Предпринимателей стали чаще отправлять под домашний арест вместо СИЗО
Дом вместо изолятора
Суды и силовики стали чаще отправлять фигурантов дел по экономическим статьям под домашний арест, а не в СИЗО. Об этом журналистам в среду, 17 мая, рассказал уполномоченный по правам предпринимателей Борис Титов.
Если в июле прошлого года в изоляторах находились 6,9 тыс. фигурантов экономических дел, то по состоянию на февраль 2017 года в них помещены 5,3 тыс. предпринимателей или сотрудников компаний (сокращение на 22,5%), следует из данных ФСИН, которые предоставил аппарат бизнес-омбудсмена. Противоположная динамика наблюдается при помещении фигурантов под домашний арест. Прошлым летом у себя дома содержались 2,5 тыс. бизнесменов, а в феврале этого года число таковых выросло сразу на 54,4%, до 3,8 тыс. человек. Ст. 158 УК РФ (кража) и ст. 161 УК РФ (грабеж) в анализе не учитывались.
Ситуация «немножко» улучшается, но этого мало, заявил Титов. Однако ее осложняет положение дел с электронными браслетами, которые иногда не работают, из-за чего фигурантов переводят из-под домашнего ареста в СИЗО, добавил соратник Титова Александр Хуруджи — экс-глава представительства Агентства стратегических инициатив в Южном федеральном округе, который девять месяцев провел в СИЗО по делу о мошенничестве, но в начале мая был оправдан судом.
«Продвигать» замену содержания в СИЗО на более гуманный домашний арест власти начали четыре-пять лет назад, однако суды переориентировались не сразу, рассуждает ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете Кирилл Титаев. Одна из причин в том, что сотрудники ФСИН и следственных органов были недостаточно обучены работе с подсудимыми под домашним арестом, а суды ориентировались на существующую инфраструктуру, координируясь со ФСИН. «Какое-то время назад для них домашний арест был неким пугалом, сейчас они научились с ним работать», — считает Титаев.
В то же время число зарегистрированных преступлений и возбужденных уголовных дел по экономическим статьям в 2016 году выросло на 21% (до 260,7 тыс.) и на 2% (до 240,1 тыс.) соответственно. Незначительно увеличилось количество осужденных по экономическим преступлениям, но их стали реже приговаривать к лишению свободы (данные Генпрокуратуры, Следственного комитета, МВД и Судебного департамента Верховного суда).
Проблемы с подсчетами
Статистика по экономическим преступлениям не всегда четко отражает ситуацию, говорится в докладе Центра стратегических разработок (ЦСР) об основных признаках экономических преступлений в России. Нынешняя статистика силовиков и правоохранительных органов «не позволяет говорить об уровне давления на бизнес и освещает скорее активность и характер работы самих правоохранительных органов», отмечают авторы доклада. Вопрос в том, «считать ли экономическими преступлениями только преступления, совершаемые топ-менеджментом, или рассматривать те, что были совершены в том числе рядовыми сотрудниками организаций»; единого подхода к определению грани между «экономическим» и «общеуголовным» преступлением нет, пишут исследователи.
Авторы приходят к выводу, что правоохранительные органы в число экономических преступлений включают, например, взяточничество, однако «большинство специальных экономических составов мошенничества входят в эту категорию только при наличии дополнительных условий, несмотря на большие размеры крупного и особо крупного ущерба». В целом в России, по их оценке, ежегодно подвергаются уголовному преследованию по обвинению в экономических преступлениях 5–6 тыс. предпринимателей и топ-менеджеров.
Судья как заложник
Титов предлагает запретить рассматривать уголовные дела по существу тем судьям, которые ранее принимали решения по мере пресечения для фигурантов дела. В таких случаях судья «становится заложником ранее принятого решения», он «не может дать меньше срок, потому что получается, что тогда он невинного человека посадил в тюрьму», рассуждал Хуруджи.
Другая инициатива Титова — рассматривать вопрос о мере пресечения разными судами. Суд первой инстанции, по его предложению, должен избирать меру пресечения только два раза на два месяца, в следующий раз продлить ее может только суд вышестоящей инстанции, а спустя полгода после ареста — только Верховный суд. На первом этапе посадка обвиняемого в СИЗО может иметь смысл, она нужна, чтобы изолировать его от подельников и быстро расследовать дело, однако потом необходимости в ней нет, полагает Титов.
Свои предложения бизнес-омбудсмен представит в докладе президенту в конце мая, он уже направил их в прокуратуру для рассмотрения. Такая мера, по его мнению, должна касаться не только предпринимателей, но и в целом фигурантов всех уголовных дел, Верховный суд с такой нагрузкой бы справился. Пресс-служба Верховного суда вечером в среду не ответила на запрос РБК.
В то же время Титов раскритиковал предложение экспертов ЦСР о введении понятия уголовного проступка — преступного деяния, не имеющего большой общественной опасности и не принесшего серьезного вреда. Такая мера повлечет изменение уголовного и судебного институтов, просчитать его последствия слишком сложно, а стоить это будет чрезмерно много, считает Титов.
