Сигнальные ракеты: как продолжить переговоры в Сирии после удара США
Соединенные Штаты, временно дистанцировавшиеся от ближневосточных проблем, вновь стали главным ньюсмейкером в сирийском вопросе. Сперва американский постпред в ООН Никки Хейли и госсекретарь Рекс Тиллерсон заявили о смене приоритетов по Сирии, дав понять, что при наличии серьезной угрозы терроризма судьба Башара Асада уходит для Вашингтона на второй план. Однако менее чем через неделю президент Дональд Трамп отдал приказ о нанесении ударов по сирийской военной базе аш-Шайрат под Хомсом.
Проблемы репутации
В очередной раз оказавшись в центре скандала, связанного с применением химического оружия, на этот раз в городе Хан-Шейхуне, сирийский режим, с точки зрения Соединенных Штатов, встал по уровню угрозы на одну ступень с террористическими структурами. Дело здесь далеко не в том, использовал ли официальный Дамаск оружие массового поражения в Идлибе или нет. Исчерпывающего ответа на этот вопрос мы, по всей видимости, не узнаем, и даже группа международных экспертов, которая в ближайшее время должна отправиться в Сирию, сможет лишь подтвердить или опровергнуть сам факт применения запрещенных веществ, нежели дать однозначный ответ на вопрос об инициаторе его применения. Скажем, созданная в 2013 году под эгидой ООН комиссия по расследованию аналогичного инцидента в Восточной Гуте так и не смогла определить инициатора того инцидента.
Проблема в «богатом» прошлом сирийского режима. Применение химического оружия в Восточной Гуте, осада Алеппо с огромными жертвами среди мирного населения, уничтожение гуманитарного конвоя Красного Полумесяца, инцидент в Хан-Шейхуне — все это лишь малая часть преступлений, ответственность за которые США возлагают на баасистский режим. Не говоря уже о той репутации, которая у него сложилась в довоенный период, когда Дамаск неоднократно обвиняли в пособничестве терроризму, укрывательстве иракских джихадистов, пытках и преступлениях со стороны шабихи.
С точки зрения республиканской администрации, есть достаточно оснований для того, чтобы перейти к более радикальным методам, нежели коллективное порицание в Совете Безопасности ООН. Иными словами, не столько правовые аспекты, сколько история режима Асада сыграла определяющую роль в выборе Соединенными Штатами военной стратегии в Сирии, сняв вопрос о необходимости предъявления доказательств.
Применение химического оружия — красная черта, переступать которую, по мнению Дональда Трампа и его однопартийцев, непозволительная роскошь. Скорее куда более странным выглядел отказ Соединенных Штатов от проведения военной операции в 2013 году, когда от Америки этого ожидали и ее союзники, и ее недруги, нежели решение прибегнуть к применению силы сейчас.
Импульс для Москвы
Россия, а также многие страны Ближнего Востока настолько привыкли к политике Барака Обамы, отдававшего предпочтение дипломатическим методам урегулирования спорных ситуаций в регионе, что начали воспринимать ее как константу, забыв, однако, о существовании весьма пестрого спектра мнений в американском экспертном сообществе и истеблишменте относительно роли США в сирийском конфликте. Сирийское руководство столь сильно уверовало в неспособность (или нежелание) Вашингтона пытаться решить проблему Асада силовым путем, что прекратило создавать видимость соблюдения каких-либо правил игры, действуя так, как ему заблагорассудится.
Удары по сирийской военной базе аш-Шайрат — декларация о намерениях со стороны Вашингтона, смысл которой заключается в том, что если Москва не в состоянии оказывать влияние на Дамаск в части соблюдения им хотя бы элементарных правил ведения гражданской войны, то США будут делать это самостоятельно, невзирая на покровительство сирийскому режиму со стороны ядерной державы. От этого во многом и будет зависеть долгосрочность либо, напротив, эпизодичность предпринятых Соединенными Штатами мер.
Способность России обуздать милитаристские планы сирийского руководства могут послужить гарантией того, что риск военного столкновения двух сверхдержав будет минимизирован. В свою очередь, беспомощность Москвы в переговорах с Дамаском приведет лишь к тому, что тактические сдвиги в американской политике по отношению к Асаду будут плавно перерастать в стратегические.
В каком-то смысле Дональд Трамп придал своеобразный импульс российскому руководству, теряющему интерес к урегулированию сирийского конфликта и не испытывающему особого энтузиазма при ведении переговоров, которые из российско-американской плоскости переместились в сугубо региональную.
Кроме того, не исключено, что американский ракетный удар хотя бы на время усмирит сирийский режим, дав российскому руководству возможность наконец заставить его выполнять условия прекращения огня, которые неоднократно нарушались с начала 2017 года в Вади аль-Барада, Вайре, Восточной Гуте и теперь и в Хан-Шейхуне, что могло бы дать шансы Москве добиться хоть каких-либо результатов в рамках предпринимаемых с конца прошлого года, совместно с Турцией и Ираном, усилий по урегулированию ситуации в Сирии.
