Усталость системы: почему крупным российским банкам грозят проблемы
Лето у нас по традиции является временем банковских кризисов, возникающих как бы из ничего: вспомним хотя бы знаменитый «кризис доверия» 2004 года, с трудом купированный Банком России. Чем-то подобным повеяло в нынешнем июле, когда в потоке уже не привлекающих к себе особого внимания извещений о банковских кончинах неожиданно мелькнули новости о событиях посерьезнее. Сначала системообразующий банк «Открытие» удостоился от официального рейтингового агентства АКРА наиболее низких оценок среди банков первой двадцатки.
Не прошло и недели — и платежный мораторий с временной администрацией был введен в банке «Югра», 33-м по размеру активов и 13-м по вкладам физических лиц, что породит рекордные страховые выплаты физическим лицам от Агентства по страхованию вкладов (читай, из эмиссии ЦБ). Аналитики Райффайзенбанка полагают, что на этом дело может и не закончиться: Банк России намерен разобраться с другими недобросовестными менеджерами и собственниками банков из числа 50 крупнейших в стране.
«Длинный» эффект
Говорить на этом основании о полноценном банковском кризисе, пожалуй, не приходится. Скорее судьбы относительно крупных по российским меркам банков дают серьезный повод задуматься о неясном будущем всего национального банковского сектора.
Очень многое изменилось по сравнению с лихими и романтическими 1990-ми, когда кредитные организации являлись главными центрами первоначального накопления капитала! Контроль над финансовыми потоками в ту эпоху масштабного перераспределения давал уникальные возможности для приумножения богатства, а денежная мощь легко конвертировалась в информационную и политическую власть. Неслучайно когорта наиболее влиятельных бизнесменов страны, оказавших поддержку переизбранию Бориса Ельцина на президентский пост в 1996 году и впоследствии получивших за это соответствующие материальные компенсации, именовалась «семибанкирщиной»; практически все ее фигуранты своим основным занятием числили именно банковский бизнес.
Однако затем наступил дефолт 1998 года, обваливший большинство частных финансовых империй. Дефолт по праву считается одним из наиболее важных событий современной российской истории: он вызвал к жизни мощные и разнообразные политико-экономические процессы, последствия которых ощущаются до сих пор. Среди таких длинных эффектов — закат частного банковского бизнеса в России. Действительно, одни банкиры разорились, а другие, по дешевке завладев промышленными активами благодаря приснопамятным залоговым аукционам, переключили свою активность на реальный сектор экономики как более перспективный с точки зрения прибыльности и увеличения капитализации, а также куда более интересный.
Правительство в начале 2000-х годов еще хотело вдохнуть в частные банки новую жизнь, в частности пыталось победить сбербанковскую монополию на рынке частных депозитов посредством учреждения всеобщей системы страхования вкладов. Однако благодаря политике Банка России, взявшего курс на включение в систему страхования практически всех банков, был упущен хороший шанс отделить зерна от плевел и очистить банковскую систему от недобросовестных игроков. Отчасти это объяснялось законным опасением дестабилизации финансового рынка, но, по-видимому, еще и стремлением ЦБ и впредь оставаться крупнейшим центральным банком мира по численности персонала.
Накопление рисков
Решение сохранить банковскую «помойку» и даже придать ей государственные гарантии тоже имело долгие последствия, в частности, именно за него, по большому счету, позднее заплатил жизнью зампред ЦБ Андрей Козлов. Приступить к расчистке сильно загаженных с тех пор авгиевых конюшен удалось только нынешней администрации ЦБ, однако теперь это обходится гораздо дороже.
Пока СМИ с удовольствием смаковали многочисленные случаи мошенничества, вывода активов, бегства очередных псевдобанкиров за рубеж, а АСВ гасило потери вкладчиков, конкуренция в банковском секторе постепенно угасала. Естественно, что скандальный уход с рынка и дискредитация частных банков приводили к усилению позиций государственных финансовых учреждений. Пользуясь неявной гарантией и эксклюзивным доступом к фондированию, они захватывают и удерживают под своим контролем наиболее выгодные направления бизнеса, а собственник их в этом всячески поощряет. Достаточно вспомнить, как недавно право размещать выпуск ОФЗ для населения эксклюзивно получили два ведущих госбанка, немедленно заломивших за эту операцию фантастическую комиссию (1,5% на вход и выход до погашения, при комиссии обычного брокера — в пять-десять раз меньше).
Без малого четыре десятка государственных банков, согласно экспертным оценкам, контролируют на начало 2017 года около двух третей активов банковского сектора страны, но на некоторых рынках их доминирование выражено еще более явно. Ведя в этих условиях неравную конкурентную борьбу, добросовестные частные банки вынужденно пускаются во все тяжкие. Так, на депозитном рынке, сталкиваясь с естественным оттоком средств вкладчиков в госбанки, их частные собратья, по сути, имеют только одно действенное средство борьбы за вкладчика — процентную ставку. Но ее повышение, в свою очередь, приводит к сокращению прибыльности деятельности и репрессиям со стороны регулятора. Хотя в последние пару лет прибыль сектора динамично увеличивается, значительная часть ее также достается госбанкам, в результате банковский бизнес как таковой по-прежнему не является привлекательным направлением вложения капитала.
«Открытие» и «Югра» — типичные представители нынешней когорты крупнейших российских частных банков. По большей части они играют в банковской системе вспомогательную роль; некоторые в прошлом добивались резкого скачка в оборотах благодаря получению тех или иных привилегий от государства, для других характерны недостаточная прозрачность деятельности, кэптивность и замкнутость операций на ограниченный круг контрагентов и пр. Потолок для таких банков очевиден — рано или поздно лишение льгот или негативные изменения конъюнктуры для сопряженных бизнесов приводят к резкому ухудшению финансовых показателей.
Так что причиной периодически возникающих проблем крупных частных банков служит не злой рок, а неявно принятая целевая модель развития (или скорее стагнации) банковского сектора, основанная на безусловном доминировании госбанков, в которых год за годом сосредотачивается все более значительная часть финансовых операций. Таким образом обеспечивается общая финансовая стабильность, но отсутствие масштабных кризисов на банковском рынке не стоит воспринимать как данность: вместе с операциями госбанки замыкают на себя и риски, однако это остается незаметным лишь до поры до времени.
А рано или поздно кризисное развитие событий затронет уже сами госбанки. Ведь общеизвестно, что государство наше из рук вон плохо осуществляет даже свои коренные функции — от поддержания общедоступной социальной сети до создания инфраструктуры и отправления правосудия. Откуда тогда надежда, что оно будет успешно выполнять такую сложную задачу, как управление крупными финансовыми организациями?
Когда кризис ударит по госбанкам, финансовая стабильность будет непосредственно покупаться за счет бюджета, то есть средств налогоплательщиков. Но это будет уже совсем другая история.
