Совладелец «Эколайна» — РБК: «Мы все мусорим и должны это разгребать»
Про московский мусор и мусорную реформу
Про консолидацию рынка по обращению с отходами
Финансовые показатели и работа во время локдауна
Раздельный сбор отходов и бесплатный вывоз мусора
Про сортировку мусора и продажу вторсырья
Обязательная вакцинация и отстранение от работы отказавшихся от прививки
«Москва и область балансируют по объему производства и захоронения мусора»
— Как вы оцениваете результаты мусорной реформы, которая началась в России в 2019 году?
— Мусорная реформа супер как удалась. Может, пока не все правильно реализовано с точки зрения менеджмента или управления в каком-то отдельном регионе, но есть главное — создана базовая схема для упорядоченности всего, что касается мусора и ответственности за нарушения [в сфере утилизации]. Благодаря реформе мы увидели каждый регион — где и сколько производится мусора. Как только мы перешли на новую систему [учета], сразу стало невыгодно прятать мусор. К тому же теперь появляется ответственное лицо — региональный оператор.
В Москве работало до 1 тыс. компаний, которые возили мусор. Но никто не знал, куда и сколько они его везли и под каким контролем. Конечно, это очень сильно вредило и влияло на то, что люди воспринимали мусор как что-то ужасное. До сих пор в Москве помимо «большой пятерки» операторов (в нее входят «Эколайн», «МКМ-Логистика», «Хартия», «дочка» «Ростеха» «Спецтранс» и МСК-НТ. — РБК) работает 300 компаний — где-то они просто собирают мусор и выбрасывают на чужие контейнерные площадки либо вывозят в Подмосковье, где мы работаем и постоянно видим несанкционированные свалки. В 90% случаев их причиной как раз становится деятельность таких вот по сути «черных» компаний из Москвы, хотя формально они легальные, у них есть лицензии и договоры. Но уже с 2022 года у нас будет один ответственный оператор в Москве.
Мы также получили упорядоченную схему (федеральную и территориальную схему размещения отходов. — РБК), согласно которой мусор можно везти только на определенный объект, а дальше — переработка или захоронение. Любое отклонение от схемы — это нарушение. Вокруг этого можно теперь выстраивать требования по вывозу отходов, по выполнению графика, строить линии сортировки и все остальное. Эту систему нужно правильно «обвесить» — с одной стороны, требованиями к компаниям, а с другой — деньгами, которые будут выделять на выполнение этих требований.
— По данным Росприроднадзора, в 2020 году в России сократилось образование твердых коммунальных отходов — с 65 млн т менее чем до 50 млн. У нас действительно сокращается объем отходов?
— Я не знаю методики сбора и оценки этих данных, но нельзя утверждать, что [в России] стало меньше мусора. Эти цифры лишь означают, что в учет попало 48,5 млн т отходов, а раньше была только оценка на уровне 60–65 млн т. Я думаю, что объемы еще будут корректироваться в ближайшие два-три года вместе с «дотачиванием» реформы.
Когда мы начали работать как региональный оператор в Подмосковье, у нас первое время не все юрлица были вовлечены в процесс отходообразования — кто-то химичил, особенно маленькие компании, которые арендуют помещения на территории жилых комплексов. Они говорили, что в день выбрасывают в общие контейнеры 100 кг отходов, а на самом деле — тонну, но делали это втихаря ночью. Были случаи, когда заключалось два договора — первый с регоператором на минимальный объем мусора, второй — с условной «Газелью», которая его везет на нелегальную свалку. Кто-то пытался пихать ТКО вместе с промотходами.
В следующем году мы увидим, что и по Москве объем отходов отличается [от существующих оценок], потому что произойдет уточнение цифр и будут выявляться юрлица, которые пытаются схитрить. Еще два-три года уйдет на то, чтобы их всех найти и обилетить.
— Почему вы не стали участвовать в конкурсе, на котором весной разыгрывалось право стать региональным оператором Москвы и в котором выиграла компания «Экотехпром»?
— Мы не чувствовали себя достаточно большими и достаточно экономически устойчивыми для того, чтобы выйти на этот конкурс. Это 5,5 млн т дополнительных отходов. Я думаю, что сейчас в России нет ни одной компании, которая могла бы самостоятельно потянуть такой объем. Выбор «Экотехпрома» абсолютно логичен — это муниципальная организация. Мы точно не можем обеспечить такое же количество финансовых ресурсов, как город Москва.
— Регионы много лет протестовали против московского мусора. Например, в Александрове во Владимирской области, где «Эколайн» собирался построить комплекс переработки отходов (КПО), местные жители вышли на митинги. Вы как к этому относитесь?
— С учетом тех инвестиций, которые уже сделаны или будут сделаны в ближайшее время, Москва и Московская область, в моем понимании, абсолютно балансируют по объему производства мусора и его захоронению.
Тема противостояния Москвы и регионов крайне искусственная и специально раскрученная. На момент нашего прихода в Александров больше половины мусора, который туда завозился, было из Московской области, в частности из Сергиева Посада, но это никого не волновало в тот момент. Сейчас полигон в Александрове закрыт, лицензия сдана, и там не ведется никакой работы. Губернатор Владимирской области ввел запрет на ввоз мусора из других регионов, и мы были вынуждены подчиниться. В наши планы не входит как-то использовать этот полигон для московского, александровского или любого другого мусора.
«Консолидация мусорного рынка, безусловно, будет»
— Месяц назад «Российский экологический оператор» (РЭО) сообщил, что начал поддерживать проекты в области обращения с отходами и впервые выделил 6 млрд руб. на покупку облигаций в 13 проектах, в том числе в вашем проекте по переработке отходов «Нева». Как вы оцениваете эффективность такой меры?
— Во многих отраслях при финансировании проектов 20–30% — это средства акционеров, а 70–80% — заемные. Но еще три года назад, когда я приходил в банк за кредитом, мне предложили обратную пропорцию — 70% акционерных денег и только 30% заемных. Логика была такая: мусорная отрасль — новая, нет ни регулирования, ни судебной практики. И вообще не было понятно, кто может дать банку заключение о том, что наш проект огромной сортировки — рабочий. Банки боялись инвестировать в такие проекты, даже предлагаемые компанией «Эколайн», одной из самых крупных и стабильных на рынке.
Теперь — с приходом РЭО, который предоставляет государственное финансирование и проводит свою экспертизу проектов, обсуждая их с местными властями, — риски банка снижаются, и модель становится прозрачной. Для того чтобы [мусорная] отрасль развивалась, она должна быть удобна и приемлема для банковского финансирования.
Сейчас такая поддержка — очень правильное решение для запуска инфраструктуры по переработке, сортировке и захоронению отходов. Вполне возможно, что уже через пять—семь лет это будет избыточной мерой.
— Глава РЭО Денис Буцаев говорил РБК, что меры поддержки могут включать как покупку облигаций, так и вхождение в капитал участников рынка. Допускаете ли вы, что госкомпания может стать совладельцем отдельных проектов или самого «Эколайна»?
— Если к нам в акционеры придет «Российский экологический оператор», я, конечно, буду рад. Это как знак качества, и мы станем еще гораздо более привлекательными на рынке [для потенциальных инвесторов]. Но я не знаю, насколько это соответствует его целям как института развития. Задача РЭО — тратить деньги на развитие инфраструктуры и создание индустрии в целом. Скорее он может на время войти в какой-то проект, который мы запускаем с нуля.
— Кто основные акционеры «Эколайна» помимо вас?
— Самый крупный акционер — инвестиционный фонд (гонконгский фонд Acmero Capital Симана Поваренкина. — РБК), который видит в нас интерес и инвестирует, потому что растет капитализация компании. Доли есть также у меня и еще у некоторых частных лиц, но контрольного пакета нет ни у кого. Это все можно посмотреть в СПАРК.
— Основной владелец Acmero Capital Симан Поваренкин как-то участвует в деятельности компании?— Симан Викторович был членом совета директоров [«Эколайна»] до последнего времени. Как и в любой нормальной компании, фонд [Acmero Capital] контролирует определенный набор ключевых показателей, включая годовой бюджет. Я тоже, как акционер, оцениваю деятельность менеджмента по этим показателям.
— Но вы же «играющий тренер»?
— Я стараюсь вообще никак не вмешиваться в операционный бизнес. Это, честно скажу, не всегда удается, но с каждым месяцем все лучше и лучше. Иначе я начну подменять собой менеджмент и их инициативу.
— А почему Поваренкин вышел из совета?
— Это его право.
— Будете ли вы привлекать еще партнеров в ваши проекты?
— Если мы делаем новые инвестиционные проекты, особенно при выходе в новые сегменты, мы всегда стараемся найти партнера — технологического или акционерного — для того, чтобы в том числе разделить риски.
— Структуры Аркадия Ротенберга имели или имеют отношение к «Эколайну», как сообщало издание «Важные истории»?— Нет. Мы абсолютно прозрачные и раскрываем акционерную структуру.
— Наблюдаете ли вы тенденцию дальнейшей консолидации мусорного рынка в России?
— Консолидация рынка, безусловно, будет, потому что бизнес сложный и предполагает долгосрочные инвестиции. Кредиты дорогие, строительство инфраструктуры — тоже. Далеко не все компании, которые зашли на этот рынок, оказались к этому готовы. Например, региональные операторы в некоторых регионах думали, что раздадут подряды и будут сидеть на генподрядном проценте как агенты. Но реальность оказалась гораздо суровее. Те компании, которые допустили серьезные ошибки, станут уходить с рынка, что также будет способствовать консолидации.
— Акционеры «Эколайна» летом 2019 года купили в Москве своего конкурента — компанию «МКМ-Логистика». Можете ли оценить эффект от этой сделки и рассказать о ее параметрах?
— Мы купили эту компанию за адекватные деньги, которые были согласованы с советом директоров. В тот момент это был убыточный актив. Но мы понимали, что за счет увеличения производственных мощностей вдвое и синергии с «Эколайном» [можно достичь оптимизации расходов]. Плюс мы увидели, что можем достаточно эффективно улучшить компанию по логистике и другим производственным процессам. В итоге мы вывели МКМ в ноль и даже небольшой операционный плюс.
— «Эколайн» и МКМ по-прежнему остаются отдельными компаниями? Вы планируете их объединить?
— Это длинный процесс и лично для меня не является проблемой, которой надо заниматься в первую очередь. Но рано или поздно, если сочтем целесообразным, мы, конечно, все это дело объединим. Пока что у двух компаний немножко разная структура активов и акционеров плюс активы по-разному структурированы (заложены. — РБК), в том числе в банках. Без участия банков невозможно такое объединение.
— Согласно данным СПАРК, ваш бывший заместитель по «Мосгортрансу» Евгений Шибаев — миноритарий «МКМ-Логистики» (владеет 0,1% через компанию «Технология Сервис»), а 99,9% — у Виталия Наумова. Это соответствует действительности? Почему именно Наумов стал основным владельцем МКМ?
— Эти данные были верны на момент регистрации компании «Технология Сервис». В настоящее время структура акционеров «МКМ-Логистики» сходна с «Эколайном».
— Допускаете ли вы возможность покупки еще одного конкурента в Москве — группы «Хартия» Игоря Чайки?
— У меня нет информации, что компания «Хартия» продается. Она, как и мы, является региональным оператором одного из кластеров в Подмосковье и работает в двух округах Москвы, поэтому наш менеджмент общается. У нас есть общие вопросы по взаимодействию с регуляторами и по выработке общей финмодели и набора решений тех или иных вопросов. Но не более того.
— Какие регионы вам интересны в целях расширения бизнеса?
— Мы рассматриваем разные проекты в разных регионах до Урала, которые наша команда может эффективно администрировать, находясь в Москве и не тратя безумное количество денег на переезды и перелеты. К тому же мы сталкиваемся с проблемой нехватки качественного менеджмента, поэтому не можем сейчас, грубо говоря, втрое увеличить наши мощности, если будут такие возможности. Мы к этому очень ответственно относимся — не пойдем в авантюру.
— Но «Эколайн» не останется компанией в пределах Московского региона?
— Мне бы хотелось, чтобы она не осталась компанией только Московского региона. Но подобное решение требует очень серьезного рассмотрения.
Что известно про «Эколайн»
Группа «Эколайн» — ведущий оператор по обращению с отходами в Московском регионе. В его составе два городских оператора — «Эколайн» (САО и ЦАО), «МКМ-Логистика» (ЗАО и ЮЗАО), а также подмосковные региональные операторы — «Эколайн-Воскресенск» и «Экопромсервис». Обслуживает около 5,5 млн жителей, 20 тыс. предприятий, сортирует более 2 млн т отходов в год. По собственным данным, компания вывозит 20% бытовых отходов в Москве и 17% — в области.
По данным СПАРК, 100% «Эколайна» контролирует компания «Лига-Транс», а та на 50% принадлежит гонконгскому фонду Acmero Capital Симана Поваренкина, 30,01% — у Евгения Михайлова, 19,99% — у Дмитрия Белоусова, гендиректора компании «Акмеро Ретейл», которая ранее также принадлежала Поваренкину. Поваренкин — основатель золотодобывающей компании GeoProMining и совладелец группы компаний «Шоколадница».
«Во время локдауна мы работали глубоко в минусе»
— Какой уровень оплаты населением вывоза мусора наблюдался в 2020 году и первом полугодии 2021 года?
— По Московской области, где мы являемся региональным оператором в ряде зон, у нас собираемость платежей 92–93% от плана 2021 года. По прошлому году примерно так же. Но задержка оплаты составляет примерно полтора месяца. А в Москве мы работаем в рамках госконтрактов — город выплачивает нам 100% в случае, если мы полностью выполняем свои обязательства.
— Расскажите про финансовые показатели за прошлый год.
— Выручка составила примерно 10 млрд руб., чистая прибыль, наверное, около нуля. Но капитализация растет из года в год достаточно неплохо. Все остальные финансовые показатели пока для инвесторов, их раскрывать не могу.
— Как перераспределились отходы в Москве и Подмосковье из-за пандемии коронавируса?
— Когда локдаун только ввели и были полностью закрыты коммерция и общепит, мы увидели, что в жилом секторе количество отходов увеличилось на 15–20%. При этом общее количество отходов, которое мы собираем, почти не изменилось.
По большому счету весь объем перешел в упаковку, и был резкий рост несъеденных продуктов питания. Локдаун побудил людей перейти на модель доставки еды, одежды и других товаров через курьеров. Ограничения закончились, снова заработал коммерческий сектор с привычным объемом отходообразования, а ожидаемого уменьшения в жилом секторе не случилось — новая модель потребления сохранилась.
— Какие меры вы приняли в связи с этим?
— Мы увеличили количество рейсов, машин, людей, для того чтобы вывезти этот [дополнительный] объем мусора. Когда мы находились в локдауне несколько месяцев, то работали глубоко в минусе (генерировали серьезный чистый убыток), но понимали, что не можем остановиться. Если бы мы, находясь в убытках, остановились, то потери были бы гораздо больше.
— Ожидаете ли вы, что после начала работы единого регионального оператора в Москве в 2022 году ваши доходы будут больше, чем сейчас? И как, по вашей оценке, изменятся тарифы для населения?
— Мы пока не понимаем, как региональный оператор («Экотехпром») будет выстраивать систему взаимоотношений с подрядчиками, и не видели тарифов, по которым он будет работать. Ждем официальных документов департамента ЖКХ Москвы.
— А какой сейчас долг у «Эколайна»?
— Мы очень сильно закредитованы. Но мы выполняем условия по банковским кредитам и не допускаем технических дефолтов. Нынешние тарифы, которые действуют в Москве и Московской области, позволяют нам строить и обслуживать инфраструктуру, платить проценты по банковским займам и осуществлять лизинговые платежи. Но они не позволяют выплачивать дивиденды, чему я не рад как акционер компании. Мы понимаем, что сможем таким образом организовать бизнес, чтобы через два-три года начать выплачивать дивиденды.
Сейчас мы находимся на пике инвестиционного цикла. Только закончили строить вторую очередь КПО в Егорьевске и начали строить КПО «Нева» [в Солнечногорском районе Подмосковья]. У нас большая лизинговая программа по обновлению и расширению подвижного состава.
— Еще одна важная статья расходов — дизельное топливо. Вы работаете с поставщиками по долгосрочным контрактам или покупаете топливо на бирже, где цены на него достигли максимума?
— Расходы растут, это связано не только с ценами на дизель, но и с требованиями к инфраструктуре по переработке отходов. Когда заработал раздельный сбор, мы стали устанавливать на контейнерных площадках два типа баков — серый (для смешанных отходов) и синий (для раздельно собранных). И мы должны были закупить больше машин, чтобы отдельно забирать отходы в этих двух баках.
Кроме этого, в Московской области реализовали очень правильную программу по закрытию старых свалок и строительству новых комплексов переработки отходов. В итоге транспортное плечо до пункта обработки и утилизации отходов увеличилось, условно говоря, с 40 до 130–140 км от МКАД. В совокупности это гораздо сильнее влияет на расходы на топливо, чем сама цена на дизель.
Отчитываясь перед органом регулирования, мы показываем все затраты и подтверждаем их. Поэтому рано или поздно [транспортные расходы на дополнительные 100 км], конечно, будут компенсироваться, это предусмотрено законом.
«[При некоторых условиях] мы согласимся возить часть мусора бесплатно»
— С начала 2020 года в Москве и Подмосковье введен раздельный сбор отходов. Какая часть отходов в ваших зонах действительно собирается раздельно?
— Раздельный сбор надо делать, потому что мы все мусорим и все должны вместе этот мусор разгребать. Это не задача только мусоровывозящей компании. Сортировка начинается на кухне.
В Москве и Московской области создана почти повсеместная инфраструктура для раздельного сбора отходов: поставлены баки двух цветов, подготовлено два разных потока вывоза отходов. На сортировке, куда привозят мусор, тоже отдельные линии, и мы можем видеть долю вторичных материальных ресурсов (ВМР, вторсырья). В синем баке содержится от 30% полезных фракций, а в смешанных отходах — не более 10%. Поэтому установка синего бака на контейнерной площадке автоматически не означает, что организован раздельный сбор.
Но это, безусловно, нужная система, и этим необходимо продолжать заниматься, вовлекать жителей. Это как с общественным транспортом — автобус должен ходить каждые 15 минут, пустой или полный, чтобы люди начали планировать поездки. Мы также должны регулярно обслуживать синие и серые машины по отдельности — тогда люди, увидев, что система работает, начнут доверять ей и разделять мусор.
Был миф, что мусор из баков разного цвета смешивается и вывозится на одной машине. Мы ввели вознаграждение 5 тыс. руб. для тех, кто увидит и сфотографирует это на нашей контейнерной площадке. Нам периодически присылают фотографии, но пока ни один случай не подтвердился. Нам это просто проверить: маршрут отслеживает ГЛОНАСС, водитель делает фотофиксацию вывоза на каждом адресе.
Пропаганда раздельного сбора и мотивация — это тоже важная часть. Сейчас многие среди молодежи уже разделяют отходы, и это должно стать модным. Чем больше людей будут это делать дома, тем сильнее будет разница между серым и синим баком.
— Но далеко не все следуют моде, в Европе действуют штрафы за смешивание отходов (или повышенная плата). Нужно ли вводить аналогичные меры в России и надо ли как-то еще стимулировать людей?
— Я категорически против штрафов. Мы озлобим людей, но не решим главную проблему. В первую очередь необходимо бороться не с последствиями [отказа разделять мусор] с помощью штрафов, а с причиной — одноразовым и сложно перерабатываемым пластиком, в который упаковывают все что ни попадя. Через механизмы расширенной ответственности производителя (РОП) нужно поменять упаковку, которая навязывается людям при покупке продуктов [и других товаров], и сделать так, чтобы они не могли купить одноразовый пластик.
Уже следующая задача — чтобы бутылка или другое вторсырье были ценными для людей. При этом должны быть нормальные точки сбора вторсырья в публичных местах. В советские годы лимонад стоил 30 коп., из них сама бутылка — 20 коп. И все хранили бутылки, чтобы их сдавать. А сейчас главный сборщик вторсырья с выгодой — дворник, который ворует картон из баков и металл с площадки и прячет в подсобке. Эта схема работает, но мы же хотим создать индустрию по переработке — чтобы как можно больше сырья собиралось и шло на новый цикл, а не на полигон.
— После начала реформы РОП — с 2022 года — реально снизить стоимость вывоза раздельно собранного мусора для населения?
— Внедрение РОП означает, что те, кто очистил вторсырье, собрал его, подготовил товарную партию, — должны получить компенсацию. Эту роль выполняет оператор, именно на этом этапе отходы становятся товаром, ресурсом. Если управляющая компания любого многоквартирного дома возьмет на себя обязательство, что в синем баке будут только раздельно собранные вторичные материалы и нам останется их только досортировать, то, конечно, мы согласимся возить этот объем бесплатно. Но если в этот контейнер попадают смешанные отходы, то компания должна платить повышенную стоимость. Пока ни одна управляющая компания даже близко не готова брать на себя такие обязательства. Для этого нужно платить зарплату отдельному человеку, который будет контролировать, чтобы в этот бак не бросали ничего лишнего, и т.д.
— Сколько нужно контейнеров для раздельного сбора в России?
— Инфраструктура в Москве и Подмосковье в целом уже создана. Мы закупили серые и синие контейнеры. Но, естественно, они требуют регулярного обновления — контейнеры ломаются, а еще чаще их ломают. Пока что они новые, но через два года нам нужно будет по 25–30 тыс. контейнеров в год.
Мы будем их закупать или производить, хотя это очень дорогое производство. Термопластовые автоматы и формы стоят миллионы долларов и не делаются в России. Но учитывая объемы, мы с другими участниками рынка очень серьезно обсуждаем эти вопросы (создание собственного производства. — РБК), потому что это еще вопрос стабильности. Для нас и для органов регулирования очень важно, чтобы затраты, в том числе на закупку контейнеров, были прогнозируемы на три-четыре года вперед.
— Правительство планирует снять ограничение в 1% от выручки в отношении суммы, которую компании могут тратить на закупку контейнеров. Как вы относитесь к этому решению? Не приведет ли оно к росту тарифа на вывоз мусора для населения?
— Эти поправки напрямую не связаны с уровнем тарифа, скорее это перераспределение внутри него. На сам тариф влияет большой перечень других факторов. Например, стоимость автопарка, ремонт мусоровозов и контейнеров, стоимость захоронения отходов и т.д. Требуется огромное количество обосновывающих материалов, на основе которых орган тарифного регулирования может принять эти затраты. Но он сверху ограничен индексом роста тарифов ЖКХ.
Наши фактические расходы на все, что связано с контейнерами, сейчас составляют 3–4% от выручки, и теперь эта цифра просто не будет нарушением утвержденного лимита. Чем новее и чище контейнер, тем больше людей будут правильно сортировать отходы. Если человек видит вокруг себя разруху, он бросит мусор мимо урны. Если все будет красиво и покрашено, он бросит в урну. Это касается не только мусора, но, наверное, общих взаимоотношений человека и общества.
Пять фактов про Евгения Михайлова
Евгений Михайлов родился в 1973 году в Москве, окончил Государственную академию нефти и газа им. И.М. Губкина. С 1990 по 2003 год работал на руководящих должностях на предприятиях «государственного и негосударственного сектора экономики».
В 2003 году был назначен заместителем руководителя департамента реструктуризации естественных монополий, затем — заместителем директора департамента госрегулирования тарифов и инфраструктурных реформ Минэкономразвития.
С 2007 года — начальник департамента по маркетингу грузовых перевозок и тарифной политике РЖД. С 2010 года — исполнительный директор по работе с клиентами УК «Желдорэкспедиция».
С сентября 2011 года — советник заместителя мэра Москвы по вопросам экономической политики Андрея Шаронова. С февраля 2012 года — первый заместитель руководителя департамента транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры Москвы. 2013–2017 годы — гендиректор ГУП «Мосгортранс».
С 2017 года — председатель совета директоров группы «Эколайн».
«Мы отбираем до 20% вторсырья из потока мусора»
— Сколько на ваших сортировках обрабатывается вторсырья? Окупаются ли эти проекты с учетом того, что некоторое сырье дешевеет?
— Мы сейчас в разных вариантах выбираем до 20% вторсырья из потока мусора. Только четверть из этого — ценное сырье, которое можно продать с хорошей маржой. Например, ПЭТ-бутылка (пластиковая бутылка. — РБК), хороший картон, черные и цветные металлы, флаконы, канистры. Для того чтобы собирать ПЭТ-бутылку, не нужны никакие меры государственной поддержки. И нельзя сказать, что она дешевеет. Она стоила около 10–11 тыс. руб. за тонну, потом дорожала выше 50 тыс. руб., сейчас ее цена немножко скорректировалась. То же самое с ломом черных и цветных металлов и с жестью — цена растет.
Абсолютное большинство операторов выделяют эти виды вторичных материальных ресурсов (ВМР), а все остальное, или 95% отходов, идет на захоронение. Задача цикличной экономики — отобрать хотя бы 30% ВМР. Но, например, обычная пленка (сложно перерабатываемый пластик) стоит около 1 тыс. руб. за тонну. А полная себестоимость выборки любого ВМР — примерно 10 тыс. руб. за тонну. Сюда входят инвестиции в сортировки, оборудование, в людей, которые сортируют мусор, в подготовку и хранение отходов. Соответственно, при такой цене никто не будет собирать пленку и пакеты-майки, поэтому это основные отходы, которые сейчас идут на захоронение.
Важно создать такой механизм, чтобы средства РОП шли на компенсацию тем, кто собирает дешевое вторсырье, очищает и делает из него ресурс, который можно фактически отдавать дальше переработчикам. Пока мы не создадим такое базовое предложение дешевого вторичного продукта, мы не перейдем к цикличной экономике, а останемся в цикличной экономике ПЭТ-бутылки.
— Каков общий объем ваших перерабатывающих комплексов — сортировок отходов?
— Мы собираем мусора больше (более 2 млн т отходов в год), чем у нас есть собственных мощностей по сортировке. В настоящий момент у нас сортировка почти на 1,7 млн т в год, в том числе КПО в Егорьевске (1,2 млн т) и мусоросортировочный комплекс «Сигнальный» на 480 тыс. т. Строящийся КПО «Нева» даст еще 500 тыс. т. Плюс у нас есть партнерские проекты, где мы не являемся сортировщиками.
Еще у нас есть планы по модернизации и увеличению существующих мощностей на 150 тыс. т и по строительству центров глубокой переработки отходов, чтобы максимально сократить количество мусора, который идет на захоронение. Мы разрабатываем технологию, чтобы из неценных видов пластика делать готовую продукцию следующего передела, которая будет востребована в экономике. Мы уже производим РДФ-топливо из неперерабатываемой полимерной упаковки, которое становится альтернативным топливом для цементных заводов.
— Сколько вы уже инвестировали в сортировку и сколько инвестиций потребует «Нева»?
— В целом мы, наверное, инвестировали уже более 20 млрд руб. в бизнес. Инвестиции в «Неву» — еще около 7 млрд руб.
— А каких инвестиций потребует более глубокая переработка?
— Пока не буду говорить детали. Мы готовимся к тому, чтобы инвестировать большую сумму.
— Вице-премьер Виктория Абрамченко предложила через два года запретить использование одноразового пластика — пластиковую посуду, трубочки и др. Как вы относитесь к такой инициативе?
— Стратегически, конечно, это правильно. Но сейчас этот одноразовый пластик обеспечивает определенный уровень комфорта для людей, которые привыкли использовать одноразовую упаковку, посуду и ушные палочки.
О планах ввести запрет объявлено за два года, чтобы дать сигнал промышленности и торговле. За это время они должны модернизировать производственную линейку, цепочки поставок и перестроиться таким образом, чтобы к этому сроку торговля просто не остановилась бы: сейчас вся кулинария и еда навынос — в пластике. Одноразовая упаковка и посуда должны быть стандартизированы, чтобы они стали действительно перерабатываемыми.
И дело не только в пластике. Производители товаров и особенно упаковки должны платить полную компенсацию за их переработку.
— «Эколайн» рассматривает возможность строительства заводов термической обработки (по сжиганию мусора) вроде тех, которые строит «дочка» «Ростеха» — «РТ-Инвест»?
— У нас на данный момент нет в планах проектов по термической утилизации коммунальных отходов — по той же причине, по которой банк не торгует семечками. У нас понятная стратегия развития — мы идем в сортировку и глубокую переработку вторичных материальных ресурсов. Мы считаем это более выгодным в долгосрочной перспективе. Но не надо противопоставлять термическую утилизацию сортировке и глубокой переработке отходов. Они могут жить параллельно или друг друга дополнять.
«Мы будем отстранять людей, отказавшихся вакцинироваться»
— Как идет вакцинация сотрудников «Эколайна» от коронавируса?
— Группа компаний «Эколайн» подпадает под требование об [обязательной] вакцинации. Сейчас у нас более 80% сотрудников вакцинированы. Мы, естественно, никого не заставляем, всех убеждаем. Если люди не хотят вакцинироваться, их никто не привязывает к стулу.
Водителей и сортировщиков, которые работают на улице, будем продолжать убеждать, потому что это дефицитные специальности. В офисе, где более высокая опасность заражения из-за близкого контакта, мы будем отстранять людей без медицинских противопоказаний и тех, кто более шести месяцев назад переболел, пока они не сделают прививку либо не закончится пандемия.
— Вы организовывали вакцинацию на работе?
— Конечно. Я сам вакцинировался в феврале и марте — в тот момент, когда показатели заболеваемости снижались. Очень большое количество людей в нашей компании пошли на прививку в это же время. Когда появилось требование властей о вакцинации не менее 60% штата, у нас еще не было этого уровня, но мы быстро организовали процесс, и большинство сотрудников сделали прививку совершенно спокойно. Люди могут пройти вакцинацию по месту жительства, либо у нас есть врачи, которые по договору приезжают и вакцинируют всех желающих.
— Из-за пандемии коронавируса появилось много медицинского мусора в обычных контейнерах — масок и перчаток. Нужно ли создавать отдельную инфраструктуру для сбора таких отходов? И насколько они опасны?
— Действительно, доля масок и перчаток в ТКО (твердых коммунальных отходах) выросла в сотни и тысячи раз. Эти отходы неперерабатываемые. Но мы не видим дополнительной опасности распространения COVID именно от использованных масок: маска, которую человек снял с лица и бросил в мусор, и выброшенный после этого пакет — абсолютно идентичны с точки зрения нахождения там тех или иных бактерий и вирусов. Наши сотрудники на сортировке работают в перчатках и респираторах, помещения обрабатываются.
Но жители, которые заболевают, должны соблюдать режим самоизоляции и не выходить по вечерам, чтобы выкинуть мусор. Сидите дома и храните свой мусор — потом его выбросите, когда выздоровеете.
В разных районах Москвы и области
Квартиры в столице с выгодой до ₽4,5 млн
Выгодные предложения для семей с детьми
Видовые квартиры в высотных башнях
Варианты с мебелью и встроенной техникой
