Номиналы: почему бизнес зицпредседателей сокращается, но не исчезает

Фото: Родион Китаев для РБК

На камне у спуска с платформы Петушки сидит и ждет корреспондента журнала РБК усталый бородатый мужчина в джинсах и выцветшем свитере с высоким воротником. За последние десять лет в собственности Алексея Мизгина побывало более 650 компаний с оборотами в миллиарды рублей, почти в 700 компаниях он занимал пост гендиректора.

Мизгин входит в число десяти крупнейших массовых учредителей России — этим термином в Федеральной налоговой службе (ФНС) называют владельцев шести и более компаний. Наличие «массового учредителя» служба относит к признакам фиктивности фирмы, следует из разъяснений в письме ФНС от 3 августа 2016 года «О проведении работы в отношении юридических лиц, имеющих признаки недостоверности». Компанию с «массовиком» ожидают как минимум дополнительные проверки и сложности с открытием банковских счетов, как максимум — уголовная ответственность за работу через подставное лицо.

В жизни «массовых директоров» чаще называют номиналами. Их работа в чем-то схожа с функциями зицпредседателя Фунта из романа «Золотой теленок». Но если Фунт всю жизнь сидел за других, то его наследники редко оказываются за решеткой.

На октябрь 2018-го в России действовало 4,2 млн юридических лиц, из них 132,2 тыс. — с участием номиналов, а самих номиналов — 8,7 тыс. человек, подсчитали аналитики проектного центра «Инфометр» специально для журнала РБК на основании данных с официального сайта ФНС. И это еще сравнительно немного, в 2015 году цифры были гораздо больше: 669,5 тыс. компаний (из 4,79 млн российских юрлиц) и 32,3 тыс. «массовиков» в роли совладельцев или генеральных директоров. Таким образом, если в 2015 году почти 14% российских компаний пользовались услугами номиналов, то сегодня таких осталось 3,1%. Из-за ужесточения законов бизнес зицпредседателей съеживается, но не исчезает. Как выяснил журнал РБК, он подстраивается под новые требования рынка и успешно выживает.

«Номиналы» от криминала

«В 1997 году вопрос заработка встал ребром. Как-то я увидел в газете объявления о поиске людей, готовых оформлять на себя бизнес, обзвонил несколько юридических контор и выбрал самых адекватных ребят», — вспоминает Алексей Мизгин. Контору он не называет — говорит, не хочет компрометировать: юристы работают до сих пор, хотя и не так успешно, как раньше.

В 1990-х оформление юридических лиц вела созданная в 1991 году Московская регистрационная палата, вспоминает Мизгин. Повторяемость учредителей бизнеса ее не смущала, зато смущала повторяемость названий. «Когда фантазия заканчивалась, начинали добавлять к одному и тому же слову порядковые номера», — рассказывает он.

Тогда услуги номиналов были невероятно востребованными. Точных цифр по 1990-м годам нет: данные о зарегистрированных юрлицах были разрозненными, единой базы данных не было. Предприниматели оформляли активы на подставных людей, чтобы обезопасить себя и семью от криминала, вспоминает председатель коллегии «Вашъ юридический поверенный» Константин Трапаидзе. Бизнесмены старались не регистрировать на себя вообще ничего, добавляет бывший адвокат ЮКОСа Павел Ивлев, живущий в США в статусе политического беженца. «В роли номиналов, как правило, выступали сотрудники компании: помощник руководителя, секретарша, водитель, уборщица — как говорится, все, кто под руку попадется», — говорит Ивлев. По его словам, в структуре ЮКОСа была компания, занимавшаяся производством и поддержанием номинальных юрлиц: в ее штате числились люди, выступавшие номинальными директорами и владельцами многочисленных фирм холдинга.

Россияне скопировали практику оформления на номиналов у кипрских юристов, которые предлагали эту услугу вместе с оформлением офшора, вспоминает Ивлев: «Таковы традиции англосаксонского права. Они, пожалуй, исходят из христианских корней: предполагается, что людям нужно доверять». Типичная регистрационная схема 1990-х в России выглядела так: номинал отдавал паспорт на месяц и не интересовался, что по нему регистрируют. «Следователю по большому счету было все равно, отдал он свой паспорт или потерял, его интересовало, кто бенефициар бизнеса», — вспоминает Ивлев.

Номиналы активно использовались в рейдерских схемах, рассказывает старший партнер адвокатского бюро ЗКС Андрей Гривцов, который в 1990-х работал следователем. Одно из дел, которое он вел, касалось рейдерского захвата недвижимости — ее оформляли на гражданина Узбекистана, потерявшего паспорт. Допросить его оказалось еще сложнее, чем найти: номинал был пациентом психиатрической больницы и даже не знал, какие дорогостоящие объекты числились в его формальном управлении. По словам Гривцова, в итоге преступников все-таки вывели на чистую воду.

Фото: Родион Китаев для РБК

Но добиваться этого удавалось далеко не всегда. Рейдерские схемы с участием номиналов часто были слишком запутанными. Пример такой схемы вспоминает адвокат Калой Ахильгов: владелец банкротящейся строительной компании переоформил недостроенное здание на фирму с номинальным директором, она перепродала объект третьей компании, а та — добросовестному покупателю за 50 млн руб. По словам Ахильгова, судебные разбирательства вокруг этого объекта длились десять лет, после чего покупатель согласился на сделку с рейдерами.

Пожалуй, самая громкая история в этой сфере связана с бизнесменом Андреем Андреевым, который в 1990-х годах скупил контрольные пакеты акций «Ингосстраха», Автобанка и металлургического комбината НОСТА. Тогда их цена исчислялась в десятках миллионов долларов, сегодня это миллиарды. Все они были оформлены на компании с номинальными владельцами, признавался сам Андреев в интервью «Ведомостям» в 2003 году. В какой-то момент номиналы продали их другим номиналам, те — следующим, и так много раз, а затем собственниками активов Андреева стали компании Олега Дерипаски и Сулеймана Керимова. С последними Андреев долго судился, доказывая, что активы были у него отобраны преступным путем: все закончилось подписанием мирового соглашения, условия которого не разглашались.

«У вас на меня ничего нет»

В 2002 году в России начал работать Единый государственный реестр юрлиц: в ЕГРЮЛ вносили фирмы, созданные через регистрационные палаты, а с 2005 года эту функцию передали налоговым инспекциям. Работать стало сложнее, вспоминает Алексей Мизгин: чтобы занять очередь, нужно было прийти ранним утром, а лучше ночью. «Люди делали бизнес на очередях: подключали генератор и продавали ожидающим горячий чай и пирожки, — рассказывает он. — На оформление одной компании требовалось по 50 подписей для налоговой, пенсионного фонда, ОМС, статистики и прочего. Лишь со временем бюрократия стала сокращаться».

По воспоминаниям работавших в 2000-х массовых учредителей, с которыми поговорил журнал РБК, пик их работы приходился на 2008–2013 годы — на одного человека оформляли по 30–40 фирм в неделю. У юридических бюро в запасе всегда было 200–250 готовых юридических лиц, и они разлетались как горячие пирожки — на сленге такие фирмы называли готовками.

На номиналов оформляли бизнес и в случаях, когда учредитель и гендиректор покидали компанию, близкую к разорению. Процедура добровольной ликвидации занимает более полугода, а если перерастает в банкротство, то еще дольше, за это время могли всплыть старые риски, кредиторы, претензии налоговиков. Назначенного номинала можно было привлечь к субсидиарной ответственности, но взыскать с него, как правило, было нечего. Номиналу не так уж важно, на какую сумму кредиторы предъявили иски: на 100 тыс. руб. или на миллионы — денег у него все равно нет, имущество отсутствует, поясняет управляющий партнер адвокатского бюро ЕМПП Сергей Егоров.

«Главное качество номинала — стойкий характер, — считает один из массовых учредителей, попросивший об анонимности. — Приезжают к тебе и полицейские из разных регионов, и ОБЭП, и пострадавшие партнеры оформленных на тебя компаний. Я их встречаю, сажаю за стол, угощаю, стараюсь помочь». Он вспоминает визит владельца небольшой фирмы, который перечислил 6 млн руб. в качестве оплаты за металлопрокат на счет компании, оформленной на этого номинала. Получив деньги, люди исчезли, обманутый бизнесмен обратился в полицию, но там лишь развели руками и дали телефон гендиректора со словами: мало ли, может, он чем-то поможет. «Мне стало его жаль: доверчивый человек потерял огромные для его бизнеса деньги, — рассказывает номинал. — Я поехал вместе с ним в небольшой московский банк, где обслуживалась компания — получатель денег». Там номинал воспользовался своим статусом гендиректора и получил выписку со счета компании. Но, по его словам, цепочка перевода денег была слишком длинной, и вернуть их не удалось.

Другая история сулила этому номиналу гораздо больше неприятностей. Одна из компаний с его участием торговала через интернет элитными коллекционными винами стоимостью до $20 тыс. за бутылку. Поработав некоторое время, реальные владельцы исчезли с деньгами коллекционеров. Полицейские приехали к номиналу домой в пять утра. «Действовали по классической схеме плохого и хорошего полицейского, увезли меня в московское отделение, прессовали довольно долго, но культурно, — рассказывает «номинал». — В итоге отпустили. На все вопросы я отвечал: знаю, что у вас на меня ничего нет. И им было нечем крыть».

Самых невезучих номиналов могли осудить за участие или пособничество в преступлении, чаще всего по статьям УК РФ «Уклонение от уплаты налогов с организации» или «Незаконная банковская деятельность» за обналичивание денег через фирмы-однодневки, вспоминает юрист Сергей Егоров. Но большинство подставных владельцев и директоров допрашивали как свидетелей и отпускали без последствий. Обычно номинал рассказывал стандартную историю: пришел к нотариусу, предоставил паспорт, что-то подписал, получил от незнакомых людей 2–3 тыс. руб. и больше ничего не знает.

Больше риска

В 2015 году жизнь номиналов сильно осложнилась — теперь они могли стать подставными лицами, которые несут ответственность по ст. 173.2 УК РФ «Незаконное использование документов для создания или реорганизации юридического лица». Под «подставными» подразумеваются руководители, у которых нет цели управлять бизнесом, или обманом назначенные учредители и гендиректора, объясняет адвокат уголовной практики, партнер адвокатского бюро «Торн» Сергей Токарев.

Сегодня подставным руководителям угрожает заключение или исправительные работы до трех лет, или взыскание до 500 тыс. руб. «Такие приговоры уже не редкость. Более того, действия номинала можно квалифицировать и по более тяжкой статье о пособничестве в экономическом преступлении», — уточняет управляющий партнер ЕМПП Сергей Егоров. Но привлекать номиналов к ответственности не спешат, они остаются полезными свидетелями для налоговой, следствия и суда, объясняет руководитель департамента защиты бизнеса московской коллегии адвокатов «Князев и партнеры» Владимир Китсинг: «Как гласит народная мудрость, хороший свидетель лучше плохого обвиняемого».

Да и в статье УК нашлась лазейка: владелец паспорта не несет ответственность, если компанию регистрировали по его данным, но без его ведома. По совету тех, кто оформил на них бизнес, номиналы рассказывают байку о потере паспорта, говорит адвокат Калой Ахильгов. «Это связано скорее с желанием уйти от ответственности — как правило, люди становятся номинальными директорами добровольно, за материальное вознаграждение», — подтверждает Владимир Китсинг.

Обычно номинал пишет заявление о потере паспорта, только когда его вызывают на допрос, говоря, что редко использует этот документ и не сразу заметил пропажу. «Да и кто там будет разбираться. Для начала номинала надо найти, — говорит Ахильгов. — А если это бомж? Бывало, сами разыскивали номиналов по подвалам и теплотрассам. Места их обитания — районы последней прописки, где они лишились жилья».

Альтернативный заработок

Ужесточение законов заставило многих массовых учредителей отойти от дел. Если в 2015 году их в России было 32,3 тыс. человек, то к ноябрю 2018 года осталось 8,7 тыс., подсчитали аналитики проектного центра «Инфометр». Тот же Мизгин рассказывает, что больше не занимается массовым оформлением юрлиц и переключился на строительные подрядные работы. Он даже сам занялся юридической деятельностью: как следует из базы арбитражных судов, в 2015 году Мизгин дошел до Верховного суда, защищая жительницу Петушков Галину Давыдову от претензий ООО «Юниверсал мьюзик» из-за продажи контрафактного диска с музыкой 50 Cent в ее ларьке. Компания Давыдовой была ликвидирована, «Юниверсал мьюзик» оказалось нечего взыскивать с ответчицы.

Похоже, отходит от дел и самый масштабный российский номинал Владимир Леденев, который поучаствовал в работе более 2,6 тыс. компаний, а сейчас остается соучредителем и руководителем 10% из них. В открытых источниках почти нет информации о Леденеве, но собеседники журнала РБК из числа бывших номиналов рассказали, что хорошо знакомы с ним, поскольку все крупнейшие номиналы работали на одну и ту же юридическую компанию и вместе сидели в очередях в налоговую. Все они категорически отказываются называть эту компанию. В числе подрядчиков той же фирмы собеседники назвали Игоря Сумкина: по их словам, он отошел от дел несколько лет назад, женился, воспитывает двоих детей. Связаться с ним журналу РБК не удалось.

70-летняя московская пенсионерка Елена Ахлебинина — единственная женщина в топ-30 крупнейших номиналов — более чем из 1 тыс. юрлиц продолжает участвовать лишь в 36. Большинство — ни о чем не говорящие пустышки, но есть, например, и участники конкурсов на господряды: компания «Техальянс» претендовала на муниципальный контракт на ремонт футбольного поля в Щелково, а «Фортуна» — на ремонт дорог в Подольске, обе проиграли. Живет Ахлебинина скромно: в хрущевке на юго-западе Москвы. На звонки корреспондента журнала РБК она не ответила. В последние годы ветеранов потеснил Сапарбек Кимсанов, уроженец киргизского города Кон-Янгак и обладатель ИНН с московским кодом. Он фигурирует как соучредитель или руководитель почти 300 действующих компаний. На Кимсанова часто переписывают бизнесы, ставшие проблемными: в 2012-м он возглавил компанию «Бестмаркет», проигравшую суд страховой компании «Согласие». «Бестмаркет» выступал агентом, должен был заключать страховые договоры с клиентами «Согласия», взял бланки полисов и не отчитался о результатах продаж. Суд постановил выплатить «Согласию» более 16,8 млн руб., но к этому времени владельцем компании был уже Кимсанов. По той же схеме к нему перешли десятки компаний, с которых начинали взыскивать налоги и штрафы или подавали иски в суд партнеры.

Большинство номиналов живут в Москве, но есть и жители других городов, например Роберт Садыков из Татарстана, Артем Придаткин из Пскова, Сергей Вакин из Пензенской области, Альберт Сагдиев из Казани — все они в десятке крупнейших номиналов.

Опрятность, порядочность и «быть на связи»

«Работа разъездного характера: посещение ИФНС, нотариусов, банков для открытия расчетных счетов, средняя занятость один-два часа в день, 3 тыс. руб. за каждую поездку или 30–55 тыс. руб. в месяц», — так сегодня выглядят многочисленные объявления о вакансиях для номиналов. В регионах расценки чуть ниже: около 1 тыс. руб. за выезд и до 30 тыс. руб. в месяц. Оплату обещают переводить в форме командировочных. Требования к соискателям стандартные: ответственность, опрятный внешний вид, порядочность, возможность быть на связи, наличие паспорта, СНИЛС, ИНН, гражданство РФ, возраст от 18 до 60 лет.

Корреспондент журнала РБК позвонила по нескольким телефонам из объявлений (компании в них были представлены как агентства по продаже готового бизнеса «Азимут», «Сфера» и «Калейдоскоп»). Там сообщили, что при наличии паспорта с гражданством России, СНИЛС и ИНН подработать можно хоть завтра. Ксерокопии документов предложили направить по электронной почте и быть готовым после проверки личности прийти на регистрацию юрлица. Таких будет не больше десятка, поясняли собеседники, иначе налоговая начинает придираться.

Законы не нарушаются, говорили в компаниях, — покупатель приобретает юрлицо с временным директором и учредителем, затем меняет их на настоящих или как уж вы там договоритесь. Продавцы готовых бизнесов не несут ответственность за их дальнейшую судьбу. Расценки для покупателей — около 10 тыс. руб. за компанию, 30 тыс. руб. за компанию с директором-номиналом, если к ней прилагается расчетный счет — 60 тыс. руб., а если есть бухотчетность с оборотом — от 80 тыс. руб.

«Ничего постыдного»

Номиналы, с которыми журналу РБК все же удалось поговорить, искренне считают свою работу благом. Типичные ответы: за регистрацию каждого юрлица платится налог, только благодаря мне бюджет был пополнен минимум на 30 млн руб.; в любых проблемах виноваты те, кто не проявил должной осторожности, не я; меня не волнует, для каких целей меня используют, ведь лично я не делаю ничего плохого.

Собеседники журнала РБК из отрасли строительства и девелопмента признались, что используют номиналов в своих холдингах для сокрытия аффилированности входящих в группу компаний. «Иначе нужно получать внутрикорпоративные одобрения, соблюдать другие формальности, к тому же аффилированность привлекает дополнительное внимание проверяющих органов», — пояснил один из них.

Другой собеседник добавил, что использует номиналов, чтобы в случае долгов одной из его компаний другие не привлекались к солидарной ответственности. Номиналы нужны и при банкротстве, чтобы другие юрлица могли выдвинуть требования к компании. Если же видна аффилированность, компания становится зареестровым кредитором, то есть не имеет права голоса и получает компенсацию последней, — пояснил он.

С точки зрения бизнеса в использовании подставных лиц нет ничего криминального или постыдного, отмечает председатель совета директоров ПАО «Городские инновационные технологии» Грант Агасьян: «Есть и другие способы, например ЗАО или офшоры. Но первый не дает достаточной конфиденциальности, а второй не соответствует стратегии развития нашей страны, которую крупный бизнес обязан учитывать».

Рынок торговли услугами подставных лиц перестроился под новые реалии, утверждают юристы, — массовые учредители востребованы все меньше. «Верхом номинальной пирамиды стали управляемые номиналы: трезвые, аккуратные, подписывают все, что им говорят, приходят на регистрацию, в банки, справляются с допросами ФНС и ОБЭП. Их берегут и используют для мошеннических схем с большими суммами», — говорит адвокат Калой Ахильгов.

Например, в заключении Фонда защиты граждан — участников долевого строительства описывалась схема работы Urban Group, провалившей строительство 68 домов: застройщики и генподрядчики группы направили около 440 млн руб. «за потенциально фиктивные услуги, оказанные ИП, зарегистрированным менеджментом и родственниками руководства группы компаний», а «завышение составило 63% от рыночной стоимости аналогичных работ». В начале ноября конкурсный управляющий Urban Group подала заявление в Арбитражный суд Московской области о признании недействительными сделки на 27 млрд руб.

Многие номиналы перекочевали в офшоры. Двое собеседников журнала РБК из числа бывших массовых учредителей рассказали, что теперь являются «массовиками» в реестрах юрлиц Кипра, Британских Виргинских островов и других офшорных юрисдикций. Для номинала риск в таком случае минимален, для бенефициара — огромен. «Два друга оформили бизнес на номинала через офшор, со временем разошлись во взглядах на развитие бизнеса и решили его разделить, но долго не могли определиться, в какой пропорции, — рассказывает Владимир Китсинг. — Один из партнеров пришел к номиналу и попросил продать компанию, которая стоит более 1 млрд руб., другому юрлицу. Номинал согласился, а по трастовой декларации согласие второго бенефициара на сделку не требовалось».

Но в России есть много людей, которые нуждаются в услугах номиналов, несмотря на все риски.

«Разница в целях очевидна»

Если в 1990-х за номиналами прятались от властей и бандитов бизнесмены, то сегодня — в основном государственные служащие. Список людей, которым нельзя, но хочется владеть бизнесом, довольно обширен: в нем чиновники, правоохранители, военнослужащие, судьи. «Силовики, которым запрещено заниматься бизнесом, или чиновники, которые активно участвуют в коррупционных схемах, предпочитают лично в бизнесе не показываться и тем более не подставляться», — говорит юрист Сергей Егоров.

Бизнесу работать через номиналов все сложнее — он вынужден быть все более прозрачным, особенно если хочет работать на международных рынках и открывать счета в иностранных банках. «Чиновникам же деваться некуда. С госслужбой связана масса ограничений, ведь предполагается, что чиновник служит обществу, а не себе лично. Он, конечно, может оформить активы на офшоры с помощью консультантов. Но нет никакой гарантии, что однажды кто-то не сольет весь архив офшорной базы в прессу», — говорит Павел Ивлев.

Госслужащим обычно не нужны массовые учредители. Их номиналами чаще становятся близкие друзья, дальние родственники и даже жены или дети, добавляет Сергей Егоров: «Такие подставные лица не являются маргиналами и даже могут выполнять какие-то поручения бенефициара, раскрывая его имя только в особых случаях. Как правило, это вполне сознательные и небедные люди, звезд с неба они не хватают и не склонны к самостоятельным выходкам».

Подобных кейсов в судебной практике последних лет — десятки, обычно они касаются региональных чиновников. Так, в Ленинском райсуде Краснодара рассматривается уголовное дело в отношении бывшего вице-губернатора Кубани Юрия Гриценко по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере. В Московском райсуде Чебоксар рассматривают уголовное дело в отношении экс-спикера парламента Чувашии Валерия Филимонова, который уже признал свою вину в обналичивании денег по договорам аренды с завышенными ценами между возглавляемым им госпредприятием «Фармация» и компаниями его родственников. Самая громкая история с участием госслужащего и номиналов — дело полковника МВД Дмитрия Захарченко. Номинальными держателями изъятого у него имущества на сумму почти 9 млрд руб. были его родители, бывшая и гражданская жены и даже бывшие сожительницы.

Тем не менее часто принадлежность бизнеса тому или иному госслужащему — секрет Полишинеля, и чтобы выдерживать конкуренцию, бизнесмены сами прячутся за номиналов. «Допустим, я подаю заявку на ремонт региональной дороги по госзаказу местного дорожного управления, предлагаю невысокую цену, качественные материалы и выигрываю, — рассуждает Артур Данчаров, владелец компании «Спецстрой». — Но на этот же подряд претендовала фирма руководителя дорожного управления, оформленная на номинала. В управлении мне теперь, мягко говоря, не рады. Здесь регистрация части моего бизнеса на номинала будет лишь защитой активов от прессинга чиновников, которым я перешел дорогу. То есть и они, и мы можем использовать подставных руководителей, но разница в целях очевидна».