Глава «Росгеологии» – РБК: «Об IPO, наверное, говорить преждевременно»

Генеральный директор ОАО «Росгеология» Роман Панов (Фото: Олег Яковлев / РБК)

– Зачем вам статус госкорпорации, кто поддерживает его предоставление вам?

 – В существующей системе управления недрами специальный статус способствовал бы скорейшему развитию компании. Он облегчил бы процесс консолидации активов и управления ими на начальной стадии, служил бы повышению их капитализации, открыл бы доступ к необходимым для этого ресурсам. Открытое правительство уже обозначило свою позицию: компанию как специального агента государства нужно наделить определенными полномочиями в целях выполнения функции по обеспечению восполнения минерально-сырьевой базы. Поэтому предоставление «Росгеологии» спецстатуса было бы логичным решением.

 – На какой период времени?

 – Я мыслил бы категориями утвержденной Стратегии с 2015 по 2020 год.

 – В связи с санкциями планы по модернизации парка оборудования, по сотрудничеству с японскими компаниями, по увеличению доли рынка остаются или сейчас стратегия пересматривается?

 – Нет, стратегия не пересматривается. Мы сегодня несильно зависим от внешних поставок. Объем рынка геологоразведочных работ уменьшаться не будет, темпы роста, по прогнозам аналитиков, сохранятся на том уровне, который заложен у нас в стратегии. Объемы бурения, сейсморазведочных и поисковых работ снижаться не будут. Если перед нами встанут новые задачи, которые мы не решали до этого, будем искать альтернативные технологии. Постараемся в короткие сроки научиться закрывать все потребности рынка. Для компании это вполне логичный и естественный путь развития, особенно в ситуации, когда отдельные сегменты рынка могут быть доступны в менее конкурентных условиях. При соответствующей политике государства, в том числе в области импортозамещения, сейчас вполне благоприятные условия для того, чтобы компания реализовала планы, определенные стратегией.

 – Какая это должна быть политика? И есть ли запросы на бюджетное финансирование либо поддержку?

 – Необходимая для реализации такой политики база сейчас формируется. В июле месяце состоялось заседание правительства, где как раз активно обсуждался вопрос импортозамещения. Мы совместно с другими компаниями над ним сейчас работаем, в ближайшее время должны представить свое видение того, какое российское оборудование и технологии в сфере геологоразведочных и сервисных услуг могли бы предложить взамен западных.

– Как много времени это займет?

– Определенный план мероприятий будет разработан и представлен на рассмотрение правительства до конца октября.

– Говоря про санкции, с тем оборудованием, которое должно было быть закуплено, какой это объем и все ли контракты выполняются?

– В основном мы работаем с отечественными производителями. Даже по тяжелому оборудованию. Поэтому мы не видим предпосылок для срыва действующих контрактов. Даже те наши поставщики, которые закупают некоторые комплектующие в зарубежных странах, подтверждают выполнение тех контрактных обязательств, которые уже подписаны.

– Из зарубежных производителей с кем-то все-таки работаете?

– У нас есть поставки из-за рубежа по отдельным элементам сейсморазведочного оборудования, там есть импортные комплектующие.

– Европа, США?

– В том числе Европа, Канада, США, Китай. Номенклатура поставок широкая, в случае необходимости можно будет найти замену. Если мы берем буровое оборудование, то мы прорабатывали поставки группой ОМЗ. И они готовы наращивать объемы производства. 

– На экспертном совете были озвучены данные, что у вас 70% оборудования изношено. Сколько из этого планируется менять и что будет происходить с этим показателем?

 – Наша задача – выйти на средний отраслевой показатель. Износ оборудования не должен превышать 30–35% к 2020 году. Возможно, это потребует более интенсивной инвестиционной программы. Особенно с учетом сегодняшних условий, в которых, возможно, будут необходимы более агрессивные темпы роста объемов работ и доли компании на российском рынке. Мы прорабатываем возможности докапитализации холдинга либо льготного привлечения средств под реализацию программы модернизации. Вопрос находится в стадии обсуждения.

 – Докапитализация будет происходить за счет чего? Кредиты, IPO или каким-то еще способом?

 – Об IPO, наверно, говорить преждевременно. Все-таки сначала логичнее обеспечить формирование устойчивых производственных связей, занять определенную долю на рынке, повысить капитализацию холдинга. Потребуется провести качественное изменение структуры активов. Выходить на IPO раньше чем через три–пять лет нецелесообразно. Сейчас, говоря о докапитализации холдинга, мы имеем в виду привлечение средств, в том числе кредитных, и передачу нам определенных активов.

 – На какие источники финансирования вы рассчитываете?

– На этом этапе мы бы говорили о бюджетных средствах. В условиях поставленной задачи по импортозамещению это был бы нормальный подход. Но мы ведем работу по другим направлениям. У нас есть договоренности с основными ведущими банками о предоставлении кредитов и других финансовых инструментов. В их числе Сбербанк, ВТБ, ВЭБ и другие.

 – Это кредиты или будете выпускать облигации?

 – Это скорее кредитные средства. По программе импортозамещения Минпромторг обеспечивает рефинансирование части ставки ЦБ в размере трех четвертых. Сегодня говорим о сумме до 5 млрд руб. на срок до пяти лет.

 – Каких льгот от государства еще не хватает «Росгеологии»?

 – Две вещи концептуально необходимы нам сегодня для того, чтобы решить задачи, определенные указом президента о создании холдинга. Первое – это возможность организации работ на всех стадиях ГРР в целях повышения капитализации участков недр и формирования добавленной стоимости за счет глубокой поисково-оценочной стадии. В этих условиях компании-недропользователи могли бы получать более подготовленные и изученные участки, а государство – больший доход благодаря повышению их стоимости. Однако это требует гарантированной возможности продвижения работ на нераспределенных участках, где уже пройдены региональные работы с целью организации там поисково-оценочных работ. Для этого необходим бесконкурсный принцип лицензирования. 

Второй – необходимость докапитализации компании и формирования единой вертикально интегрированной структуры с консолидированными активами по всем видам геологического и геофизического сервиса. Все остальное рынок действительно способен отрегулировать. Но государственная поддержка в этих двух моментах крайне важна. Это нормальный элемент развития, когда акционер заботится о собственных активах.

– Активы у вас очень разноплановые, есть и проблемные, и успешные. В каком они сейчас состоянии?

– В течение года мы полностью провели аудит активов и приступили к реструктуризации. Сейчас идет процесс их укрупнения по региональному и производственному принципам. Фактически будут сформированы производственно-геологические объединения,  это повысит качество геологических служб и создаст основу для дальнейшего формирования ключевых бизнес-единиц, которые будут связаны с сейсморазведкой, бурением, работой по твердым полезным ископаемым и гидрогеологией. Планируется также создание бизнес-единицы для работы на шельфе и научно-технологического блока.

– Вы все-таки рассчитываете заняться работами на шельфе?

– У нас уже есть основа для создания данной бизнес-единицы – предприятие «Севморгео», опыт работы которого на шельфе свыше пяти лет. Сейчас в процессе согласования находится проект указа, по которому предполагается докапитализация «Росгеологии» еще двумя предприятиями шельфовой спецификации: это «Южморгеология» и «Полярная морская геологоразведочная экспедиция».

– Это то, что вам уже согласовали Роснедра?

– Это то, что согласовано правительством.

 – Вы еще заявляли об интересе к «Дальморнефтегеофизике», «Севморнефтегеофизике»?

 – Мы свои предложения в правительство внесли, вопрос обсуждается, оценивается эффективность консолидации этих активов на базе «Росгеологии».

 – Кто вас поддерживает и не поддерживает в этом?

 – Наше отраслевое министерство нас поддерживает. Минэкономразвития и Росимущество также выступают за формирование единой вертикально интегрированной структуры в геологоразведочном секторе.

 – Из того, что есть, ничего продавать не планируете или покупать нового на рынке не в рамках госконсолидации?

 –  Это опять зависит от необходимости формирования компетенций. Мы заговорили про шельф. Если частные компании, работающие сегодня на рынке, например, обладают технологиями и мы видим синергию – у нас есть флот, есть база, есть компетенции, у коллег тоже, например, определенные технологии и флот, – то почему бы не объединить усилия. А формы могут быть разные.

 – Это гипотетически или вы уже что-то смотрите?

 – Мы смотрим на те компетенции, которых нам недостает, есть представления о необходимости приобретения ряда технологий. Про продажу каких-то компаний мы речи не ведем. Если и будет реализовываться что-то, то это непрофильное имущество, которое у нас действительно в избыточном количестве.

 – Каковы прогнозные показатели «Росгеологии» по чистой прибыли, по выручке за 2014 год?

 – Если говорить про холдинг в целом – порядка 11 млрд с показателем по чистой прибыли в районе 200 млн. руб. Выручка головной компании в этом году около 2 млрд руб.

 – А что с планами по достижению рентабельности холдинга по прибыли 8,6% к 2020 году, в то время как у Baker Hughes всего 6,05%? Каким образом этого достичь за такой короткий срок?

 – Действительно, рост рентабельности по прибыли предусмотрен достаточно агрессивный, но в случае выполнения мероприятий, определенных стратегией, при достаточно высоких темпах роста рынка геологоразведочных работ это достижимый показатель. Перед нами стоит задача повысить рентабельность с сегодняшних 2% до 8%, при этом существенно нарастить выручку и снизить издержки как за счет эффекта масштаба, так и с помощью выстраивания вертикальных и горизонтальных связей. Конечно, на эти планы будут влиять два фактора – макроэкономический (состояние рынка, стоимость заемного капитала) и объем контрактной базы, который будет определяться инвестициями государства и компаний в геологоразведочные работы.

 – Про контрактную базу. Какие сейчас контракты есть? Зарубежные и российские? С кем пришлось побороться за них?

 – Объем контрактов растет достаточно интенсивно. В основном это перспективные объекты, связанные с заказом Роснедр. В то же время мы ведем активную работу фактически со всеми ключевыми недропользователями. Это и «Газпром», и предприятия «Роснефти», «Норильского никеля», ЛУКОЙЛа. То есть с этой точки зрения мы достаточно диверсифицированы. Безусловно, как это и предусмотрено стратегией, мы бы долю частных контрактов хотели бы увеличить. Несколько крупных контрактов готовится к подписанию в рамках уже выигранных тендеров, в том числе и у «Газпрома».

– А как реализуются планы по созданию совместных предприятий с ЛУКОЙЛом, «Газпромом», «Роснефтью»?

– Создание СП по отдельным проектам было бы целесообразно, если бы существовала возможность получения на геологическое изучение лицензий на бесконкурсной основе.

 – Добычей не хотите заниматься?

 – Нет. Наш сегмент – это ранние стадии геологоразведки, поисково-оценочные работы, которые позволяют повысить капитализацию участка недр и дальше его передать для освоения партнеру-стратегу. То есть это такой юниорский или квазиюниорский бизнес.

– В этом кто-то заинтересован совместно с вами? Или вы будете сначала доразведывать, а потом уже продавать на определенных рыночных условиях?

– Интерес к такой работе есть и у недропользователей, и у банков, у которых сегодня появились инструменты для венчурного финансирования. Инвестиции в такие проекты рискованные, но при этом высокодоходны.

– А с кадрами у вас что? Сокращение, наращивание, иностранцы есть?

– В геологоразведке произошло выбытие средневозрастного персонала. С точки зрения привлечения иностранцев мы открыты для такого опыта взаимодействия. На те позиции, которые у нас вакантны, мы готовы приглашать в том числе и зарубежных специалистов.

– Не помешают ли санкции вести геологоразведку нетрадиционных ресурсов нефти и газа? И что будет с рынком? Эксперты говорят, что может упасть добыча нефти из-за переноса ряда проектов на пять–десять лет. Не ждете этого?

– Трудноизвлекаемые ресурсы сегодня – один из наиболее перспективных сегментов с точки зрения прироста запасов для всех российских компаний. Вопрос лежит в технологической плоскости. Количество и качество таких ресурсов на территории России очень разнородны. К трудноизвлекаемым относятся и запасы, находящиеся в глубоких горизонтах, и такие, например, как сланцевая нефть. Поэтому, на мой взгляд, очень важно на первом этапе отработать технологические действия, они не являются универсальными. И не все подобные решения, которые работают на других месторождениях в мире, можно впрямую применить у нас. В любом случае это будет поиск технологий в конкретно взятых специализированных условиях. На этом сегодня нужно сосредоточить фокус и государства, и недропользователей. 

Мы со своей стороны предложили Министерству природных ресурсов и экологии рассмотреть возможность разработки государственной программы по трудноизвлекаемым запасам. Она должна позволить аккумулировать некие государственные ресурсы и сформировать равноправные отношения с компаниями-недропользователями. Здесь просматривается механизм консорциума сервисных и добывающих предприятий, а также госструктур. На рынке есть достаточно крупные равноправные игроки, есть понятный механизм частно-государственного финансирования и потенциальный оператор, уже обладающий необходимыми компетенциями, информационной базой и опытом ведения геологоразведочных работ.

– Вашей компании нужно с кем-то кооперироваться или ваша задача в другом состоит? Если глава Минприроды Сергей Донской поддержал кооперацию на базе «Росгеологии», то каким образом она могла бы происходить?

– Все шаги по консолидации активов отражены в стратегии развития компании. Цель – формирование необходимых центров компетенций в виде вертикально интегрированных бизнес единиц по отдельным направлениям геологоразведочных работ, которые связаны как с первичной геологоразведкой, так и с сервисными видами деятельности на этапах поисково-оценочных и геологоразведочных работ. При этом речь не идет о формировании компетенций в добычном сервисе. Поэтому с этой точки зрения холдинг, безусловно, заинтересован в отраслевой кооперации с институтами и производственными мощностями, которые в том числе находятся в собственности государства. Все остальные формы взаимоотношений, на наш взгляд, могли бы выстраиваться либо в виде совместных предприятий, когда есть для этого юридическая основа, либо через механизм ассоциативный, когда создаются ассоциации, например, геологоразведочных компаний и ассоциация защищает интересы того или иного игрока, формируя отраслевые стандарты.

Другой вопрос, что в современных условиях у нас потеряны производственные цепочки. То есть они просто разрозненные. И их восстановление – крайне важный сегодня процесс. В принципе я могу сказать, что по отдельным видам нефтесервиса и также геологоразведочных работ российские наработки и технологии могут быть конкурентоспособными и на мировом рынке.

– По каким?

– То, что касается скважин и геофизики. В первую очередь, конечно, это сухопутная компонента, потому что в части шельфа мы значительно отстаем и потребуется время, чтобы довести те наработки, которые есть в России, до технологий, способных достойно конкурировать с западными. Это длительный и сложный процесс, но задача решаема. Сейчас удачный момент, чтобы заняться развитием собственных технологий. Рынок не терпит пустоты.