Ольга Голодец – РБК: «Из страны уезжают наиболее квалифицированные люди»
О пенсиях и бюджете
— Вчера с вашей подачи возобновилась дискуссия по продлению заморозки пенсионных накоплений. Поясните, с чем может быть связано такое решение, ведь вроде бы уже была поставлена точка в этом вопросе…
— Точка пока не поставлена, потому что Пенсионный фонд был бы сбалансирован, если бы не было тех изъятий, которые, как мы договорились, покрываются бюджетом. Приведу пример: если мама ухаживает за ребенком, то отпуск по уходу за ребенком в ПФР оплачивается бюджетом. И таких изъятий существует только крупных восемь штук: дотации бизнесу, которые составляют почти 400 млрд руб.; досрочные пенсии, которые отчасти финансируются государством; и т.д. Поэтому в условиях сложного бюджета перед нами встает вопрос, откуда взять средства на трансферты, которые погашают те или иные льготы. Накопительные пенсии, так же как и остальные преференции, являются существенной льготой, и она должна покрываться из бюджета в размере 350 млрд руб. на следующий год и дальше с возрастанием: 400 млрд, 450 млрд. Идет широкая дискуссия об эффективности вложений этих средств. В течение 2015 года в уже обновленные НПФ было переведено более 500 млрд руб. — деньги прошлых лет. Каких-то кардинальных изменений в плане инвестирования пока не видно, потому что 47% средств размещено на депозитах в банках.
— Иными словами, вы допускаете, что в рамках нынешнего бюджетного процесса к осени этого года может опять стать актуальной тема моратория на следующий год?
— Я бы не стала предвосхищать события. Мы для себя решили, что накопительная пенсия останется как инструмент. Но единственное, о чем я сегодня говорю, — что источника финансирования этой льготы пока не подобрано.
— На рынке НПФ в последнее время происходят серьезные движения, связанные с тем, что крупные игроки покупают более мелких. О чем это говорит: что крупные игроки всерьез относятся к рынку накоплений, это доступ к длинным деньгам на другие проекты или опять же на докапитализацию банков?
— Я бы по-другому оценила происходящие изменения. Крупные игроки, те, которые реально могут отвечать своими активами, уходят с рынка НПФ, которые занимаются обязательным пенсионным страхованием. Так, крупнейший фонд «Благосостояние» фактически разделил свои позиции на негосударственное пенсионное обеспечение и обязательное страхование. И это очень симптоматично, что крупные компании, которые располагают активами, стремятся уйти с рынка обязательного страхования и остаться в рынке негосударственного страхования. Мне кажется, это нормальный тренд и он лежит в той логике, которую мы обсуждаем все вместе.
О снижении доходов
— Другой ваш спор с финансово-экономическом блоком — об индексации социальных расходов. Из заявлений ваших коллег по правительству становится понятно, что они не готовы индексировать их на величину инфляции. Когда будет принято решение?
— До итога еще далеко. Мое твердое убеждение, что индексирование социальных расходов — это единственный на сегодняшний день выход для преодоления сложной ситуации в экономике. Нужно обязательно поддержать потребление.
— Тем более уже произошло падение реальных зарплат на 13%…
— С января произошло такое падение, розничный товарооборот упал на 15%. Особенно серьезная ситуация в отношении группы населения с большой долей иждивенцев: это прежде всего семьи с детьми. В результате вместе с темой оттока капитала появилась тема оттока рабочей силы. Причем уезжают из страны наиболее квалифицированные люди, их заменяют мигранты с низкой квалификацией.
— О каких группах населения идет речь?
— Об информационщиках, молодежи с хорошей подготовкой в области биотехнологий, выпускниках, имеющих подготовку в сфере культуры. Волатильность этого рынка очень высокая. Поэтому мы должны ставить вопрос не только об оттоке капитала, но и об оттоке кадров и создать систему, привлекательную для инвестиций и сохранения для рабочих рук. Это задача номер один для страны.
— То есть мы уже можем говорить о возвращении тренда 1990-х, когда из страны утекали умы?
— Да, этот тренд появился.
О росте смертности
— Еще одна громкая тема — рост смертности в России. Владимир Путин поручил разобраться с ее причинами. Правы те эксперты, которые говорят, что в этом виноват не только сезонный фактор? И какова текущая динамика?
— Сезонность просто налицо. Резкий всплеск заболеваемости начался в ноябре, в марте он пошел на убыль. Думаю, к концу полугодия ситуация выровняется. Вместе с тем мы хотим серьезного прорыва, ведь мы перешагнули заветную планку в 70 лет продолжительности жизни, после которой страна переходит в новую категорию стран с точки зрения благополучия.
— Звучало мнение, что те, кто прививки не делает, могут быть лишены права на оказание медицинских услуг…
— Культура вакцинации населения в России очень отстает от всех развитых стран — наш национальный календарь очень сильно отличается от европейского, вообще всех стран, где высока продолжительность жизни. Буквально год назад мы ввели пневмококковую вакцину для детишек в самом младшем возрасте — до полутора лет. Но это не решает проблемы: она не в том, заболеете вы или нет, а в том, что через здоровых людей часто переходит инфекция к той группе, для которых заболевание является абсолютно критичным. И то, что в эту зиму мы пережили такой всплеск смертности, в том числе и трудоспособного населения, заставляет нас принять серьезные меры по расширению национального календаря, по объяснению, зачем нужна прививочная кампания и чем люди рискуют, не прививаясь. Уже сегодня совершенно иначе работают компании, которые занимаются штаммами и продвижением вакцин, чтобы наша вакцина больше соответствовала населению и была максимально эффективна. Мы начнем прививочную кампанию уже этим летом, потому что прививка действует в течение длительного времени. Но здесь нам нужно понимание всего населения.
— Много денег на прививки выделяют?
— Если переходить действительно на серьезный национальный календарь, это серьезные затраты — почти 52 млрд руб. Но компании готовы идти на серьезные уступки при долгосрочных контрактах. Они локализуют производства, у нас уже создана крупнейшая иммунобиологическая компания, поскольку вакцина — это дело национальной безопасности. Я думаю, это даст эффект в следующем сезоне.
— Многие винят в росте смертности медицинскую реформу — в частности, указывают на сокращение числа больниц. Что будет делаться в этом направлении?
— Вопрос открытия и закрытия больниц — в ведении субъекта Федерации и муниципалитета. От системы здравоохранения требуются доступность медпомощи и ее качество. Мы должны быть уверены, что в любой ситуации человеку окажется помощь, чтобы сохранить его жизнь и здоровье. Сегодня развиваются серьезные центры, где концентрируются все виды высокотехнологической медпомощи. В прошлом году ее объем по сравнению с предшествующим годом увеличился в полтора раза. Это говорит о том, что доступность высоких технологий растет. Нам нужно идти в этом направлении и уходить от низкоквалифицированной медицинской помощи. Когда смертность возникает из-за отсутствия необходимой аппаратуры и врачей требуемой квалификации, это самое ужасное.
— Будут ли власти развивать систему концессии в отношении государственных больниц?
— Мы об этом сегодня не можем говорить, потому что в рамках Конституции медпомощь бесплатна. Но возникают новые индивидуализированные методы лечения, которые не могут стать частью программы государственных гарантий, и мы обсуждаем, кто их будет финансировать.
О помощи тяжелобольным
— В этом году в России было несколько громких историй с самоубийствами тяжелобольных, у которых есть проблемы с доступом к обезболивающим. По вашему мнению, закон, который вступит в силу, решает все проблемы в этой части? И что вообще мешает России обеспечить такую же развитую и доступную систему хосписов, как, к примеру, в Израиле?
— В Израиле это, действительно, развитая система, но в Израиле здравоохранение оплачивает страховая система. Мы только что обсуждали тему развития здравоохранения в целом, и я напомню, что на здравоохранение мы тратим 3,7% ВВП — это существенно меньше, чем любая другая страна. Нам приводили в пример США, где тратится 15% ВВП.
— Министр здравоохранения Вероника Скворцова сказала сегодня, что денег хватает…
— Если говорить о расходах и результатах, то получается, что наше здравоохранение довольно эффективно. Уровень смертности и продолжительности жизни находится на сопоставимом уровне со странами с более высокими расходами, и это говорит о том, что мы все-таки способны оказывать медицинскую помощь. Более того, изменение показателей продолжительности жизни и демографии указывает на то, что деньги тратятся рационально. Но если мы хотим говорить о более гуманной медицине, то это требует совершенно других подходов. Сегодня мы создаем новые возможности для развития частной медицины и ГЧП. Будем поддерживать в том числе тех, кто сегодня приходит на этот рынок, чтобы оказывать помощь людям в хосписах. Независимо ни от чего.
— Доступность хосписов пока оставляет желать лучшего…
— Да, доступность довольно низкая. Надо иметь в виду российский менталитет: люди предпочитают помогать своим близким дома и хотят, чтобы обезболивание было в том числе на дому. Здесь предприняты серьезные усилия, изменена нормативная база, увеличен срок действия рецептов, предоставлены новые полномочия участковым службам, закреплены новые полномочия за системой скорой помощи. Система взята под особый контроль — мы надеемся, что это сыграет свою роль. Здесь очень важно изменение позиции всего гражданского общества к теме обезболивания и к теме паллиативной помощи. Нам очень помогают фонды, различные службы на местах для информирования о том, где эта помощь не оказывается.
— А противодействие силовых ведомств до сих пор имеет место?
— Конечно, это всегда спор, всегда дискуссия, но эта дискуссия приходит к положительному решению. На весах оказывается благополучие человека и целой семьи, которая оказалась в очень непростой ситуации.
— Вы упомянули, что разрабатывается система помощи частным хосписам. В чем она будет заключаться?
— Как и все услуги, оказываемые в здравоохранении частными компаниями, они освобождаются от налога на прибыль. Сегодня мы говорим о льготировании кредитной ставки — эта программа только разрабатывается.
— Как решается ситуация с отправкой детей из детдомов в психбольницы? Вы несколько лет назад обещали с этой проблемой разобраться, но заговорили о новых случаях…
— Первое, что мы сделали, — ввели обязательный общественный контроль за каждым детским домом. Попечительские советы контролируют ситуацию с возможной отправкой детей в учреждения, о которых вы говорите. Практически каждый случай помещения ребенка в больницу предметно разбирается. До меня часто доходят случаи, когда в детских оздоровительных лагерях не могут справиться с детьми с отклонениями и пытаются прибегнуть к такому решению. Если есть такие сигналы, мы готовы подключиться.
