«Пока лояльность клиентов к банкам низкая»

Фото: РБК

Банк России бьет тревогу: граждане закредитованы, банки берут на себя повышенные риски в розничном бизнесе. Предправления Райффайзенбанка СЕРГЕЙ МОНИН считает, что период, когда банки, работающие в высокомаржинальном бизнесе, могли показывать феноменальные показатели доходности, прошел. Редактору отдела финансов РБК daily ТАТЬЯНЕ АЛЕШКИНОЙ он рассказал о том, в каких сегментах возможен перегрев, о доступности ликвидности и капитала и о том, когда остановится падение рубля.

Проникновение кредитов достигло пределов

— Несколько крупных банков отчитались об убытках за первое полугодие. С чем, по-вашему, связано ухудшение финансового состояния банковской си­стемы?

— Не комментируя какие-то отдельные случаи, хочу отметить, что общая ситуация связана с розничным кредитованием, риски в котором повышаются, просроченная задолженность растет. В некоторых сегментах проникновение кредитов начинает достигать своих пределов. То есть банки не могут уже быстро расти за счет новых или существующих заемщиков, потому что они не способны брать больше кредитов и их нормально обслуживать. И банки, работающие в этих сегментах, вынуждены делать суровый выбор: либо они снижают темпы роста, что автоматически приводит к относительному росту резервов, потому что только при высоких темпах роста они выдают новые кредиты, которые способны размывать портфель, либо они берут повышенные риски. Период, когда такие банки могли показывать феноменальные показатели доходности, прошел. Я совершенно не хочу пугать тем, что пузырь может взорваться. Он же может двумя способами сдуваться: либо он лопается, либо он постепенно начинает спускать воздух. Возможно, мы идем по второму сценарию.

— Вы на своем примере видите, что люди закредитованы?

— На своих заемщиках мы не видим. У нас стандарты андеррайтинга не облегчались, а скорее наоборот.

— Какая у вас максимально допустимая долговая нагрузка на розничных заемщиков?

— На отношение месячного дохода к обслуживанию кредита больше 60% мы уже смотрим исключительно плохо.

— Какие у вас сейчас планы по развитию розничного бизнеса?

— Мы на хорошем ходу в рознице, растем быстрее рынка и при этом качественно. В некоторых регионах мы становимся уже видны как розничный банк. И мы растем в разных продуктах, не только в по­требкредитовании. Хотим, чтобы у нас росла ипотека и развивались партнерские программы по авто­кредитованию. Стараемся следить за соотношением обеспеченных и необеспеченных кредитов в нашем портфеле. И, наверное, в отличие от большинства российских банков у нас не так много доходов приходит от кредитов в относительном пуле всех доходов — всего треть. Вторая треть у нас приходит от депозитов, а третья треть — от транзакций.

— Как развивается корпоративное кредитование?

— На этом рынке конкуренция усиливается, потому что мы видим продолжение падения спроса. Это, очевидно, связано с замедлением роста экономики, инвестиций и т.д. В связи с этим банкам становится теснее на этой поляне.

Россия — один из ключевых рынков для RBI

— Как в целом будет меняться стратегия Райффайзенбанка? Намерен ли головной офис внести коррективы в работу россий­ского подразделения?

— Головной офис выбрал Россию ключевым стратегическим рынком. Таких рынков всего шесть, Россия — один из них. И на этих рынках он стратегию не меняет. То есть мы работаем, развиваемся так, как мы работали и развивались раньше. Головной банк должен быть очень доволен тем, какие результаты показывает Россия: банк самокапитализируемый и самофондируемый, также просроченную задолженность мы показываем, по сути, самую низкую из всех регионов, в которых работает группа, или одну из самых низких.

— Сейчас сменился глава группы, RBI возглавил Карл Севельда. Вы с ним уж встречались? Как складываются отношения?

— Отлично складываются.

— Расскажите о нем подробнее.

— Г-н Севельда давно работает в группе, в том числе в правлении банка. Он всегда был в роли человека, отвечающего за корпоративный бизнес. Поскольку российский корпоративный бизнес является ключевым для группы, то Россию он знает хорошо, лично мы друг друга знаем очень давно, поэтому никаких недопониманий и неясностей здесь нет. Карл минимум четыре раза в год бывает в России и каждый раз встречается с клиентами.

— У вас было небольшое увеличение капитала за последний год. Есть ли планы по привлечению ликвидности?

— В отношении ликвидности в конце третьего квартала мы, возможно, выйдем с одним выпуском рублевых бондов и думаем, что спрос на него будет хорошим. Других особых планов у нас нет. По поводу капитала планов тоже не имеем, он растет за счет прибыли, и, как я говорю, у нас самокапитализация происходит естественным образом до тех пор, пока рост прибыли опережает рост активов в относительном выражении. Если ситуация на рынке изменится, доходность на капитал замедлится, а рост активов — нет, то, значит, наш учредитель будет увеличивать капитал.

— А в целом на рынке банкам сейчас сложнее стало получить доступ к ликвидности?

— К ликвидности нет. К капиталу — сложнее.

100—200 банков достаточно

— Недавно ЦБ заявил, что отзывает у банков по 50 лицензий в год. Считаете ли вы такую динамику приемлемой?

— Да, и я надеюсь, что эта тенденция будет продолжаться. Я думаю, что у нас слишком много банков в системе.

— Но есть же небольшие банки, которые на региональном уровне играют большую роль. Считаете, что их тоже надо закрыть?

— Нет, я не считаю, что их надо закрывать, я думаю, что развитие рынка приведет к тому, что они сами по себе вынуждены будут выбирать какую-то другую судьбу. Потому что когда федеральные банки приспособятся к их клиентам, а их клиенты к федеральным банкам, то рынка для региональных банков не останется. Это, с одной стороны. С другой стороны, действительно, банков слишком много, и это сильно затрудняет надзорную деятельность ЦБ. Поэтому весьма сложно требовать более передового регулирования. Это затрудняет нашу жизнь, и в целом конкуренто­способность российского рынка тоже страдает.

— Тогда есть риск, что банки, которые не выдержат конкуренции, преобразуются в микрофинансовые организации и будут удовлетворять кредитный спрос населения в гораздо менее регулируемом сегменте.

— Я не думаю, что в этом есть большой риск, потому что банки обладают одним грандиозным преимуществом. Да, к ним высокие требования в части лицензирования, нормативов, отчетности, капитала и прочего. Но при этом банк может принимать депозиты населения, которые застрахованы государством. Микрофинансовая организация не может привлекать депозиты, даже если она придумает какой-то способ, то никакой гарантии государства там не будет. Поэтому собрать денег под свои высокорискованные операции ей сложно. Их бизнес не способен развиться до больших масштабов.

— Какое, по-вашему, оптимальное количество банков для российского рынка?

— Я думаю, что в 100—200 вполне можно уложиться.

— Вы недавно провели первую сделку по секьюритизации, причем сделали это в отличие от многих других игроков на российском рынке. Как вы оцениваете перспективы проведения подобных сделок на нашем рынке?

— Я думаю, что перспективы рынка очень большие. С принятием специального закона о секьюритизации российский рынок способен стать привлекательным для сделок. Есть инвесторы в виде пенсионных фондов, для которых эти активы очень привлекательны, так как они доходные и долгосрочные. Рынку нужны некое ноу-хау и техническая подготовка со стороны самих банков и банков — организаторов сделок. Большинство участников с этой задачей справятся и после принятия закона, я ожидаю бурный рост рынка.

— Какая основная польза, которую принесет вступление закона в силу?

— Это в первую очередь закрепление возможности секьюритизации различных групп активов на уровне закона. Сейчас возможность секьюритизации установлена только для ипотеки, а после принятия закона она появится для всех остальных классов активов: автокредиты, кредитные карты и т.д.

— Сейчас банки пытаются стать домашними для своих розничных клиентов, и вы не исключение. Можете как-то определить соотношение случайных клиентов и тех, для кого вы стали основным расчетным банком?

— Я не могу сказать точно о таком соотношении. Если говорить в целом о рынке, то пока лояльность клиентов весьма низкая: люди с большой готовностью распределяют между банками свои операции. Я думаю, что в итоге выбор будет сделан в пользу какого-то одного банка, клиенты поверят, что он способен предлагать качественные продукты по нормальным ценам. Но сейчас у людей период выбора, и на то могут быть разные причины. Может быть, это из-за того, что глубокое проникновение банков началось не так давно, и люди пока выбирают. И то, что оно идет в большой степени через канал зарплатных проектов, тоже имеет значение. Мы думаем, что ситуация будет меняться со временем.

О макроэкономической ситуации

— Каждую осень усиливаются опасения по поводу нового витка кризиса. Как вы считаете, сейчас для этого есть предпосылки?

— Опасения черпаются из двух источников. Первый сигнал — это падение рубля. Когда падает рубль, люди всегда начинают говорить о том, что наступит кризис. Второй сигнал — это замедление экономики. В отношении рубля я считаю, что ситуация изменится к концу года, общие ожидания аналитиков сводятся к тому, что рубль не будет падать от текущих уровней. Вообще падение национальной валюты — это общая тенденция на всех развивающихся рынках. При этом если брать все развивающиеся рынки, за исключением Китая, то рубль упал меньше всего с начала года относительно снижения других валют. Ослабление валют в Бразилии, Индии, Турции было гораздо более сильным. Это связано с бегством инвесторов, особенно горячих денег, с развивающихся рынков, потому что в течение достаточно длительного времени развитые рынки показывали более устойчивый рост. Я думаю, что эта тема себя исчерпала, и бегство с развивающихся рынков закончилось или вот-вот закончится. Что касается экономического роста, то есть ряд отраслей, в которых ситуация ухудшается, но в то же время внешние условия для самых важных отраслей России остаются весьма благоприятными. Нефть остается на высоком уровне, и ждать того, что экономика будет и дальше замедляться, безосновательно.

— Но ведь сейчас, несмотря на высокую цену на нефть, у нас все равно начинается рецессия, потому что нет новых источников роста.

— Новый источник роста сейчас — это инвестиции, и они должны начать расти. Благоприятные внешние условия стимулируют этот факт. Потому что вкладывать в Россию при благоприятных внешних условиях не страшно. Поэтому что в широком смысле никакого кризиса быть не должно. В узком смысле проблемы могут быть сконцентрированы в разных сегментах, особенно там, где произошел перегрев.

— Где, например?

— Перегрев может быть в закредитованности определенных сегментов населения, в некоторых отраслях, где кредитов много, а цены на продукцию падают. Но дальнейшего распространения этого явления я не ожидаю.