Александр Новак — РБК: «Мы уберем всю грязную нефть к середине 2020 года»
«Мы обнулим все взаимные претензии с «Нафтогазом»
— Россия и Украина договорились о новом контракте на транзит газа в Европу с 1 января 2020 года. Почему Москва изменила свою жесткую позицию, предполагавшую обнуление всех требований обеих сторон, и согласилась выплатить Украине почти $3 млрд по решению Стокгольмского арбитража?
— Это компромиссное и взаимовыгодное решение, которое позволит нам открыть новую страницу во взаимоотношениях с украинскими коллегами.
До 29 декабря будет подписано мировое соглашение, будут отозваны все иски, сняты все аресты с имущества «Газпрома» в Европе. Таким образом, мы обнулим все взаимные судебные претензии, как и планировали.
— Еще 28 октября вице-президент Еврокомиссии Марош Шефчович говорил после очередных консультаций, что разочарован их результатами, потому что позиции сторон очень далеки друг от друга. Насколько помогла продвинуться на переговорах первая очная встреча российского и украинского лидеров в Париже?
— Работа в двустороннем формате была активизирована после переговоров президентов Владимира Путина и Владимира Зеленского сначала в телефонном режиме, а затем на двусторонней встрече на полях саммита «нормандской четверки». В последние несколько недель «Газпром», «Нафтогаз» и «Оператор газотранспортной системы Украины» интенсивно работали, чтобы подготовить межоператорское соглашение, где прописаны все условия взаимодействия двух газотранспортных систем, и транспортный договор. Рассчитываем, что на этих выходных наши компании финализируют эти документы.
— Действительно ли пятилетний контракт, который предполагает прокачку в 2020 году 65 млрд куб. м газа, а с 2021 года — лишь по 40 млрд куб. м газа ежегодно, — это компромиссное решение, как заявил исполнительный директор «Нафтогаза» Юрий Витренко?
— Да. Изначально у нас были очень разные позиции: мы предлагали заключить контракт на срок от одного до трех лет и прокачку 25–35 млрд куб. м в год, а украинские коллеги — десятилетний контракт и как можно больший объем прокачки. Это были стартовые переговорные позиции.
Но нужно понимать, что мы договорились о минимальных объемах транзита, фактически они могут быть больше: законодательство Украины позволяет нам бронировать мощности в течение всего года поквартально, помесячно и посуточно и быть более гибкими — варьировать поставки в зависимости от климатических условий и потребностей европейских потребителей.
При этом для украинских коллег создается стимул не просто быть монополистом газотранспортной системы, но и снижать издержки, создавать лучшие условия на прокачку газа и создавать лучшие условия для потребителей.
— Рассматривался ли вопрос о том, что Россия будет участвовать в финансировании модернизации украинской ГТС?
— Нет, мы это не обсуждали. Раньше, как вы помните, еще во времена президента [Украины Леонида] Кучмы, обсуждалось создание СП, которое будет эксплуатировать украинскую ГТС, и мы даже подписали соответствующее соглашение. Если соответствующие предложения поступят, мы их обсудим.
— Почему одновременно с транзитным договором вы не заключили договор на поставку газа?
— Мы решили, что до Нового года важно договориться о новом транзите газа для европейских покупателей, но одновременно заключать долгосрочный контракт на поставку газа Украине, как это было в 2009 году, уже не нужно. Украинское законодательство позволяет покупать российский газ не только «Нафтогазу», но и другим украинским компаниям. Они могут купить газ по реверсу (у европейских трейдеров, которые его поставляют по экспортным трубопроводам в обратном направлении. — РБК), есть возможность купить у нас, это рынок. Пусть приходят, мы продадим. Цена будет рыночной: для Украины это означает более низкую стоимость, чем та, по которой страна сейчас покупает наш же газ по реверсу у посредников.
— Владимир Путин на прошлой неделе увязал вопрос выплат $3 млрд по решению Стокгольма с долгом Украины по евробондам на аналогичную сумму. Есть ли какая-то договоренность, что после перечисления денег «Нафтогазу» Киев вернет нам долг по евробондам?
— Это две разные темы, и мы на переговорах по газу этого вопроса не касались, обсуждали только урегулирование задолженности между «Газпромом» и «Нафтогазом». Тем не менее тема евробондов остается на повестке, Россия продолжает работу по взысканию этой задолженности.
— США ввели санкции в отношении «Северного потока-2», и швейцарский трубоукладчик Allseas под угрозой попасть в черный список уже остановил работу. Сможет ли Россия достроить газопровод своими силами?
— Пока преждевременно говорить, что Allseas не сможет достроить «Северный поток-2». Они приостановили работы, чтобы исключить риски санкций. Компания запросила разъяснение у американского Минфина, и только после его получения станет понятно, сможет ли она продолжить работы. Независимо от санкций газопровод будет достроен, осталось уложить чуть менее 160 км трубы.
Александр Новак родился в 1971 году в Донецкой области Украинской ССР. Окончил Норильский индустриальный институт по специальности «экономика и управление в металлургии», а затем МГУ по специальности «менеджмент».
Начал карьеру в конце 1980-х на Норильском горно-металлургическом комбинате аппаратчиком-гидрометаллургом 1-го разряда, к 2000 году стал заместителем директора по персоналу. В 2000-х работал заместителем главы Норильска, а также в администрации Красноярского края, в том числе возглавлял правительство региона. В 2008 году был назначен заместителем министра финансов, с 2012 года — министр энергетики.
«Мы хотим оцифровать всю нефтянку»
— Почему после инцидента с загрязнением нефтепровода «Дружба» весной 2019 года некачественную нефть решили подмешивать к чистой? Говорят, «Роснефть» предлагала всю грязную нефть продать ей со скидкой для последующей реализации.
— Такой вариант не рассматривался. Можно было продать танкерные партии, а грязную нефть подмешивать к чистой на заводах или в самом трубопроводе. Сейчас мы значительно уменьшили количество загрязненной нефти и, думаю, до середины 2020 года уберем оставшиеся объемы.
— «Транснефть» решила компенсировать покупателям до $15 за баррель и уже договорилась с венгерским MOL и Казахстаном. Может ли компания увеличить размер компенсации для тех покупателей, кто не согласен с установленным размером?
— Пока такой вопрос на совет директоров «Транснефти» не выносился.
— Можно ли сказать, что удалось восстановить имидж российской нефти, который, как говорил Путин, пострадал из-за этого инцидента? По нашей информации, некоторые трейдеры до сих пор отказываются от партий российской нефти в Усть-Луге?
— Я в целом не вижу каких-то претензий к нашей нефти. Мы являемся крупнейшими поставщиками, наша нефть качественная, ее с удовольствием покупают, спрос не упал. Дифференциал между Urals и Brent также находится в пределах нормальных диапазонов. У меня нет информации о том, что кто-то отказывается от партий нашей нефти. Качество сырья в Усть-Луге соответствует нормам.
— Каковы предварительные итоги инвентаризации запасов нефти и оценки льгот?
— Пока мы завершили первый этап инвентаризации — провели укрупненную оценку рентабельных запасов (в целом 17 млрд т), на втором этапе совместно с Минприроды будем уточнять все полученные данные, формировать критерии предоставления льгот. Предстоит еще много работы в части формирования условий, направленных на повышение рентабельности разработки отдельных категорий запасов углеводородов, в том числе трудноизвлекаемых.
— Зачем в принципе нужна инвентаризация запасов и льгот нефтяников? Изначально ведь льготы также выдавались на основе экономических моделей компаний?
— Вопрос инвентаризации возник после того, как мы вышли с предложением стимулировать добычу нефти в Западной Сибири. В первую очередь это было предложение Минфина, но мы с ним согласны. Надо навести в этой сфере порядок, посмотреть на ситуацию открытыми глазами: какие у нас есть запасы, насколько они рентабельны в текущих и прогнозных ценах, требуют ли они стимулирования. Раньше льготы предоставлялись дискретно, точечно, а сейчас мы хотим систематизировать эту работу. Мы хотим оцифровать всю нефтянку, компании говорят, что это можно сделать за два-три года.
— Минфин уже заявил о том, что недоволен результатами первого года применения нового налога в нефтянке — налога на добавленный доход (НДД): по итогам 2019 года ведомство насчитало 160 млрд руб. выпадающих доходов.
— У нас пока разные взгляды на этот вопрос, они по своей методологии считают, а мы — по своей. Наша цифра поменьше. При этом по 3-й и 4-й группе месторождений выпадающие доходы получаются даже чуть ниже, чем планировалось, при том что инвестиции и добыча на этих участках выросли. Мы с Минфином договорились, что в следующем году выработаем единую методологию оценки и после этого озвучим результаты применения НДД.
— В этом году правительство с помощью Минэнерго придумало схему с демпфером, чтобы сдерживать цены на бензин и другое топливо на внутреннем рынке. Если в следующем году она не сработает и цены превысят инфляцию, снова будете собирать нефтяников, чтобы менять механизм?
— А почему вы думаете, что цены могут уйти выше инфляции? Наш механизм настроен так, чтобы компенсировать все изменения мировой конъюнктуры. Так что в следующем году цены на топливо останутся в пределах инфляции.
— Вице-премьер Юрий Трутнев в этом году возобновил дискуссию о либерализации доступа на шельф, предложив сделать это по норвежской модели, когда у государства остается в проектах не более 30%. Почему Минэнерго высказалось против, настаивая на сохранении у государства или госкомпаний не менее 50%?
— Мы поддерживаем предложение Юрия Петровича [Трутнева] о том, чтобы активизировать разработку запасов арктического шельфа. Но при этом нужно не нанести ущерб действующим операторам шельфовых проектов (сейчас на арктическом шельфе могут работать только «Газпром», «Роснефть» и их «дочки». — РБК). Например, мы выступили против введения дополнительных условий для отзыва уже выданных лицензий. Но мы считаем, что можно обязать недропользователей согласовывать изменения лицензионных соглашений с правительством. Сейчас соответствующий законопроект проходит процедуру согласования заинтересованными министерствами и ведомствами.
Что касается структуры владения лицензиями: даже если она изменится, основные препятствия для разработки участков сохранятся. У нас по-прежнему отсутствуют оборудование и технологии для работы в арктических климатических условиях, объем геологоразведки недостаточен, уровень доходности разработки шельфовых проектов неприемлем. Над всеми этими пунктами нужно работать отдельно.
«Бюджет заработал на сделке ОПЕК+ 6,2 трлн руб.»
— Правда ли, что «Роснефть» аргументировала необходимость льгот для Приобского месторождения именно обязательствами по сделке ОПЕК+ о сдерживании добычи — якобы в рамках этой сделки наибольшая нагрузка ложится на «Роснефть»?
— Нет, это не связано со сделкой ОПЕК+. И Приобское месторождение разрабатывает не только «Роснефть», но и «Газпром нефть». Мы отдельно смотрели этот проект и его финансовые модели — схему добычи, возможность ее сохранения, увеличение объема инвестиций, возврат инвестиций. Мы писали доклад президенту, не увязывая это со сделкой ОПЕК+.
— По информации наших источников, нефтяные компании считают, что они по-разному несут нагрузку в рамках сделки ОПЕК+. Действительно ли некоторые из них рассчитывают снижение не от фактической добычи, а от плана?
— Так вопрос никто не ставит. Консенсусное мнение — считать [снижение добычи нефти] от фактической добычи, это все-таки статистика. А потенциал может быть и обоснован, но нет четкой методики, как это оценить, — мы бы погрязли в спорах по определению базы, от которой бы нужно было сокращать.
Конечно, у каких-то наших компаний больше потенциал по росту добычи, чем у других, например у «Роснефти» и «Газпром нефти». Но все страны считают сокращение от фактической добычи, иначе пришлось бы сказать, что Саудовская Аравия сократила добычу не на 600 тыс. барр. в сутки, а сразу на 2 млн барр. от своего потенциала.
— В рамках последней встречи ОПЕК+ министры решили сократить добычу еще на 500 тыс. барр. в сутки. Чье это было предложение и связано ли оно с подготовкой к размещению на бирже (IPO) Saudi Aramco?
— Думаю, что это скорее совпадение. Мы еще летом обсуждали, что нужно будет увеличить сокращение добычи, так как в первом квартале 2020 года может случиться падение спроса и на рынке возникнет профицит нефти. Сократить добычу предлагали министры разных стран, в том числе и Саудовской Аравии, но это было общее решение. Никто не знал, что именно в декабре пройдет IPO Saudi Aramco.
— Как российские компании отреагировали на очередную необходимость сокращать добычу? Не просили компенсации?
— Не просили. Но мы с ними обсуждали возможность изменения методики учета, чтобы исключить газовый конденсат [при обсуждении общего объема сокращения добычи], и компании это предложение поддержали. Для них это дополнительный положительный момент: если исключить конденсат, то в декабре мы уже перевыполняем сделку, сокращение превышает заявленные 230 тыс. барр. в сутки.
— По данным экспертов, за три года участия в сделке ОПЕК+ Россия значительно нарастила объем скважин, которые можно быстро «включить». Сейчас мы можем быстро поставить на рынок 500–600 тыс. барр. в сутки и стали своего рода балансирующим поставщиком, как Саудовская Аравия. Для чего это было сделано?
— Российские компании ведут разработку месторождений на основе утвержденных проектных документов. Учитывая ОПЕК+, нефтяникам пришлось скорректировать свои прежние показатели. Но в случае необходимости при возникновении дополнительного спроса на рынке Россия имеет потенциал для наращивания добычи как раз с целью балансировки, сохранения комфортного уровня цен и энергетической безопасности наших партнеров.
— Во сколько вы оцениваете эффект для российского бюджета от сделки ОПЕК+ за три года?
— По нашим оценкам, благодаря сделке ОПЕК+ и сопровождающему ее росту цен на нефть бюджет получил за три года 6,2 трлн руб. дополнительных доходов.
«Оценивая перспективы СПГ, мы исходим из ресурсной базы ямальского кластера НОВАТЭКа»
— Вы неоднократно отмечали успехи НОВАТЭКа по запуску «Ямал СПГ» и привлечению инвесторов в «Арктик СПГ-2». Однако на рынке звучат критические заявления о том, что успех объясняется отсутствием налогов и помощью из ФНБ. Каков экономический эффект от запуска «Ямал СПГ» для бюджета и экономики страны?
— Совокупные инвестиции в проект «Ямал СПГ» достигают около $27 млрд, из которых доля инвестиций российских банков и Фонда национального благосостояния составляет менее 30%. При этом важно отметить, что это возвратные средства.
Налоговые льготы проявили свою эффективность, позволили компании выйти на рентабельность в кратчайшие сроки, обеспечить преимущество России на растущем рынке СПГ. Эти льготы ограничены по сроку. Государство также не останется в минусе — мы ожидаем, что налог на прибыль «Ямал СПГ» до 2035 года составит более 900 млрд руб. Кроме того, поддержка проекта позволила создать более 2,5 тыс. рабочих мест, была проделана большая работа по развитию инфраструктуры на Ямале и в целом в Арктике обеспечена загрузка СМП (Северного морского пути. — РБК).
— В этом году «Ямал СПГ» поставил почти весь произведенный на заводе сжиженный газ в Европу, на традиционный рынок «Газпрома». У НОВАТЭКа нет запрета поставлять СПГ в условную Германию и другие ключевые рынки для «Газпрома»?
— Мы не против того, чтобы СПГ шел в Европу: этот рынок растет, и мы должны в нем участвовать, иначе его займут другие. Но при этом важно, чтобы цены были экономически целесообразными, без демпинга, без конкуренции конкретно с «Газпромом». НОВАТЭК это понимает и ведет свою политику соответствующим образом, чтобы экономически не навредить в том числе экспорту российского трубопроводного газа.
На смежных с «Газпромом» рынках НОВАТЭК конкурирует с СПГ из других стран — с Австралией, Катаром, США и так далее.
— Было заявлено, что мы можем производить 140 млн т СПГ в год. Как достичь этой цели, если сейчас в России реально есть СПГ-проекты только у НОВАТЭКа и у «Сахалина-2», построенного иностранными инвесторами? Кто реально кроме НОВАТЭКа занимается этой темой в России?
— На Дальнем Востоке «Роснефть» планирует построить Дальневосточный СПГ, есть СПГ-проект в Усть-Луге, который строит «Газпром» с партнерами. Но в основном мы, конечно, исходили из ресурсной базы ямальского кластера, который развивает НОВАТЭК. Мы уже сегодня понимаем, что проекты, которые будут реализованы, дадут 85–90 млн т [СПГ в год]. Когда мы говорим про 120–140 млн т, то имеем в виду более долгосрочные проекты, которые можно реализовать на ресурсной базе ямальского кластера. Будет это НОВАТЭК или «Газпром», зависит от решений компаний.
«Основные претенденты на ФНБ — проекты в нефтегазохимии»
— В мире происходит очередной энергопереход: страны пытаются перейти на низкоуглеродную экономику, повысить энергоэффективность, выбрать возобновляемые источники энергии (ВИЭ) и так далее. Как может выглядеть энергопереход в России? И во сколько он обойдется?
— В том, что называется энергопереход, есть две стороны, об одной из которых постоянно говорят, а вторая — как бы остается в тени. Первая — о движении к низкоуглеродной экономике, ВИЭ, климате и т.д. Другая сторона, о которой говорят меньше, но которой в реальной политике уделяют больше внимания, это энергобезопасность для государств с дефицитом собственных традиционных энергоресурсов или с такими запасами, широкое использование которых не поощряется (уголь). Такие государства, прежде всего европейские, хотят максимально снизить свою зависимость от импорта углеродных энергоресурсов.
Очевидно, что в России ситуация с ресурсами и энергетикой иная: мы входим в число мировых лидеров по запасам, объемам производства и экспорта энергоресурсов, а также по экспорту технологий атомной энергетики. Как отметил в этом году на РЭН президент Владимир Путин, среди крупнейших экономик мира топливно-энергетический и топливно-электроэнергетический балансы России являются одними из самых экологически чистых: 83,4% электроэнергии в России приходится на безуглеродные или низкоуглеродные источники, а к 2040 году этот показатель достигнет почти 90%.
Поэтому энергопереход для нас будет иметь характер структурной диверсификации: углеродная энергетика дополнится неуглеродной, централизованное энергоснабжение — децентрализованным, экспорт энергоресурсов — экспортом российских технологий, оборудования и услуг в сфере энергетики, расширится спектр применений электрической энергии, сжиженного природного газа и газомоторного топлива.
— Во сколько вы оцениваете дополнительную нагрузку для компаний ТЭК в рамках предложений министерств и ведомств о принятии новых законодательных актов для выполнения Парижского соглашения?
— Пока существенного влияния этой дополнительной нагрузки мы не видим. Важно понимать, что заявленные соглашением цели созвучны уже проводимой нами политике повышения энергетической эффективности. Мы, к примеру, уже сегодня ведем работу по расширению использования природного газа, внедрению инновационных материалов, развитию экологически чистого транспорта, повышению чистоты использования ископаемых топлив, в стране начат переход на принципы наилучших доступных технологий, ведется активная работа по расширению использования возобновляемой энергетики.
— Правительство вернулось к идее приватизации госкомпаний. Попали ли в трехлетний план «РусГидро», «Россети» и «Транснефть»? Какие доли могут быть приватизированы и на что пойдут вырученные средства?
— «РусГидро» и «Транснефть» не планируется включать в прогнозный план приватизации на 2020–2022 годы. Что касается «Россетей», для привлечения инвестиций обсуждается возможность снижения доли государства в капитале компании в 2022 году через механизм дополнительной эмиссии акций.
— Правительство обсуждает выделение средств из ФНБ начиная со следующего года. Какие проекты ТЭК могли бы получить эти деньги?
— Я думаю, вряд ли деньги из ФНБ получат добычные проекты. Основными претендентами могут стать проекты по нефтегазохимии: они очень капиталоемкие, а финансирование ФНБ — дешевое. Но никто из компаний к нам пока не обращался.
В разных районах Москвы и области
Квартиры в столице с выгодой до ₽4,5 млн
Выгодные предложения для семей с детьми
Видовые квартиры в высотных башнях
Варианты с мебелью и встроенной техникой
