Приватизированная страна: кто победил и что пошло не так?
Ровно 25 лет назад, 14 августа 1992 года, президент Борис Ельцин подписал указ «О введении в действие системы приватизационных чеков». Так начался ключевой этап реформ 1990-х — передача государственных предприятий в частную собственность. РБК Петербург спросил у известных политических деятелей и предпринимателей, как они оценивают итоги приватизации спустя четверть века.
Петр Филиппов, общественный деятель, бывший председатель подкомитета по приватизации Комитета Верховного Совета РСФСР по вопросам экономической реформы и собственности:
«Альтернативных вариантов приватизации было несколько. Избранный в конечном итоге ваучерный вариант стал результатом политической борьбы разных группировок в российской власти. Я и мои коллеги считали лучшим вариантом продажу заводов и фабрик за символическую цену высокотехнологичным западным корпорациям. Поскольку советская промышленность была неконкурентоспособна, то такой вариант был способом вывести ее на мировой уровень. Так поступили, например, власти Чехии, а также Германии в отношении предприятий бывшей ГДР, где устаревшие заводы продавали по конкурсу за одну марку с условием их модернизации и сохранения большинства рабочих мест. Наглядным примером успешности такой политики можно считать судьбу чешского автозавода Skoda, проданного немецкому Volkswagen — в противоположность нашему «Москвичу», чьи автомобили в конце-концов запретили эксплуатировать даже в некоторых странах Восточной Европы.
Против такого варианта приватизации в России выступили все — и директора заводов (фракция промышленников), и коммунисты, и демократы тех лет. Всеми владела большевистская идеологема «отнять и поделить». Разница была только в том, что демократы хотели раздать госсобственность всем гражданам поровну, а старая коммунистическая партхозноменклатура — в свою пользу (в Верховном Совете РФ это было влиятельное и богатое лобби). Они в результате и победили.
Еще в июне 1991 году был принят закон об именных приватизационных счетах и вкладах для каждого россиянина. Но Сбербанк не смог выдать всему населению приватизационные сберкнижки. Было непонятно, как смогут советские люди оперировать ими на бирже, покупая акции.
Пришлось заменить счета на безымянные ваучеры, которые можно было свободно покупать и продавать. Это облегчало концентрацию капитала и вело к появлению контрольных пакетов акций. Естественно, что директора через свои фирмочки скупали у работников предприятий их акции, которые те получали на эти ваучеры, а у обычных граждан ваучеры или акции просто скупались на рынке.
Принудить работников к продаже акций было несложно — достаточно было задержать выплату зарплаты, ссылаясь на нехватку средств у предприятия, и пообещать золотые горы после продажи крупного пакета акций «серьезным инвесторам». Работники продавали свои акции, поскольку не понимали их ценности и были больше заинтересованы в наличных деньгах, в сохранении рабочих мест. Несогласных продавать свои акции позже просто заставили, приняв поправку к закону о принудительном выкупе акций у миноритарных акционеров.
В конечном итоге массовая приватизация свелась к покупке предприятий по дешевке директорами и их людьми. Многие директора вскоре их потом перепродали и на этом закончили свой бизнес. Может, это и к лучшему, поскольку управлять современными предприятиями в условиях рынка они не умели, а всю прежнюю жизнь лишь исполняли указания министерских чиновников. К сожалению, многие из проданных ими заводов, иногда с очень неплохим оборудованием, были сданы на металлолом или превратились в склады.
Нынешние власти относятся к развитию промышленности примерно так, как Михаил Горбачев, который считал, что вся более или менее серьезная промышленность должна быть государственной, а предприниматели должны заниматься лишь торговлей и мелким бизнесом. То, что госсобственность — идеальный объект для распила бюджетных средств, Горбачев, видимо, не понимал, но нынешние чиновники это хорошо понимают. В результате государственное участие в экономике выросло с 40% в ельцинские времена до 70% сейчас. Деприватизация набирает обороты, промышленность скатывается в болото неэффективной госсобственности. Судьба «Москвича» нас ничему не научила».
Оксана Дмитриева, руководитель фракции «Партия роста» в Законодательном собрании Петербурга:
«Приватизация, которая проходила в современной России, была абсолютно нечестной. Такой способ формирования частной собственности привел к появлению неэффективного собственника и менеджмента. Из тех, кто приобрел предприятия на основе чековой приватизации, большинство — временщики, которые уже несколько раз перепродали свои активы.
Сначала они приобретали завод по цене лома или заведомо ниже стоимости земельного участка, а потом ждали, пока цена на землю вырастет. Они приобретали этот актив не ради производства, а ради продажи. И любая продажа по более высокой цене, с их точки зрения, была эффективна.
Все это привело к деформации микроэкономического, предпринимательского поведения. То, что мы видим сегодня, это последствия того, что произошло тогда. Мы теряли высокотехнологичную промышленность в течение многих лет, но старт был положен именно чековой приватизацией.
Причем этому механизму были альтернативы. Например, закон о кооперации 1989 года, когда частные предприятия стали возникать на своей собственной основе. Если бы это этот процесс продолжался, то малый бизнес при бурном развитии постепенно перерос бы в средний и крупный. Но возможности были упущены.
Почему так произошло? Частично из-за неверной концепции. Однако за каждой концепцией есть корыстный умысел. За процессом приватизации стоял класс, приближенный к власти — это люди, которые стремятся стать богатым не за счет предпринимательского риска или создания какой-либо идеи, а за счет сделок, возможных благодаря близости к кормушке — либо госбюджету или госфинансам, либо госсобственности. Торжество этого класса не позволяет сформироваться классу эффективных собственников и управленцев.
Причем с тех пор ничего не изменилось, этого класса нет и сейчас. Можно ли назвать хоть один пример крупного высокотехнологичного производства, приобретенного по чековой приватизации, где собственник не сменился? Даже по залоговым аукционам такие примеры есть, а по чековым — нет.
Распродажа активов государства всегда шла бесконтрольно. Программа приватизации не утверждалась, а начиная с 2000 года она уже не представлялась в Госдуме. Да, мы видим торги, но имущество продается на них ниже рыночной стоимости и часто без какой-то стратегии. Так раздается промышленность, так раздается земля (якобы целевым назначением), так раздается госсобственность, сосредоточенная в социальной сфере (например, тот же Исаакиевский собор).
Часто говорят, что романтики делают революции, а пользуются этим прохиндеи. Вот иногда это совмещается в одном флаконе — прохиндеи делают и прохиндеи используют».
Леонид Вайсберг, председатель Совета директоров и научный руководитель НПК «Механобр-техника», академик РАН:
«Приватизация 1992-1994 годов делалась, во-первых, в спешке, а во-вторых, не по экономическим, а исключительно по политическим соображениям — чтобы появился класс собственников, который поддержал бы новую власть. Официальная цель — передача предприятий эффективным собственникам для достижения лучших экономических результатов — по большому счету не была достигнута.
Альтернативные варианты, конечно, были. Одним из наиболее удачных я бы назвал приватизацию в Чехии под руководством тогдашнего премьера Вацлава Клауса.
Чтобы наша приватизация дала лучшие результаты, ей, наверно, должен был предшествовать процесс первоначального накопления капитала через предпринимательскую деятельность. Тогда приватизация могла бы стать реальной конкурсной процедурой, а не раздачей госимущества, что обернулось монополизацией целых отраслей. Самый проблемный, с моей точки зрения, итог приватизации — отсутствие конкуренции. В результате мы имеем монопольные цены и отсутствие стремления к инновационному развитию, поскольку монополиям инновации не нужны. Принудить компанию к инновациям может только жесточайшая конкуренция — когда ее «давят» и слева, и справа, и чтобы выжить компания должна быть лучше их, а для этого она должна что-то придумать, вырваться вперед.
История показывает, что очень часто в народных массах, в подсознании миллионов людей ничего не забывается. Такая народная память, например, служит питательной средой национально-освободительных движений. С этой точки зрения российская приватизация девяностых годов является, как мне кажется, той проблемой, которую мы, к сожалению, до сих пор ощущаем. Чувствую, что миллионы россиян живут с непониманием того, как некоторые их сограждане в одну ночь становились владельцами огромных предприятий. Подобные вопросы все равно — хотим или нет — и сегодня возникают.
Но это не значит, что мы сегодня должны рвать на себе волосы и говорить о ревизии итогов приватизации. Надо двигаться дальше и в нынешней модели искать пути инновационного развития всей экономики».
Мнения экспертов могут не совпадать с мнением редакции.