Шейхи в «Роснефти»: как катарский QIA заменил скандальную CEFC из Китая

Фото: Владимир Смирнов / ТАСС

Катар вместо Китая

QHG Oil Ventures — консорциум швейцарского сырьевого трейдера Glencore и катарского суверенного фонда Qatar Investment Authority — расторг договор о продаже 14,16% акций «Роснефти» китайской CEFC, заключенный еще в сентябре 2017 года. Уведомление об этом консорциум направил китайской компании 4 мая, сообщил в пятницу Glencore.

Теперь китайскую компанию заменит дочерняя структура QIA — она выкупит 14,16% «Роснефти» у QHG, а сам консорциум, владевший 19,5%, будет ликвидирован, говорится в сообщении. Оставшиеся 5,34% «Роснефти» партнеры распределят между собой пропорционально финансовому вкладу в СП: Glencore получит 0,57%, а QIA — 4,77%. Таким образом, общая доля катарского фонда в «Роснефти» вырастет до 18,93% и он станет третьим крупнейшим акционером компании после государственного «Роснефтегаза» (владеет чуть более чем 50%) и британской BP (19,75%).

Сделка между структурой QIA и консорциумом QHG будет денежной, сообщил РБК источник, близкий к этому СП: катарцы заплатят консорциуму €7,4 млрд — эти деньги пойдут на выплату его долгов перед банками, после чего консорциум будет ликвидирован. ​«Это очень простая сделка», — уверяет собеседник РБК, близкий к консорциуму, и призывает не искать в ней подводных камней.​

Представитель QIA не ответил на вопрос РБК, собирается ли фонд занимать деньги или будет использовать исключительно собственные средства для завершения сделки. Но проблем с финансированием явно не должно возникнуть: по данным Sovereign Wealth Fund Institute, изучающего фонды национального благосостояния разных стран, активы под управлением QIA составляют $320 млрд. Агентство Reuters в июле 2017 года оценивало, что ликвидные иностранные активы QIA (те активы, которые могут быть быстро выведены и использованы на другие цели) составляют примерно $180 млрд. В апреле 2018 года Bloomberg сообщал, что QIA репатриировал около $20 млрд из-за рубежа и разместил их на депозитах в катарских банках.

«Cерьезное событие» обернулось скандалом

Glencore и QIA купили 19,5% акций «Роснефти» в ходе приватизации в декабре 2016 года за €10,2 млрд, при этом консорциум внес только €2,8 млрд собственных средств, а еще €7,4 млрд в качестве кредита предоставил итальянский банк Intesa Sanpaolo (€5,2 млрд) вместе с российскими банками (€2,2 млрд), среди которых источники РБК называли Газпромбанк. Несмотря на разный финансовый вклад (катарцы предоставили €2,5 млрд собственных средств, а трейдер — лишь €0,3 млрд), QIA и Glencore были равноправными партнерами в этом консорциуме.

Но уже через девять месяцев, 8 сентября 2017 года, они объявили, что договорились о перепродаже большей части пакета (14,16%) «Роснефти» малоизвестной китайской корпорации CEFC примерно за $9 млрд. «Для нас это серьезное событие, которое в целом формирует в окончательном виде акционерную структуру компании. Мы рады, что этой компанией стала именно китайская корпорация», — заявил тогда главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин в интервью телеканалу «Россия 24». Необходимость в дополнительном партнере он объяснил тем, что из-за волатильности на финансовых рынках расходы Glencore и QIA на обслуживание кредитов стали «достаточно серьезными».

Сделку с CEFC партнеры обещали закрыть до конца 2017 года, затем срок перенесли на конец первого полугодия 2018 года. Сроки изначально выглядели фантастически: сделки с китайцами делаются минимум год, рассказывал РБК сотрудник одного из китайских инвестфондов. CEFC успела перечислить продавцам «огромный аванс», указывало китайское рейтинговое агентство China Chengxin​ (его цитировал Bloomberg). Если сделка не состоится, CEFC понесет «существенные инвестиционные потери», предупреждало агентство. Аванс составляет несколько сотен миллионов долларов, говорил РБК источник, близкий к одной из сторон сделки. Но он не уточнял, сможет ли CEFC вернуть эти средства. Представители CEFC, Glencore и QIA не ответили на запросы РБК об авансе.

У CEFC возникли серьезные проблемы с финансированием, рассказывали источники РБК. Такая же информация была у китайского издания Caixin и Bloomberg. Бридж-кредит на €5 млрд под залог всего приобретаемого пакета «Роснефти» готов был предоставить ВТБ, но китайской компании не удалось найти оставшиеся деньги. Предполагалось, что эти средства CEFC займет у китайского Государственного банка развития (CDB), но она так и не смогла уговорить банк участвовать в сделке. ​У CEFC уже образовался огромный долг перед CDB — по данным Caixin на июнь 2017 года, $5,3 млрд. Из-за санкций в отношении «Роснефти» и Сечина кредитовать сделку отказались и зарубежные банки, сообщало Caixin.

В марте стало известно, что основатель и глава CEFC Е Цзяньмин был задержан, а китайские власти начали расследование об экономических преступлениях в отношении его компании. Caixin выпустило большой материал о CEFC, в котором говорилось, что Е Цзяньмин построил бизнес на кредиты, а также участвовал в полулегальных схемах привлечения денег, а поддержку он получал от отставных китайских силовиков, которых нанимал на специально созданные для них должности. Но после задержания Е Цзяньмина бизнес CEFC стал разваливаться на глазах: по данным Bloomberg, компания планирует уволить половину сотрудников. К тому же в пятницу, 4 мая, Reuters сообщил, что CEFC уже два месяца не выплачивает зарплаты сотрудникам, так что некоторые из них «ищут себе новое место, другие читают книги, некоторые просто открыто играют в карты».

Договорившись о покупке 14,16% «Роснефти», CEFC также заключила с российской компанией пятилетний контракт на поставку 60 млн т нефти. Он не будет расторгнут, сказал РБК представитель «Роснефти». Представитель CEFC не ответил на запрос РБК.

«Веер проектов и сделок»

Несмотря на срыв сделки с CEFC, «Роснефть» удовлетворена решением акционеров. ​«На самом деле это то, к чему мы стремились. QIA становится нашим стратегическим инвестором, сопоставимым с BP», — заявил РБК пресс-секретарь компании Михаил Леонтьев. «Если раньше для них [катарцев] это была портфельная инвестиция, они размышляли, как эффективнее реализовать свой пакет, то теперь они приняли решение, — естественно, для этого понадобилось время, потому что мы раньше никогда не работали вместе, — серьезно, долгосрочно, стратегически войти в компании», — добавил он. По словам Леонтьева, в ближайшее время рынок увидит «целый веер различных проектов и сделок» — двусторонних и многосторонних с участием «Роснефти» — с QIA и другими партнерами в разных конфигурациях.

Сделке с QIA предшествовал ряд политических встреч: 26 марта эмир Катара, шейх Тамим бен Хамад Аль Тани встречался с президентом Владимиром Путиным в Кремле, закрытые переговоры длились три часа. По итогам этих переговоров «Роснефть» и Катарский фонд образования, науки и социального развития (Qatar Foundation) подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве, о других достигнутых соглашениях тогда не сообщалось (пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков в пятницу, 4 мая, не ответил на вопрос РБК, обсуждалось ли на этой встрече увеличение доли катарского фонда в «Роснефти»). А через три дня, 29 марта, Сечин отправился в Доху, где был принят шейхом Аль Тани, а также провел ​несколько деловых встреч с членами кабинета министров Катара и руководством компании Qatar Petroleum. Главными темами двусторонних переговоров стали перспективы взаимовыгодного сотрудничества и реализация совместных проектов «Роснефти» с катарскими партнерами, сообщала российская компания. К тому же в ходе визита Сечин открыл офис «Роснефти» в Катаре.

Катарскому фонду может быть интересно участвовать в совместных с «Роснефтью» проектах по сжижению природного газа (СПГ) в России и разработке нефтяных месторождений в Восточной Сибири, включая инвестиции в Ванкорский кластер, в целях диверсификации поставок топлива, считает аналитик Raiffeisenbank Андрей Полищук. Партнеры могли бы построить СПГ-завод в районе Усть-Луги или на Гыдане, на базе Минховского месторождения с запасами от 210 млрд куб. м, предполагает он.

«Роснефть» и QIA также могли бы обменяться активами, предполагает аналитик «Сова Капитал» Артем Кончин: например, Катар войдет в одно из газовых месторождений «Роснефти» в обмен на ее участие в газохимическом проекте с участием QIA на Ближнем Востоке. По словам Кончина, больше всего Катару интересна поставка СПГ на азиатские рынки, а значит, и возможное участие в проекте СПГ-завода на Дальнем Востоке, в бухте Де-Кастри, который «Роснефть» собирается строить вместе с американской ExxonMobil.

Представитель «Роснефти» отказался комментировать конкретные проекты с QIA. Но он подчеркнул, что с момента приватизации в декабре 2016 года динамика акций компании показала «эффективность вложений» QIA и Glencore — они выросли на Лондонской бирже (LSE) на 15%. 18,93% «Роснефти» в общей сложности обойдутся QIA в €9,9 млрд (€2,5 млрд фонд заплатил еще в ходе приватизации, а теперь перечислит консорциуму еще €7,4 млрд). В пятницу, 4 мая, такой пакет на LSE стоил €10,15 млрд.

QIA изначально оказался в этой сделке случайно, у фонда обратная концепция, замечает директор Института энергетической политики Владимир Милов: он был создан для инвестирования «углеводородных» денег в различные сектора экономики, включая недвижимость, машиностроение и финансы. Единственной инвестицией QIA в добычную компанию до вхождения в «Роснефть» была покупка 3% французской Total. Но QIA является крупнейшим акционером Glencore (владеет 8,47%), который до сделки испытывал серьезные финансовые проблемы, а вместе с акциями получил пятилетний контракт с «Роснефтью». Очевидно, что Катар поучаствовал в приватизации, чтобы в том числе восстановить стоимость неудачной инвестиции в Glencore, добавляет эксперт.

Фонд выкупает акции «Роснефти», потому что сделка с CEFC развалилась, хотя изначально предполагалось, что консорциум будет владеть ими недолго, замечает Милов. Он считает, что QIA будет пытаться перепродать этот пакет, потому что «Роснефть» — слишком непрофильная для него инвестиция. Продать акции будет сложно, предупреждает эксперт: никаких реальных управленческих прав они не дают, а стоят дорого.