Новая преступность: кто пришел на смену подростковым бандам и ОПГ

Накануне президент РФ Владимир Путин, выступая на ежегодной коллегии МВД, заявил, что полиция не выполнила поставленную перед ней год назад «базовую задачу». Речь идет о «выходе на качественно новый уровень работы всей системы МВД, обеспечение кардинального перелома ситуации с преступностью». Он напомнил, что в прошедшем году зафиксирован рост числа преступлений на 9%.

Министр внутренних дел Владимир Колокольцев, отвечая на критику, сообщил, что в прошлом году полицией раскрыто свыше 950 тыс. преступлений, 160 тыс. тяжких и особо тяжких. Что касается роста преступности, то В.Колокольцев считает, что она «носит объективный характер и связана с социально-экономическим фактором».

Может — так, а может — эдак

Интересно, что, судя по выступлениям и президента В.Путина, и министра В.Колокольцева, они прекрасно понимают, что реальную картину с преступностью никто не знает. Слова о том, что «может быть, это так, а может быть — эдак», — важнейший маркер того, что у нас система криминальной статистики не работает. Никакой обоснованной политики в сфере борьбы с преступностью, соответственно, проводить нельзя.

Практика работы МВД за последние полвека действительно привела к тому, что мы не знаем, что у нас с преступностью в стране. Может быть, она падает, может быть, она растет. У нас есть общемировые криминологические закономерности, которые позволяют говорить о том, что когда доходы населения падают, это приводит к росту мелкой имущественной и имущественно-насильственной преступности. Логика такая — небогатые люди, которые раньше покупали в магазинах дешевые продукты, теперь их будут воровать, или подростки, которым родители сократили карманные расходы, начнут трясти своих сверстников. Следуя этой логике, безусловно, нас ждет рост насильственной бытовой преступности.

Киберпреступления и кражи по наводке

Все это общая картина, которая не учитывает множество других факторов. Например, не принимается в расчет, что в обществе растет уровень информатизации — а это ощутимо снижает уровень уличной преступности. Мы знаем, что подростковые банды 90-х сели к компьютерам много лет назад — и именно это снизило уровень уличной преступности.

Однако компьютеризация ведет к росту числа киберпреступлений. Здесь можно говорить о двух типах правонарушений. Первый — массовое мелкое мошенничество, которое обычно даже не удается квалифицировать как уголовное преступление (из разряда: «Мама, положи мне 200 рублей на этот номер. Потом объясню»). Второй тип — штучные киберпреступления, которые создают риски для финансовой инфраструктуры.

Говорить о том, что страну в ближайшее время захлестнут мелкие кражи, тоже пока не приходится. Дело в том, что в последние годы серьезно изменилась структура рынка подержанных вещей. Когда в 80-е вы воровали телевизор, который стоит четыре зарплаты, была возможность его продать за три. Когда сегодня вы воруете телевизор за четыре зарплаты, продать его можно максимум за одну.

Продать ноутбук через месяц пользования можно за половину стоимости в лучшем случае. А когда вы продаете быстро, в месте, где вас не спрашивают, откуда он взялся, вы теряете еще сильнее. Также по квартирным кражам и кражам из одежды серьезный удар нанесла банковская система, потому что найти значимую сумму наличных при человеке или в квартире, почти невозможно. В результате остаются только кражи по наводке и мелкий уличный грабеж.

Схемы 2000-х

Что касается организованной преступности, то пока нет ощущения того, что она возвращается. Такого распада государственной правоохранительной системы, который был в 90-е, нет и не предвидится. Соответственно, нет оснований ждать, что в ближайшее время быть бандитом опять станет модно, а расходы на криминальную «крышу» станут неотъемлемой частью любого бизнеса.

Для возврата в 90-е нужен куда более серьезный спад уровня жизни и прекращение функционирования ключевых институтов государства. Как максимум пока можно ожидать более широкого использования криминальных схем первой половины 2000-х — рейдерства и ему подобных.

Невероятная раскрываемость

Изучение влияния информатизации, банковской системы и других факторов на уровень и структуру преступного мира — важная задача. Но в настоящее время учесть все эти тенденции очень сложно. Все заняты другим, ведь президент опять заставляет гнаться за раскрываемостью — и это при том, что раскрываемость у нас едва ли не самая высокая в мире. В нормальных странах раскрывается от 20 до 40% преступлений, у нас стандартно около 50%. Это невероятная раскрываемость, такой нигде не бывает.

Полиция становится предельно мотивированной не регистрировать те преступления, которые не будут раскрыты. Более того, модель устроена так, что в большинстве случаев массовые преступления (особенно мелкие кражи, грабежи и мошенничества) регистрируются тогда, когда они уже раскрыты. Стратегическая задача, которая ставится перед каждым оперативником и следователем, — раскрыть преступление на стадии, когда его еще не зарегистрировали, или на стадии доследственной проверки придраться к чему-нибудь и отказать в возбуждении дела.

Дальше от реальности

Цели, которые ставятся руководством страны, заставляют полицию уходить все дальше и дальше от реальной ситуации.

Между тем, стране нужно радикально менять систему управления правоохранительными органами и, соответственно, систему учета преступности и активности правоохранительных органов.

Наиболее радикальные меры подразумевают разделение полиции на несколько уровней подчиненных на разных уровнях. Другие предполагают создание по британскому образцу так называемых комиссий по криминальной политике, которые устанавливают конкретные показатели для конкретного региона или даже района на короткие сроки — год или два. В таком случае результаты работы полиции становятся очевидными для граждан, а остальные показатели на время перестают быть ключевыми. Полиция становится более заинтересованной в реальной борьбе с преступностью, а не в статистике. Конечно, такие реформы, если будут проведены неграмотно, могут демотивировать полицию к работе вообще, но мы хотя бы поймем, что у нас происходит в стране. И следующий этап реформы будет опираться на внятное видение того, что есть.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции