Основатель WhatsApp — РБК: «Большинство идей стартапов совершенно глупые»

Основатель WhatsApp Ян Кум (Фото: Борис Жарков для РБК)

​Покупка мессенджера WhatsApp соцсетью Facebook вошла в историю венчурного рынка: в начале 2014 года сервис был продан за рекордные $19 млрд. Создатели мессенджера Ян Кум​ и Брайан Эктон после сделки стали акционерами Facebook и при этом остались работать в WhatsApp, продолжая развивать свой сервис.

Мы встречаемся с 39-летним Кумом в офисе, куда компания переехала этим летом. Трехэтажное здание из красного кирпича и стекла на улице Брайант в центре калифорнийского города Маунтин-Вью, в Кремниевой долине, построенное специально для WhatsApp, стало пятым для компании «домом». В интерьере много фирменного зеленого цвета, логотип WhatsApp вписан в картины на стенах. Здесь нет гамаков и прочих изысков, так полюбившихся многим IT-компаниям в долине и за ее пределами. Есть столовая с самообслуживанием, граффити на белых стенах, спортзал, который Кум называет «самым пустым в мире».

Кум выступает моим экскурсоводом. «У вас Telegram?» — предприниматель моментально замечает интерфейс мессенджера Павла Дурова на моем iPad. Он ходит в серой футболке, темно-синей толстовке и простых джинсах и уверяет, что прошлогодняя сделка изменила в лучшем случае 10% его жизни, в остальном «все как раньше». В Калифорнии Ян Кум живет с 16 лет, по-русски говорит бегло, но иногда его речь перемежается устойчивыми выражениями на английском языке. Кум много шутит: например, во время фотосессии предлагает сделать снимок в спортзале в брутальном «стиле Путина и Медведева» и уверяет, что хранит полученные от Facebook миллиарды под матрасом.

В офисе WhatsApp просторно, много свободных мест — здание взяли «на вырост». «Надеюсь, здесь будут сидеть инженеры», — говорит создатель WhatsApp. Его мысли постоянно заняты улучшением продукта, поэтому разработчики волнуют его в первую очередь: в комнате, где сидят технические специалисты, Кум понижает голос до шепота, чтобы не мешать процессу. Основатель сервиса, кстати, работает в общем Open Space, рядом и рабочее место Эктона. Кабинет миллиардер заводить не хочет: в долине так не принято и нужно знать, что происходит в команде.

Кум задерживается у стены с фотографиями и письмами. Два основателя, партнер из инвестфонда Sequoia Джим Гетц, который поверил в перспективы WhatsApp еще на ранней стадии и провел два венчурных транша, смешные, и благодарственные письма от пользователей — такая композиция из документов и фотографий встречает гостей прямо на входе в WhatsApp.

Создатель популярного мессенджера останавливается перед​ снимком команды WhatsApp образца 2011 года. «Из 15 человек ушел только один», — замечает Кум. Сейчас над WhatsApp работают около 100 человек, среди них и азиаты, и латиноамериканцы, и русскоязычные.

После прогулки по офису мы спускаемся в стеклянную переговорку на первом этаже. В интервью РБК Ян Кум рассказывает о причинах взлета WhatsApp и поддержке со стороны Facebook, а также объясняет, за что уважает инвестора Юрия Мильнера и почему не любит работу менеджера.​

«Заниматься другими проектами мне пока неинтересно»

— Данные по популярности WhatsApp в России сильно разнятся, но все они сходятся в одном: ваш мессенджер — самый популярный у нас. Можете раскрыть конкретные цифры по аудитории, по установкам в России?

— За установками мы не следим, это совершенно неважная метрика. Мы следим за месячной и дневной аудиториями WhatsApp. Мне кажется, мы никогда об этом не говорили, но вам скажу: в России наша месячная аудитория составляет более 25 млн пользователей. Россия — одна из самых важных стран для нас. Большая, у многих людей есть смартфоны, очень многие общаются с друзьями и коллегами за рубежом, а наш продукт отлично подходит для этого.

— Сколько у вас уже пользователей по миру? И соответствует ли это вашим ожиданиям?

— Последняя цифра, которую мы озвучивали публично, — 900 млн пользователей [Ян Кум объявил об этом 4 сентября в своем Facebook]. Но мы хотим, чтобы WhatsApp cтоял на каждом телефоне, вернее — смартфоне, ведь в будущем будут только смартфоны. Я точно не знаю, сколько сейчас в мире смартфонов, — наверное, около 2–3 млрд. А значит, пока мы отстаем от нашей цели и у нас еще очень много работы.

— Полтора года назад вы продали WhatsApp за астрономическую сумму — $19 млрд. Как формировалась оценка?

— Это было так давно, что я уже не помню. Я думаю, в тот момент смотрели частично на количество пользователей — сколько у WhatsApp их было на тот момент и сколько могло стать в ближайшем будущем. Глядя на наш график роста, было легко предугадать, что будет через год или два. Мне кажется, полтора-год назад Facebook было понятно, что на глобальном уровне у нас нет конкурентов среди мобильных мессенджеров.

— Что вы сделали с вырученными от продажи деньгами [$4 млрд основатели сервиса получили деньгами, остальное — акциями соцсети]? Планируете ли запускать новый бизнес, инвестировать в стартапы?

— Все держится под матрасом в консервной банке. А, нет! В Сбербанке.

Пока у меня нет планов вкладывать в стартапы: я не тот человек, который будет этим заниматься. Я считаю, что большинство идей стартапов совершенно глупые. На данный момент своей жизни я занят тем, что работаю над WhatsApp и все свои свободные мысли трачу на то, как сделать WhatsApp лучше. Заниматься другими проектами мне пока неинтересно.

— Что изменилось в вашей жизни после сделки?

— Сказать, что ничего не изменилось, будет не совсем честно. Но живу я там же, где жил раньше. Друзья у меня, что самое главное, те же самые. И работа у меня та же самая. После сделки с Facebook моя жизнь на 90% не изменилась.

— Хорошо, а что изменилось в компании после сделки с Facebook? Стало ли у вас меньше свободы в принятии решений?

— Мы полностью контролируем разработку продукта. Facebook помогает в других сферах — с финансами, юристами, пиаром, рекрутингом… Когда мы были независимыми, у нас не было финансового директора. К нам просто приходили счета, я или Брайан [Эктон] нажимал кнопку «оплатить», и на этом все заканчивалось. Мы были маленькой независимой компанией, поэтому могли себе такое позволять. Теперь мы — часть Facebook, публичной компании, поэтому требования совершенно другие. К нам из соцсети пришел сотрудник, который занимается теперь финансами в WhatsApp, и он отчитывается перед финансовым директором Facebook.

Работа над продуктом, которая всегда была интересна мне и Брайану, так и остается под нашим контролем. Все происходящие изменения — это улучшения продукта, которые мы с Брайаном хотели сделать еще до сделки. Мы выпустили голосовые сообщения, десктопную версию. У нас очень много проектов, которые мы хотели сделать, наверное, года два, но только сейчас начинаем реализовывать их. Кстати, еще мы получаем от Facebook много инфраструктурной помощи: например, мы недавно добавили звонки, а для этого нужно было сделать все глобально, без задержек, и соцсеть нам помогла.

Фото: Борис Жарков для РБК

— Facebook запустил еще в 2011 году свой мессенджер — Facebook Messenger. Как вы с ним сосуществуете? Конкурируете?

— У нас разные ниши, и это два совершенно разных продукта. Facebook Messenger привязан к контактам в Facebook, он работает с друзьями, которые есть внутри соцсети. А WhatsApp работает с друзьями из телефонной книжки. Это два совершенно разных списка контактов, и общаются люди с ними по-разному. WhatsApp очень сфокусирован на мобайле, а Facebook Messenger сосредоточен на том, чтобы одинаково хорошо работать и на десктопе, и в мобайле и быть частью Facebook.

— В своих интервью вы часто говорили, что изначально не хотели заработать на WhatsApp, а думали о создании качественного продукта. Почему вы, учитывая ваше не самое благополучное в финансовом плане прошлое, не хотели разбогатеть?

— Я долго работал в Yahoo! , поэтому у меня были акции компании, были сбережения, на которые мне было комфортно жить. Это дало мне возможность не беспокоиться о том, сможет ли WhatsApp принести мне деньги завтра или нет. У меня был план проработать год над WhatsApp и посмотреть, что из этого выйдет.

Когда мы построили продукт и люди начали им пользоваться, мы поняли, что у нас есть шанс работать над этим дальше. Мы получили венчурные инвестиции от Sequoia [один из крупнейших венчурных фондов мира] и поняли, что нам не стоит волноваться о личной финансовой выгоде.

— Сейчас WhatsApp — прибыльная компания?

— У нас пока нет задачи зарабатывать деньги. Сделка с Facebook позволила нам сосредоточить наши ресурсы на том, чтобы мы росли, а наш продукт становился лучше. В ближайшее время мы не планируем фокусироваться на монетизации. Наша цель, как я уже говорил, — привлечь гораздо больше 1 млрд пользователей [материнская соцсеть уже преодолела этот порог].

— В одном из своих интервью вы говорили, что продали компанию именно Facebook из-за сходства во взглядах на развитие интернета с Марком Цукербергом. В чем именно вы сошлись? Каким будет общение в интернете через, скажем, десять лет?

— Я не тот человек, чтобы говорить, где будет интернет через десять ​лет. Вы можете найти очень много людей, которые будут строить прогнозы. Я же смотрю на мир в достаточно короткой перспективе: меня больше интересует, что будет завтра и послезавтра.

Если посмотреть на то, что делает Facebook и что делаем мы, ясно, что наши задачи очень похожи. Мы хотим соединить мир, сделать так, чтобы люди могли свободно общаться друг с другом, получать информацию от своих близких и друзей. Идея в том, что, в какой бы точке Земли ты ни находился, у тебя должна быть возможность «уменьшить» этот мир и почувствовать, что твои друзья и семья рядом с тобой.

«За занавесом проходит непростой процесс»

— Вы следите за ситуацией на Украине? Что думаете?

— Я бы не сказал, что я слежу именно за Украиной. Я слежу за всеми новостями в мире. Ситуация не очень хорошая, но я думаю, что в конечном счете все наладится и люди найдут общий язык. Война и жертвы — это плохо, в каком бы регионе это ни происходило. Мы надеемся, что технологии, которые производят Facebook и WhatsApp, позволяют делать людей ближе друг к другу, несмотря ни на что. Может быть, в следующие 5–10 лет это поможет сделать наш мир более цивилизованным.

— Кстати, сама идея WhatsApp родилась из личного желания быть ближе к людям, которые остались на Украине?

— Честно говоря, я даже не помню, откуда она появилась. Наверное, это было стечение обстоятельств. С одной стороны, мы хотели сделать что-то новое, с другой — нам многое не нравилось в СМС. Я пользовался СМС еще тогда, когда они не были популярными в Америке. Я ездил в Европу, на Украину и в Москву к своим друзьям, и мы общались по СМС.

Когда мы строили мессенджер, я понимал, что это — killer app [программа, которая настолько нужна пользователям, что оправдывает приобретение платформы для нее — игровой консоли, операционной системы, смартфона] для телефонов, потому что телефон у человека всегда с собой. Мы были только рады сделать что-то полезное.

— В России, как и в других странах, некоторые люди при покупке смартфонов хотят видеть предустановленный WhatsApp, при том что обычно предустановленные сервисы раздражают. Почему сложился такой феномен популярности именно WhatsApp? Связано ли это с тем, что вы были одними из первых?

— Я не хочу сидеть с умным лицом и говорить, что это произошло из-за чего-то конкретного. Да, мы были одними из первых, и это помогло. Но, во-первых, мы сделали одну уникальную вещь — построили мессенджер, который просто использует ваши контакты из телефонной книжки. ICQ, например, выдавал вам семизначный номер, который нужно было запоминать, записывать на бумажке, делиться с друзьями: это не очень user friendly, мягко говоря. В Skype нужно получить имя пользователя, которое, соответственно, нужно давать другу, получать от него пользовательское имя, добавлять друг друга… То же самое с мессенджером Yahoo! и другими. Они все были не очень удобны.

Во-вторых, при использовании мессенджеров, которые были еще до нас, человек не знает, дойдет ли его сообщение, ведь Skype и компьютер могут быть выключены. У нас изначально была совершенно другая концепция: телефон всегда с вами, телефон всегда включен, находится в кармане или на столе, как у меня сейчас. Это помогло нам построить что-то новое, что люди по всему миру приняли.

Наконец, мы помогли людям сэкономить много денег на СМС и ММС. К тому же мы не только заменили СМС, но и построили новые фичи: например, групповой чат, голосовые сообщения, то есть вещи, которых до этого не было. Если бы 20 лет назад кто-то сказал, что появятся видеозвонки, что люди будут слать друг другу информацию о своем местоположении, это назвали бы научной фантастикой. А мы, человечество, очень быстро к этому привыкли.

— Да, но теперь люди так привыкли к мессенджерам, что реже стали звонить друг другу. Как вы думаете, почему пользователи так легко перешли на текстовое общение?

— Не могу говорить за других. Лично я предпочитаю не звонить в последнее время, потому что боюсь потревожить людей. У всех очень насыщенная жизнь, и мне кажется, что я буду отвлекать людей от чего-то важного. Человек ужинает с семьей, делает домашнюю работу со своим ребенком или находится на важной встрече — и вдруг мой звонок, который, в общем-то, может быть и совершенно неважным, то есть я просто хочу спросить: как дела?

Обычно я стараюсь планировать звонок — спрашиваю в мессенджере, можно ли позвонить, например, через полчаса. Для меня общаться с людьми через мессенджеры гораздо проще.

— В каком направлении движется WhatsApp? Какие новые фичи вы можете добавить?

— Мы обычно не говорим, что мы будем строить или что мы строим. Такая у нас политика. Но у нас есть простая задача — сделать наш продукт более полезным, более удобным в использовании, более быстрым. Это звучит просто, но сделать это достаточно сложно.

Глобальный продукт трудно сделать доступным для всех, потому что надо переводить его на очень много языков, нужно тестировать его на разных сетях, разных мобильных телефонах и их версиях. У нас маленькая команда, мы постоянно делаем редизайны и пытаемся следить за новыми версиями операционных систем, постоянно пытаемся внедрять новые фичи. За занавесом проходит непростой процесс, хотя задача «сделать наш продукт более стабильным, быстрым, простым в использовании» звучит элегантно.

— Вы пытались заходить в нишу корпоративных мессенджеров, где уже популярен Slack?

— Я, честно говоря, не знаю, но думаю, что компании пользуются WhatsApp. Мы, конечно, с ним работаем внутри нашей компании. Очень часто мы слышим истории о том, как люди пользуются WhatsApp в маленьких группах, допустим студенты. Но мы пытаемся построить мессенджер, который работает во всех ситуациях, универсальный. Мы не пытаемся сделать что-то специально для компаний или для молодежи. Наш мессенджер должен быть доступен всем и каждому — независимо от того, чем человек занимается, работает он или нет, студент или нет. У нас всегда была такая задача.

— Считаете ли вы своим конкурентом Telegram Павла Дурова?

— Я особенно не думаю о Telegram, мы больше времени проводим, думая о своем продукте.

— В WhatsApp, как и в другие мессенджеры, некоторым пользователям приходит очень много спама. Вы боретесь с этим?

— Это одна из вещей, в которых и я, и Брайан принимаем серьезное участие. Мы хотим, чтобы не было никакого спама, но, к сожалению, в любой сети существуют такие проблемы. У нас есть люди, которые работают именно над этой задачей, мы тратим на это много усилий. И Facebook нам в этом помогает: например, к нам оттуда перешел инженер, специализирующийся на этой теме.

«Я даже не планировал строить компанию»

— Вы очень сфокусированы на WhatsApp. А были моменты, когда хотелось все бросить? Если да, как вы их преодолевали?

— С тех пор как мы начали делать мессенджер, таких моментов, честно говоря, не было. Но когда мы только начали делать WhatsApp как статусы [изначально Кум придумал приложение, в котором именам людей присваивались бы отдельные статусы: человек мог, например, сообщить сразу всему списку контактов, что у его смартфона села батарея или что он боксирует в спортзале]... Это никуда не шло, это было действительно депрессивно. ​Мои друзья говорили мне: пора бросить заниматься ерундой, ищи, мол, работу, ты взрослый парень, а тратишь свою энергию и ресурсы непонятно на что. Такой период был летом 2009 года. Но, когда мы сделали мессенджер, он взлетел и мы начали строить компанию, подключать разные платформы, нанимать людей…

Из моего хобби вырос бизнес, что произошло незаметно для меня. Честно говоря, я даже не планировал строить компанию, а хотел сделать продукт. Но оказался человеком, который стоит во главе компании.

— Нравится ли вам роль главы бизнеса?

— У китайцев есть такая поговорка: Be careful what you wish for it might come true (с англ. — «Будьте осторожны в выборе своих желаний — они могут сбыться»). Конечно, мне нравится тот факт, что я работаю над продуктом, который я люблю, вместе с людьми, которых я обожаю. У нас суперкоманда инженеров. Это одни из умнейших людей в мире, которые смогли создать WhatsApp такой маленькой командой.

Но, с другой стороны, мне очень часто приходится решать те вопросы, которые мне не очень интересны, например вопросы со зданием —­ когда мы переезжаем, куда и как это будет выглядеть. Постоянные с рекрутингом — кого мы нанимаем, когда, какой выделяется бюджет. Эти вещи частично отвлекают меня от того, что я люблю делать, но я продолжаю работать над продуктами.

— У вас остается время на программирование? Сколько процентов от общего рабочего времени?

— Трудно сказать, очень большую часть своего времени я провожу за тем, что интервьюирую новых кандидатов. У нас постоянно растет команда. Я думаю, это занимает половину моего времени на данный момент. Остальное время проводится за работой над продуктом.

— Вначале вы работали над WhatsApp чуть ли не сутками. Сейчас меньше времени отдаете продукту?

— Я уже не ночую в офисе, так как у нас уже много человек в компании. Они помогают решать проблемы, которые раньше решали только я и Брайан. Конечно, мы не столько времени проводим в офисе, как когда мы начинали. Тогда мы с Брайаном и субботу, и воскресенье проводили на работе.

У меня был период в жизни, около двух лет, когда я вообще не видел ни родственников, ни друзей, забыл даже, как они выглядят. Действительно, выпадаешь из общества, и это одна из тех жертв, которые люди должны сделать, если они хотят чего-то достичь, особенно в Силиконовой долине, где всегда очень много конкуренции. Но потом, когда компания начала расти, мы начали нанимать инженеров, наш график более или менее уравнялся. Сейчас мы уже не работаем по 70–80 часов в неделю, как это было раньше.

— Вы создали компанию в довольно зрелом возрасте после 12 лет работы по найму. Не жалеете, что не создали свой бизнес раньше?

— Нет, было бы глупо жалеть, результат все-таки неплохой. Жалеть будет нагло с моей стороны.

— Вы не доучились в университете [Ян Кум бросил Университет штата Калифорния в Сан-Хосе ради работы в Yahoo! ]. А об этом не жалеете?

— Об этом жалею. По одной простой причине — моим родителями всегда хотелось, чтобы у меня было полное высшее образование. Мне было скучновато в университете, и, когда у меня появился шанс поработать в Yahoo! , зарабатывать достаточно большие для 21-летнего эмигранта из России деньги, я ухватился за эту возможность. К тому же мне нравились работа, компания, мои коллеги. Мы до сих пор общаемся с ними, хотя прошло более 15 лет. Конечно, обидно, что я не окончил университет, но результат моей карьеры не так плох, чтобы об этом печалиться.

— Среди миллионеров и миллиардеров далеко не только вы не окончили вуза. Как вы думаете, есть ли корреляция между брошенной учебой и успешным бизнесом?

— Мне кажется, иметь университетское образование всегда полезно и нужно. Люди часто на этом зацикливаются. Говорят, что Билл Гейтс или Стив Джобс не окончили университет, а значит, и им не нужно. Но на эти два примера можно привести сто тысяч других примеров: когда человек окончил университет и стал успешным. Университетское образование — это ключевой строительный блок, фундамент, который нужен всем людям. Если мне или другому человеку повезло и без него, то это единичные примеры, а не стандарт.

— Есть ли у вас кумиры в технологическом бизнесе?

— Мне нужно будет подумать. Мне очень нравится то, чем занимается Юрий Мильнер — все его инициативы о науке, по развитию исследований и инноваций. Он действительно делает это не для того, чтобы заработать денег.

— Вы имеете в виду его последний проект по поиску внеземных цивилизаций?

— До этого он тоже делал подобное. У него есть премия за достижения в науке, в том числе в математике, — Breakthrough Prize, которые он делает каждый год.

— Вы сами собираетесь некоммерческий проект запустить?

— Не в ближайшее время. Честно говоря, идеи есть, но говорить пока рано. На данный момент мой фокус остается на WhatsApp.

— Часто говорят, что шансы добиться успеха за рубежом у эмигрантов невелики. Вы — доказательство, что это далеко не всегда так. Как вы считаете, велики ли шансы сейчас построить карьеру в США?

— На этот вопрос можно отвечать часами. Америка — страна, построенная эмигрантами. Понятие «американская мечта» часто применяется к тем людям, которые здесь не родились. Наоборот, говорят, что first generation is the most successful (с англ. — «первое поколение — самое успешное»). Первое поколение обычно добивается больших успехов в новой стране. Да, конечно, это нелегко. Я видел, через что прошли моя мама и моя бабушка, которые не говорили по-английски. Они приехали уже в возрасте за 50 и за 60 лет. Им было очень трудно.

У молодых людей все по-другому. Особенно сейчас, учитывая, что есть интернет и технологии, ситуация совершенно другая, чем она была 10, 20 и 30 лет назад. Но все зависит от человека. Если человек ленивый, то совершенно неважно, в какой стране он живет. А если человек хочет чего-то добиться, что-то изменить, он может реализовывать свои амбиции, где бы он ни жил — в Англии, России, Канаде, Америке, Саудовской Аравии.

— Стоит ли пробовать что-то строить в неблагоприятных условиях, как в нынешних России и Украине? Или предпринимателям из этих стран лучше ехать в США?

— Переезд — это глубоко личное решение. Я не тот человек, который будет кому-то что-то советовать. Это зависит от человека и конкретной ситуации, в которой он находится.

— О каком развитии WhatsApp вы мечтаете?

— Мечта достаточно простая — чтобы люди пользовались WhatsApp и через 10, и через 20 лет. Чтобы это был такой стандарт в общении людей не на протяжении следующих трех​ лет.