Налоговики в погонах: почему в России вспомнили о фискальной полиции
При совместных проверках бизнеса налоговиками и полицией средний размер доначислений по налогам резко возрастает: самостоятельно налоговики доначисляют в среднем по 7,5 млн руб. за одну проверку, а при участии полиции — в два-три раза больше, выяснили ученые Финансового университета при правительстве. Вывод сделан на основе данных Федеральной налоговой службы (ФНС) и Министерства внутренних дел (МВД), пояснил РБК руководитель исследования, профессор Финансового университета Иван Соловьев. Пресс-служба ФНС подтвердила РБК актуальность данных. МВД на запрос РБК не ответило.
Цель исследования — сформулировать предложения по совершенствованию законодательства для улучшения взаимодействия между налоговиками и правоохранителями при выявлении налоговых преступлений, следует из пояснений Соловьева для РБК. По его словам, ученые выполняют государственное задание, полученное от правительства. Завершить исследование планируется к началу ноября. По итогам исследования ученые могут предложить правительству создание специализированного органа по расследованию налоговых преступлений — по образцу итальянской Guardia di Finanza и по аналогии с налоговой полицией, которая существовала в России до 2003 года.
В 2013 году при самостоятельных проверках ФНС доначисляла бизнесу в среднем 6,9 млн руб. налогов за одну проверку, а при инспекциях с участием полиции втрое больше — 21,6 млн руб., свидетельствует статистика, которую анализировали исследователи. В 2014 году совместные проверки оказались в 2,5 раза эффективнее (20,6 млн против 8,2 млн руб.), а в 2015 году — вдвое эффективнее (19,1 млн против 8,9 млн руб.).
ФНС объясняет столь существенную разницу тем, что совместные проверки проводятся в наиболее сложных случаях уклонения от уплаты налогов. Например, если есть свидетельства необоснованного возмещения НДС или акциза, или при выявлении преступных схем уклонения от уплаты налогов, когда налогоплательщик избегает налогового контроля или активно противодействует выездной налоговой проверке (в случаях «миграции» организации, смены учредителей или руководства, реорганизации или ликвидации после решения налоговиков провести выездную проверку), или использует в работе фирмы-однодневки и т.д.
Кроме того, согласно разъяснениям ФНС, налоговики могут привлекать полицейских, если поводом для проверок становятся материалы о налоговых нарушениях, которые сами полицейские направили налоговикам. Полномочия полиции при сборе доказательств о налоговых правонарушениях шире, чем у налоговиков, в первую очередь за счет права проводить оперативно-разыскную деятельность (ОРД), указывает пресс-служба ФНС. Материалы ОРД считаются надлежащими доказательствами по делам о налоговых правонарушениях. Сейчас ФНС и МВД завершают согласование проекта совместного приказа о порядке передачи таких материалов налоговым органам, это, «безусловно, окажет положительное влияние на эффективность взаимодействия двух ведомств», сообщила РБК пресс-служба налоговой службы.
Не только эффективность
Соловьев допускает, что совместные налоговые проверки более эффективны еще и потому, что в присутствии полицейских у проверяющих и налогоплательщиков меньше возможностей «договориться» — во время таких проверок происходит только поиск нарушений.
«Действительно, совместные проверки налоговой и полиции дают синергетический эффект — их права объединяются, и благодаря этому они могут гораздо глубже и тщательнее проверить бизнес», — говорит Роман Терехин, управляющий партнер бюро «Деловой фарватер», которое специализируется на защите бизнеса при налоговых проверках. Когда у проверяющих больше прав, то появляется и гораздо больше возможностей для выявления правонарушений и доначисления налогов, объясняет Терехин.
Но есть и обратная сторона: при совместных проверках возрастает не только эффективность, но и агрессивность. «Чем больше силы мы даем проверяющим, тем больше риска, что эта сила будет использована не только во благо, но и во вред», — отмечает Терехин. В отличие от налоговиков, которые говорят с бизнесом на понятном языке и изучают бухгалтерские документы, полиция — орган, который «отвечает» за «закошмаривание» бизнеса, этот метод до сих пор жив и применяется, «бывают злоупотребления», сожалеет он. По его словам, во время выездных налоговых проверок полицейские часто запрашивают документы — не в интересах самой проверки, а в рамках своих оперативно-разыскных мероприятий, позже эти документы в эту выездную проверку могут даже не попасть. «И как их потом будут использовать, мы заранее не знаем», — сетует Терехин.
Едва ли результаты совместных налоговых инспекций говорят о более глубоких и компетентных проверках, скорее, наоборот, это показатель того, что вряд ли целесообразно привлекать силовые органы к проверкам, в которых требуются специалисты, а не угрозы, считает сопредседатель «Деловой России» Андрей Назаров. Реальные налоговые доначисления могут осуществить только компетентные сотрудники ФНС, а никак не полицейские, говорит он. Но в присутствии полицейских предприниматели чаще готовы согласиться с доначислениями, чтобы не создавать угрозу последующих, более жестких проверок, отмечает Назаров. «Мне кажется, при внешней видимости позитивного результата в целом для экономики и инвестиционного климата такие совместные проверки являются, скорее всего, отрицательным фактором», — полагает собеседник РБК.
Лучше сами
Несмотря на показатели статистики, налоговики все же предпочитают проверять бизнес самостоятельно, свидетельствуют данные Финансового университета. В 2013 году полицейские участвовали в 6531 выездной налоговой проверке из 41331 (16%), в 2014 году — в 7123 из 35758 (20%), в 2015 году — в 6460 из 30663 (21%). Сейчас каждая пятая выездная проверка проводится с участием полицейских, подтверждает пресс-служба ФНС. Служба не ставит цели все проверки проводить совместно с органами МВД, это нецелесообразно, сказано в ответе ФНС на запрос РБК. Существенное количество проверок с суммой доначислений выше среднего проводится налоговыми органами самостоятельно, отмечают налоговики.
Совместные проверки проводятся по инициативе налоговых органов. Налоговики просят участия полиции, в частности, когда нужны конкретные действия по осуществлению налогового контроля (выемка документов, исследование, опрос, осмотр помещений), содействие сотрудникам ФНС, если их деятельности препятствуют или требуется защита их жизни и здоровья при проверках, следует из разъяснений пресс-службы ФНС.
Налоговики привлекают к проверкам полицейских, когда видят явные признаки налоговых преступлений, когда информацию о нарушениях получают из правоохранительных органов, но чаще всего — «когда им страшно», а в остальных случаях предпочитают действовать самостоятельно, объясняет Соловьев. «Есть же разные налогоплательщики — кто-то может и на порог не пустить. То есть это некая силовая составляющая», — говорит ученый. Полицию зовут, когда компания саботирует взаимодействие — не дает документы, сотрудники не являются на допросы, а полиция в отличие от налоговиков может проводить обследования, вызывать людей для дачи объяснений, приходить к ним домой, чтобы вручить повестки, согласен Терехин. Но полиция, по его словам, и сама может включаться в любые выездные проверки — в частности, если имеет какую-то информацию о налогоплательщике.
Процессуальная эффективность собранных налоговиками материалов невысока, отмечают исследователи, уголовные дела по ним возбуждаются лишь в 9–11% случаев. Методы, которыми пользуются налоговики, не позволяют документировать налоговые преступления — налоговики не могут прослушивать телефоны, проводить оперативное внедрение и наблюдение — все, что для документирования преступлений использует полиция, объясняет Соловьев. При этом немедленный результат дал возврат к прежнему порядку возбуждения уголовных дел по налогам, согласно которому Следственный комитет получил право использовать материалы полицейских оперативно-разыскных действий, констатируют исследователи. В течение 2015 года количество таких дел увеличилось почти на полторы тысячи — с 3102 до 4568.
«Это же не потому произошло, что налоговики стали слать больше материалов в Следственный комитет. Следственный комитет сработал лучше, потому что стал получать дополнительные материалы из полиции», — рассуждает Соловьев. По этой же причине существенно увеличились и объемы платежей в бюджет: общая сумма возмещенного ущерба при доследственных проверках и расследованиях налоговых преступлений в 2015 году составила 14,9 млрд руб. Рост — на 86%.
Итальянский рецепт
Основываясь на всех этих показателях, ученые приходят к выводу о необходимости «значительного укрепления государственной системы противодействия налоговой преступности». Идеальным вариантом они считают введение «единого правоохранительного цикла выявления, пресечения и расследования налоговых преступлений». Это можно реализовать путем создания специализированного правоохранительного органа (финансовой полиции), полагают исследователи.
В качестве удачного примера ученые приводят Финансовую гвардию в Италии (Guardia di Finanza). Согласно ее годовому отчету, в 2015 году сумма выявленных сокрытых налогов превысила €1 млрд. В пересчете на рубли это примерно 84,7 млрд — против 14,9 млрд руб. в целом по России, отмечают они. То есть гораздо меньшими человеческими ресурсами с вдвое меньшего количества налогоплательщиков устанавливается ущерб больше в 5,7 раза, подсчитали ученые.
Назад в будущее
В России специальный орган по борьбе с налоговой преступностью уже был — Налоговая полиция. Она была создана в 1992 году и ликвидирована в 2003-м. Официальных объяснений необходимости ликвидации не было, но решению предшествовал конфликт ведомства с «Газпромом», который налоговые полицейские обвинили в уклонении от уплаты налогов на «десятки миллиардов рублей».
Показатели Налоговой полиции по расследованию налоговых преступлений были лучшими в российской истории: в некоторые годы возбуждалось по 40–50 тыс. дел, напоминает Соловьев. При этом, как и сейчас, существовал институт освобождения от уголовной ответственности при уплате сокрытых налогов — и поступления в бюджет были огромными, отмечает собеседник РБК.
Он подтвердил, что ученые обсуждают возможность предложить правительству создание специализированного органа по расследованию налоговых преступлений. Но, по его словам, это не будет предложено «как императив» — лишь как возможность. «Но если абсолютно объективно, не отстаивая позиции государственников или, наоборот, либеральную, предпринимательскую, если мы хотим, чтобы эффективно выявлялись налоговые преступления, нужно собрать все государственные полномочия в единый цикл, от выявления до пресечения и расследования, чтобы это делалось «на одном дыхании», — аргументирует Соловьев. Таким было устройство Налоговой полиции, напоминает он, но речи о возврате именно того института с его «пугающей репутацией» не идет. В отличие от 1990-х годов сейчас гораздо больше возможностей набрать в единый орган действительно грамотных специалистов, объясняет Соловьев.
Налоговая полиция по большому счету не исчезла, обращает внимание Терехин: после ряда трансформаций в МВД сохранились специализированные оперативно-разыскные части, занимающиеся именно налоговыми преступлениями. Если речь пойдет об объединении этих подразделений с ФНС, то нужно учитывать, что и у тех и у других еще множество иных задач, помимо противодействия налоговым преступлениям, напоминает эксперт. Если слить это все в единое ведомство, получится, скорее всего, очень неповоротливый гигант — очередное сверхсиловое ведомство, которое создается больше под руководителя, чем под задачу, считает Терехин. Если же выделить специальные функции из ФНС и МВД, то «борозда», которая сейчас проложена между ФНС и МВД, по сути, проляжет внутри ФНС — например, между соседними отделами камеральных и выездных налоговых проверок, предсказывает собеседник РБК.
Простого решения в этом вопросе нет, считает Терехин, структурно лучше ничего не менять, а лучше бороться за эффективность взаимодействия ФНС и МВД и за более четкие формулировки их прав и обязанностей. К примеру, сейчас полиция при проведении ОРД по налоговым преступлениям использует те же методы, что и при расследовании убийств, указывает эксперт, хотя понятно, что подходы к «беловоротничковой» преступности должны быть совсем другими.
Ранее передать расследование всех экономических преступлений одному правоохранительному органу по примеру Италии предлагало само предпринимательское сообщество. Предложение содержалось в докладе бизнес-омбудсмена Бориса Титова президенту Владимиру Путину за 2015 год, в его подготовке участвовали ведущие деловые организации. Создание единого органа помогло бы изменить ситуацию с незаконным уголовным преследованием предпринимателей, поскольку «2015 год характеризовался самым сильным за последние годы давлением уголовного закона на бизнес», рассудило бизнес-сообщество.
Но статистика совместных налоговых проверок, изученная Финансовым университетом, — лишнее свидетельство того, что к этой идее нужно относиться осторожнее, считает Назаров (был автором главы доклада Титова, в которой содержалось предложение о едином органе). Есть риск, что такое единое ведомство окажется скорее силовым, чем аналитическим, поясняет он. Если добавить силовой аспект в нынешнюю достаточно сбалансированную налоговую политику, то есть опасность возврата в 1990-е, когда налоговое ведомство воспринималось как жесткий фискально-силовой орган, чьи действия часто приводили к необъективным результатам по доначислениям, в результате чего многие компании просто перестали существовать, напоминает сопредседатель «Деловой России».
Никаких действий для реализации идеи создания единого органа по борьбе с экономическими преступлениями не предпринималось, сказал РБК источник, близкий к Титову. Ученые свою идею с чиновниками не обсуждали, уточнил участник исследования Финансового университета. В ФНС об участии ведомства в подобных обсуждениях сообщили, что вопрос не входит в компетенции ведомства.
