Глава сети Fix Price – РБК: «Мы мировые лидеры по цене в этом формате»

Гендиректор Fix Price Дмитрий Кирсанов   (Фото: Владислав Шатило / РБК)

«Мы лидеры по цене среди этого формата во всем мире»

— «Фишка» сети ​магазинов Fix Price в том, что абсолютно все товары продаются по одной цене — 50 руб. Как вам это удается?

— Если я расскажу все детали, это будет курсом для конкурентов, получится, что разработаем им ассортиментную стратегию. Все просто: мы определяем товар, который нам нужен, ведем переговоры с производством, размещаем заказ, получаем товар, обеспечиваем логистику и делаем все, чтобы цена на полке была 50 руб. Без криминала.

При этом у нас нет товаров, которые мы продаем в минус (другие сети иногда продают часть товаров по низкой цене с убытком для себя, а возмещают потери за счет высоких цен на остальной ассортимент. — РБК). На каждом товаре мы хотим зарабатывать. Просто на каких-то товарах мы зарабатываем чуть больше, потому что рынок позволяет, на каких-то — чуть меньше.

— Есть мнение, что это какие-то стоки, товары с распродаж.

— Максимум 10 позиций (всего в ассортименте — около 2 тыс. наименований товаров, SKU. — РБК) попадает [из стоков]. Вы должны понимать, что набрать стоковые товары на 2,1 тыс. магазинов практически невозможно, а мы стараемся не отходить от общей [для обычного ретейла] технологии в формировании матрицы, потому что делать для каждого магазина свою матрицу выйдет нам дороже. Но грех не заработать, когда есть такой товар, если он не противоречит нашим принципам по ассортиментной или ценовой стратегии.

— У вас много пищевых продуктов в ассортименте?

— Доля варьируется от месяца к месяцу — 25–27%. Мы иногда называем это «ассортиментом заправки»: напитки, кондитерские изделия, консервация. Продукты из холодильника (йогурты, молоко и др. — РБК)​ — это новая категория, мы год экспериментируем, потихоньку внедряем. Мы по опросам увидели, что нашим потребителям очень хочется еще и молочной продукции. Ничего сложного нет, там нет коротких сроков хранения. Работаем с крупными производителями — Ehrmann, «Вимм-Билль-Данн», «Останкино».​ Конкретно этот йогурт и молоко можно хранить при температуре плюс 25 градусов в торговом зале. Так что это немного маркетинговый ход: потребители лучше реагируют на холодильник.

— Назовите товарные категории, у которых самые большие доли в обороте.

— Дрогери (косметика, парфюмерия, фармпрепараты без рецепта. — РБК), одежда, игрушки, канцелярия.​ Самый продаваемый товар — пакет «майка», я не помню точно по количеству. Ручек мы продаем около 100 тыс. единиц в день. В колготках одна из позиций продается на уровне 20–30 тыс. единиц в день. Пиво — тоже около 100 тыс. бутылок в день.

Фото: Владислав Шатило / РБК

— Считаете ли вы какую-то цену психологическим барьером для покупателя, который вы не можете переступить?

— На наш взгляд — 50–55 руб.

— Есть ли какая-то иностранная сеть, которую вы изначально взяли за образец? Может, даже в чем-то превзошли ее в итоге?

— Я на себя такую ответственность не возьму — сравнивать, что у нас лучше, что хуже. Мы традиционно стараемся смотреть на коллег, конкурентов, вообще на рынок смотрим и ищем лучшие идеи. Что-то стараемся адаптировать для себя, а если есть какие-то ошибки, стараемся не повторять их. Почему я лучше американской Dollar Tree Stores? Не знаю, может быть, я хуже. Как минимум, у нас еще нет такого количества магазинов, как у них.

Но мы лидеры по цене среди этого формата во всем мире. В Америке торгуют по $1, то есть по 70 руб., тем же самым ассортиментом. В Европе есть магазины TEDi, Euroshop, они продают все по €1, то есть по 80 руб. В Англии — по одному фунту, это вообще пересчитывать страшно. В Японии есть сеть Daiso, но я их не видел, не был там.

— Когда вы начинали строить сеть, все же ориентировались на западных игроков?

— Мы никого никогда не копировали, а старались адаптировать идею под российского потребителя. Сама идея хороша, но ассортимент совершенно разный. За рубежом, в Европе, потребители, например, сходят с ума от открыток, свечек, пасхальных товаров. У нас потребитель предпочитает покупать товары первой необходимости: ассортимент дрогери, какие-то бытовые вещи, до декора еще не доросли, то есть совершенно разные менталитеты.

Есть компании, к которым мы ездили в гости, обсуждали, делились опытом, определяли возможные варианты сотрудничества. Это небольшие европейские сети.

— О каком сотрудничестве речь?

— Через Quadro Capital (фонд основателей сети «Копейка» Сергея Ломакина и Артема Хачатряна, а также бывшего управляющего директора Troika Capital Partners Гедрюса Пукаса; этот фонд совладеет сетью Fix Price. — РБК) — это же фонд инвестиций в розничную торговлю, они рассматривали различные варианты вложений, в том числе и в страны ближнего зарубежья. Иногда коллеги из фонда приглашают нас дать оценку показателей небольшой розничной сети.

— Quadro — основной владелец Fix Price?

— Часть Fix Price принадлежит менеджменту компании, часть — другим частным инвестфондам.

— У менеджмента, включая вас — совокупно меньше 10%?

— Меньше 5%.

— Известно, что Ломакин и Хачатрян совладеют и другими сетями, например, «Монеткой». У вас нет каких-то сетевых партнерств?

— Мы стараемся находить общие интересы. Например, молочную категорию мы вместе с «Монеткой» развиваем.

— То есть вы на переговорах с поставщиком сразу говорите, что берете товар на две сети?

— Да. Еще «Монетке» мы помогаем с импортом, а они нам — с местными поставщиками. Но общих сотрудников у нас нет.

— Насколько активно Quadro Capital участвует в управлении?

— На уровне совета директоров. Они утверждают стратегические решения, такие как развитие новых территорий, бизнес-планы на следующие периоды. В операционном управлении мной замечены не были. Для операционных решений у них есть топ-менеджеры, которые должны работать, увеличивать доходность.

— Вы упомянули крупных поставщиков, но если вы размещаете заказы на производствах, то, наверное, используете собственные торговые марки (СТМ)? Так делают и другие сети: как правило, СТМ — самые дешевые товары в своей категории, потому что в их цене не заложены затраты на продвижение...

— У [сторонних] брендов — лимитированная представленность [в Fix Price]. Например, чистящее средство «Биолан» [производства «Нэфис Косметикс»] у нас сегодня есть, но завтра нам могут его не поставить, а Freps [собственная марка Fix Price] будет всегда. Активно [сторонние] бренды стали появляться [на полках Fix Price] только последние два года. До компаний, видимо, дошло, что сейчас потребитель в первую очередь голосует кошельком.

— Стал ли потребитель покупать меньше брендовых товаров, потому что экономит?

— По нашим наблюдениям, для потребителей приоритетную роль играет не бренд, а цена на товар, большая упаковка. Например, есть такое популярное предложение — три упаковки средства для мытья посуды за 50 руб. С брендами работает такое правило: чаще всего мы заводим в ассортимент бренд, когда знаем, что цена стопроцентно будет значительно ниже рынка, тогда потребитель воспринимает этот товар как акционный. Но такое предложение не всегда можно сделать.

Мы бренды уважаем, но не очень любим ими торговать, потому что продавать бренды — это не зарабатывать, ими торгуют все. Но в некоторых категориях есть яркая брендозависимость, эти товары заменить нечем. Такие категории можно сосчитать по пальцам: например, товары личной гигиены, кремы, зубная паста.

— Сколько в ваших продажах приходится на СТМ?

— 60%.

— Какова сейчас доля импортной продукции?

— Теперь — 50%.

— В вашей презентации годичной давности говорилось о 70% импорта.

— Мы стараемся оперативно реагировать на любые изменения, которые происходят и внутри компании, и снаружи: в мире и в стране. Изменилась структура закупки. Стало понятно, что часть импортного товара мы не можем привозить, потому что себестоимость будет больше 50 руб. Мы меняем ассортимент, географию закупок.

С изменением курса валют что-то стало выгоднее покупать в России, появилось больше предложений от российских производителей и даже от импортеров, потому что они стараются получить скорее деньги в оборот. Например, число предложений от издательств книг у нас увеличилось примерно вдвое, потому что у них стока больше, чем у кого бы то ни было.

Гендиректор Fix Price Дмитрий Кирсанов  

(Фото: Владислав Шатило / РБК)

— И все же — как можно покупать импортный товар при таком валютном курсе?

— Мы работаем над хеджированием валютных рисков, заключаем сделки по валютным форвардам. Если бы мы этим не занимались, то цена на товары была бы сейчас в районе 70–80 руб.

У наших основных кредиторов — ВТБ и Сбербанка — открыты мультивалютные кредитные линии, мы их в нужный момент выбираем. Стараемся жить так, чтобы отношение долга к EBITDA не превышало 1. Поэтому внимательно и трепетно следим за кредитным портфелем. Иногда стараемся, если есть возможность, досрочно гасить.

В последнее время активнее используем юани: начали платить в этой валюте в 2015 году, просто мы стали более жесткими в своей переговорной позиции.

— Китайские компании, вероятно, главные поставщики для Fix Price?

— На рынке есть устоявшиеся стереотипы и традиции, когда, например, компании-дистрибьюторы, которые привозят товар из Китая, продают его с наценкой 100–200%. Мы, привозя товар сами, исключив таких посредников, можем дать лучше цену на полке, что и делаем. То же самое и в российском ассортименте происходит —​ исключаем лишние звенья из цепочки, уже на этом можно зарабатывать.

В Китае, конечно, совершается основная доля закупок. В основном — товары для дома, канцелярия, галантерея. По одежде очень много работаем с Узбекистаном. Раньше возили уникальные продукты из Италии и Испании, например, пасту и оливки, но, конечно, это очень точечные закупки. Если товары не под санкциями, их можно привезти, просто курс евро не позволяет. Цена выросла в два раза.

— То есть европейских товаров у вас теперь почти нет?

— Их доля сократилась, но пока возим. Шоколад, кондитерку возим из Польши и Бельгии. Наши поставщики ждут снижения курса евро, пишут периодически предложения. Мы пока не готовы.

— Еще вы работаете, например, с европейским Procter & Gamble?

— Да. Мы договаривались с российским представительством. И, по-моему, из Польши или из Чехии привозили товар. Они нашу сеть рассматривают, как хорошую площадку для продажи стоков, когда, например, у них обновляются линейки.

Фото: Владислав Шатило / РБК

«Бренд Fix Price зарегистрирован почти во всех странах Европы и Азии»

— Сколько планируете открыть магазинов к 2020 году?

— Свой потенциал мы оцениваем в 5–6 тыс. магазинов в России. Планируем поддерживать темпы по открытию — 300–400 магазинов ежегодно. Мы выстроили легко масштабируемую систему и в короткий период можем подстраивать развитие сети. Все зависит от текущей экономической ситуации и финансовых возможностей компании. Бежать впереди паровоза и ухудшать свои показатели с точки зрения кредитного портфеля или долга к EBITDA мы не хотим, особенно в условиях кризисной экономики, потому что это очень опасно. Хочется, чтобы компания развивалась стабильно. В текущем году пока планируем запустить 300 новых магазинов, в 2017-м ​— еще 300–400 точек.

— А сколько точек закрывается в год?

— Порядка 50–55 магазинов мы за год закрыли. В основном это связано с экономикой. С арендными ставками вообще в 2015 году одни проблемы: кто-то готов сдавать условно за 100 руб., а кто-то — за 1 тыс. руб.! Кто-то начинает пересчитывать сумму по курсу доллара — хочет те же $10 тыс., что и раньше. Инвестировать в покупку объекта недвижимости не имеет смысла, потому что бизнес должен быть легким: чтобы можно было сняться и переехать в соседнее здание. У нас нет ни одного магазина в собственности, и пока это принципиальная позиция.

— Сколько стоит открыть один магазин Fix Price сегодня?

— 5,5 млн руб. При этом выручка сети в 2015 году составила чуть более 60 млрд руб. с учетом НДС, рост к 2014-му — порядка 25–30%.

— У вас вроде бы были планы по открытиям за рубежом?

— Открылся магазин в Грузии, туда уже уехал товар. В этом году откроются франчайзинговые магазины в Казахстане и Армении. Мы провели экспресс-анализ территории, поняли, что это как раз те страны, где поведение покупателей сильно не отличается от российского. Так же как и в Белоруссии. Все бывшие страны Советского Союза нам интересны для развития.

Всего у нас действует 411 франчайзинговых магазинов, а вся сеть — 2,1 тыс. Где-то мы будем выкупать магазины у партнеров, где-то нет. В новых зарубежных проектах мы договорились о том, что через год будем смотреть.

— Какая у вас схема работа с франчайзи?

— У нас две программы франчайзинга, обе интересные. Паушальный взнос составляет около 300 тыс. руб., плюс роялти — 3–4% от оборота. В рамках розничного бизнеса это небольшие вступительные взносы. Партнерам мы продаем товары с минимальной наценкой, которая окупает наши затраты на логистику, зарабатываем на роялти. В тех магазинах, которые мы планируем выкупать, у нас есть 25-процентная доля. При второй схеме франшизы — без права выкупа магазинов, я ее называю «вечным франчайзингом» — немного больше взнос и другая наценка.

— А из 411 франчайзинговых магазинов, которые есть сейчас, по скольким есть договоренность о выкупе?

— Примерно по 300.

— Что насчет дальнего зарубежья?

— Fix Price — международный бренд, он зарегистрирован практически во всех странах Европы и Азии. Но что касается планов развития в других странах, пока это открытый вопрос.