смотрю на это в другом разрезе. Я прикладник, и для меня очень важны технологические особенности продукта. Системы управления должны быть эффективными и удовлетворять потребности предприятия — так было 30 лет назад, так есть и сейчас, независимо от того, в облаке эта система или где-то еще. А дальше просто меняются возможности реализации: сначала локальные сети на ПК, потом добавились облачные возможности, затем мобильные, которые позволяют по цеху ходить или по миру ездить и при этом «на ладони» иметь текущие показатели и результаты деятельности. Будут новые технологические возможности — освоим и поставим на пользу автоматизации управления.

— То есть ваш путь — осваивать технологии, которые уже появились? Вы не пытаетесь их предугадывать?

— Наш путь — делать эффективный функционал для автоматизации предприятий. В этом классе систем мы в свое время предугадали и реализовали очень прогрессивную архитектуру, когда делаются не отдельные «жесткие» программы, а система бизнес-решений на единой гибкой технологической платформе. Бизнес-решения можем делать не только мы сами, но и наши партнеры или независимые разработчики. Это стало одним из ключевых факторов нашего успеха на рынке.

Сейчас основные конкуренты тоже пришли к подобной архитектуре. Но у нас наиболее последовательная ее реализация. Нет другой платформы, которая бы легко масштабировалась от самых маленьких до самых крупных предприятий. У наших прикладных решений открыт код, что важно для тех, кто внедряет: они могут понять, что и как на самом деле работает, что и как рассчитывается, планируется в системе и т.д. Вся бизнес-логика, все алгоритмы работы видны, их можно поправить, подкорректировать под конкретные нужды.

Наша задача — быстро реализовывать вновь появляющиеся технологии в своей платформе и делать на ней наиболее общие, универсальные решения: «управление производством вообще», «управление торговлей вообще», бухучет, документооборот. А партнерам уже не надо самим ломать над этим голову — они могут сосредоточиться на обслуживании клиентов и на специфике различных отраслей. Делать отраслевые решения на нашей платформе на основе наших типовых разработок можно намного быстрее, чем с нуля, внедряются и дают отдачу они тоже быстрее.

— Какие IT-направления вас сегодня особенно увлекают?

— Конечно, самое модное и востребованное сейчас — это интернет и мобильные технологии. Вообще, когда интернет получил массовое распространение и началась мода на облачные решения, разные доброжелатели говорили, что «1С» конец, потому что интернет — убийца посредников, а мы работаем через партнеров. Но мы не стали менять партнерскую модель или затевать какие-то отдельные разработки, хотя китайцы и говорят, что на чистом листе бумаги можно написать самые новые, самые красивые иероглифы. Мой брат Сергей Нуралиев, руководитель разработки и главный архитектор системы «1С: Предприятие», сумел организовать доработку платформы так, что облачной стала вся система. Наша технология «Фреш» позволила ранее разработанные бизнес-решения «1С: Предприятия» эффективно использовать в облачном варианте, через интернет.

И с партнерской моделью мы оказались правы. Смотрите, ERP-системы нужно настраивать, кастомизировать — это реальное требование бизнеса. В стране 300 тыс. специалистов внедряют и настраивают наш деловой софт. Куда это все денется? В самой фирме «1С» примерно 1000 человек — интернет, конечно, повышает производительность, но не в 300 же раз.

Поэтому у нас хорошо растет проект «1С: Аренда ПО»: мы лицензируем партнерам права, а они разворачивают «1С: Предприятие» в каком-нибудь дата-центре и дают к нему доступ пользователям через интернет. Сейчас это, наверное, самый крупный в России облачный проект в сфере автоматизации бизнес-процессов. Арендой «1С: Предприятия» уже пользуются больше 28 тыс. клиентов — это только те, кто постоянно платит, а не «зашли попробовать».

— Пользователей каких технологий — облачных или классических — сейчас больше?

— У обычного «1С: Предприятия» пользователей на порядки больше. Многие опасаются отдавать свою базу данных в чужое облако, очень многие уже настроили систему у себя в организации и не хотят ломать устоявшиеся процессы. Для таких у нас есть безоблачное решение — сервис «1С: Линк». С его помощью пользователи могут через интернет дистанционно подключиться к своей системе, которая стоит у них в офисе или, наоборот, спрятана у тещи в кладовке. Баз данных никуда отдавать не надо, мы у себя ничего не храним, просто пропускаем через наш сервер их трафик в зашифрованном виде, так что технически сами не можем его прочитать, даже при желании.

— А мобильные технологии пользуются спросом? Тот же «Яндекс» вынужден перестраивать свой бизнес с учетом «мобилизации» пользователей.

— Что касается мобильных решений, то наша платформа с 2013 года позволяет создавать приложения для iOS и Android. Посмотрите на iTunes и Google Play, там их уже десятки. Например, есть мобильное приложение для автоматизации управления небольшой фирмой, и у него уже тысяч 20 пользователей. Есть программы для приема заказов, управления складом и инвентаризации со сканированием штрих-кодов, есть даже программа для учета диких птиц.

— Игровое подразделение приносит вам около 40% общего дохода. В 2010–2011 годах «1С» провела серию слияний и поглощений в игровой сфере. Планируете развивать это направление?

— Мы продолжаем инвестировать в уже существующие проекты, возможно, в новые, но покупать целиком студии не планируем. Наш «СофтКлаб» растет по объемам и приносит прибыль. У нас не стоит какая-то планка по количеству сделок, впрочем, запас денег для инвестиций есть.

Понимаете, у нас два ключа к успеху — индустриальный подход и ориентация на работу через партнеров. Когда у нас сформировалась большая партнерская сеть, мы начали заниматься играми и массовый рынок их стал покупать. Да, у нас остается наша успешная и любимая игра для взрослых — «ИЛ2. Штурмовик», реалистичный «хардкорный» симулятор полета на самолете. Но сейчас игры перестают быть софтом, они стали медиа, ушли в интернет. Там другие способы монетизации, успех в основном зависит не от технологий, сюжета и геймплея, а от социальной инженерии. Это мне не близко, теперь я отношусь к игровым проектам как к чисто инвестиционным, а управляет ими менеджмент дочерних компаний.

— Вас не восхищают Wargaming, World of Tanks? Неужели вы бы не хотели быть частью чего-то подобного? Вам не кажется, что вы упустили возможности на игровом рынке?

— Wargaming — очень серьезный проект, у нас есть позитивный опыт сотрудничества. Не могу сказать, что мы это упустили. Позавидовать могу, не более. Инвестиции в разработку игр у нас в среднем окупаются. Но, еще раз, для нас в основе партнерская модель, ключевое наше направление — «1С: Предприятие», там продажи.

— Вы развиваете образовательное направление. Это заработок или благотворительность?

— В нашей отрасли самый главный ресурс — кадры. Я люблю говорить, что компьютерная программа состоит из 0 и 1, и их запас в природе не ограничен, никаких лицензий на программистскую работу не надо. Хочешь написать программу лучше, чем у Microsoft или чем у «1С»? Садись и пиши. Поэтому одна софтверная фирма от другой отличается только тем, каких людей они набрали и как организовали их работу.

Так что система образования для нас важна как источник наиболее ценного ресурса. За годы мы построили бизнес по образованию взрослых. Если на «1С: Предприятии» программируют 300 тыс. человек, то только для ротации нужно готовить по 30 тыс. в год, а ни один университет столько не обучит. В итоге мы создали сеть партнерских учебных центров, всерьез работают примерно 400. В год мы учим порядка 75 тыс. взрослых. А теперь активно взялись за детей.

— То есть вы решили в прямом смысле выращивать кадры?

— В том числе. Основная задача — увлечь детей, чтобы им стало интересно идти не в чиновники или финансисты, а в программисты. Это как-то нужно в детстве заложить, потому что в студенчестве уже бывает поздно. Безусловно, в обучении детей есть и социальный аспект. Однако для наших партнеров — учебных центров — это возможность дополнительного заработка. Группа детей им сейчас приносит денег не меньше, чем группа бухгалтеров.

Система работает по принципу кружков технического творчества. В основном занимаются дети лет 12 и чуть старше. Есть несколько курсов, в рамках которых школьники, например, пишут на Java свои первые программы вроде игры «Ну, погоди!», а потом с радостью хвастают перед родными и одноклассниками. После базовых идут курсы алгоритмики и олимпиадного программирования. Дети в восторге, а родители с готовностью платят, потому что многие понимают перспективность и важность программирования.

— Сколько вы зарабатываете на обучении детей?

— В Москве двухчасовое занятие стоит около 700 руб., в регионах часто — 300–350 руб. Главные затраты партнеров — зарплаты преподавателей, ведь центры и так уже существовали. Начали мы года три назад, первая группа включала 22 человека. Сейчас в год через нас проходит около 6 тыс. детей. Из 400 сильных учебных центров школьников обучают в 170. Будем активно развивать это направление.

— Как вы относитесь к такому модному направлению, как big data? У вас ведь за десятилетия работы должен был накопиться огромный массив данных по российскому бизнесу. Нет ли планов по запуску отдельных решений в этой сфере?

— Это перспективное направление. Анализ данных как таковой всегда был, это изобретение в общем-то не новое, мне приходилось сталкиваться с такими задачами еще в советское время в Госкомстате. Но современные технологии, конечно, дают новые возможности. На «1С: Предприятии» автоматизирована вся страна, и мы прорабатываем, как организовать дополнительный сервис для клиентов, чтобы они могли взаимодействовать в некой «бизнес-сети». При этом, конечно, мы не будем использовать данные клиентов без их согласия. А что касается запуска отдельных продуктов, скажу так: у нас многой идей в разных сферах, но конкретных объявлений я делать пока не готов.

Фото: Мария Ионова-Грибина для РБК

«Никто не будет покупать «1С» только за то, что она отечественная»

— В начале интервью вы сказали, что «1С» и «бухгалтерия» в сознании управленцев схоже со «слава КПСС». Вам не кажется, что вы стали заложниками своего советско-бухгалтерского имиджа? Не страдаете от этого?

— Имидж иногда помогает, иногда мешает, это нормально. Люди знают, что за той же бухгалтерией нужно идти к нам, потому что мы в этом лучшие. Да, возможно, с точки зрения маркетинга мы не достаточно эффективно отстраиваем наши корпоративные ERP-решения от учетных. Но, с другой стороны, те небольшие предприятия, которые начинали с нашим автоматизированным бухучетом и которые сами себя вырастили, теперь переходят на системы комплексного управления.

К тому же представьте: у вас был телевизор определенной марки, работал хорошо, без нареканий. У вас возникло доверие к бренду, поэтому с большой долей вероятности вы выберете следующий телевизор той же марки, а возможно, холодильник, стиральную машину. Мне часто приводят пример, как Toyota для своих машин премиум-класса завела отдельную марку Lexus. Но ведь все равно люди знают, что Lexus — это Toyota. И ведь есть другой пример — Mercedes: будь то президентский лимузин или мусоровоз, шильдик на машине один и тот же. Так что марка совершенно не унижает, унижать могут только плохие изделия.

— В прошлом году Ассоциация отечественных разработчиков программных продуктов, членом которой является и «1С», активно выступала с предложением принять подзаконные акты, регламентирующие госзакупки софта. Есть результаты?

— Ситуация довольно сложная для нас. Импортозамещение было ключевой темой в речи президента страны на Петербургском экономическом форуме в мае 2014 года: программное обеспечение он упомянул первым в перечне направлений. Но в отличие от пищевой промышленности, например, или от приборостроения никаких государственных решений в сфере IT за год принято не было. То есть посыл был, что немаловажно, обсуждения и проекты были, но конкретных указаний не было.

При этом у зарубежных-то коллег свои сбытовые планы. Они услышали посыл — и утроили свои усилия на рынке, машинка продаж у них отстроена. А нам стало тяжелее. Я буду рад, если удастся в этом году хотя бы сохранить то соотношение, в котором мы находились в 2013-м. Цены на лицензии у нас в отличие от иностранных конкурентов — в рублях, чтобы удержать 30,5% рынка в условиях резкого роста курса, нам нужно увеличить долю в количестве лицензий, что не так просто.

Никаких барьеров для западных технологий нет в отличие от каких-то других отраслей. Компьютерные программы обычно не нужно разгружать с пароходов или хранить на таможенных складах. НДС нет, таможенной пошлины нет. Американская программа запускается одним щелчком мыши — точно так же, как российская. Поэтому у нас всегда была и будет конкуренция международного уровня. Никто не будет покупать решение «1С» только за то, что оно отечественное. Патриотизм есть, но в определенных пределах.

— Тем не менее обсуждаются законопроекты, которые предполагают, например, частичный запрет на закупку импортного софта для госкомпаний. Вы плотно работаете с госсектором?

— Работаем. Мы, наверно, вообще всю страну охватываем. В России трудно найти организацию, где бы ни пользовались хотя бы одним продуктом «1С». Есть очень масштабные проекты на наших системах в Центробанке, Росатоме, «Почте России». Раньше многие клиенты не очень хвастались тем, что работают на «1С», теперь это становится модным и они не стесняются говорить, что используют отечественный продукт — уже какой-то плюс от курса на импортозамещение.

— Как вы формулируете для себя главную цель на год?

— Главный вызов этого года — нужно искать точки роста и продолжать развитие в условиях ограниченных ресурсов. Информационные технологии — это такая отрасль, где нельзя просто сесть и переждать. В IT очень быстро все меняется, и нужно быстро все это толкать. При этом важно сохранить устойчивость и имидж стабильной фирмы, что особенно необходимо для наших партнеров, которые занимаются автоматизацией управления, учетом, и т.д. и взаимодействуют с конечными клиентами.