Иранские перспективы России

Фото: EPA

Третий пакет санкций против России, принятый США и ЕС в конце июля, заставляет задуматься о масштабе дальнейших ограничений, которые Запад готов ввести в связи с украинским кризисом. История санкций против Ирана показывает, что блокировка крупных игроков в нескольких отраслях экономики — далеко не последняя мера международного принуждения.

Радикализация оппонента

История европейских и американских санкций, связанных с иранской ядерной программой, начинается в 2003 году, когда эксперты МАГАТЭ обнаружили в Иране следы центрифуг для обогащения урана. В сентябре следующего года разразился международный кризис: МАГАТЭ потребовало от Тегерана рассекретить свою ядерную программу, но тот ответил отказом. Лишь спустя два месяца Иран согласился приостановить обогащение урана и сесть за стол переговоров. Победа ультраконсерватора Махмуда Ахмадинежада на президентских выборах 24 июня 2005 года поставила переговорный процесс под угрозу. Когда Тегеран отказался выполнять директивы МАГАТЭ, агентство направило иранское досье в Совет безопасности ООН.

Хронологически можно выделить три этапа введения санкционного режима против Ирана. Если сравнивать с ограничениями, наложенными на Россию, то иранские санкции начались сразу со второго пакета — блокировки активов и визовых запретов. Затем последовал промежуточный этап и, наконец, полномасштабные секторальные санкции вплоть до блокады со стороны США.

Начало первого этапа можно отнести к 2005—2006 годам. Не дожидаясь срыва консультаций по ядерной программе, через четыре дня после избрания Ахмадинежада новым президентом Джордж Буш объявил о заморозке активов Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) и трех промышленных корпораций страны, а также наложил запрет на контакты с ними.

Параллельно американцы начали давить на Тегеран через ООН. После длительных консультаций постоянных членов Совбеза в декабре 2006 года ООН ввела санкции против лиц и организаций, связанных с ядерной программой и созданием баллистических ракет. Рабочая группа Совбеза обязывалась каждые 90 дней сообщать о том, прекратил Тегеран обогащение урана или нет.

Зачистка банков

Регулярный мониторинг исполнения Ираном требований ООН позволял в случае необходимости перейти к секторальным санкциям «третьего уровня». Когда в марте 2007 года первый 90-дневный срок истек, а хороших новостей не последовало, ООН ужесточила санкционный режим, установив эмбарго на торговлю вооружениями и военными технологиями с Ираном и расширив список персональных ограничений. Это обозначило второй этап санкций, напоминающий третий пакет ограничений против России.

В январе 2007 года Вашингтон обвинил государственный иранский Bank Sepah в причастности к созданию баллистических ракет и заморозил его активы на территории США. Два месяца спустя санкции против банка поддержал Совбез ООН. Штаты выборочно блокировали деятельность крупнейших иранских банков на своей территории, в частности, в октябре 2007 года под ограничения подпали банки Mellat, Melli и Saderat. Тем не менее о полномасштабной торгово-экономической блокаде и секторальных санкциях против финансовых и промышленных учреждений речи пока не шло.

По данным US Institute of Peace, только в 2007—2010 годах на основании распоряжения Буша от июня 2005 года Вашингтон 19 раз обновлял персональный список ограничений против Ирана. Евросоюз пока не вводил против Ирана собственных ограничений, опираясь на резолюции Совбеза ООН.

Блокада Тегерана

Ситуация изменилась в феврале 2010 года, когда Ахмадинежад объявил о том, что Иран уже в состоянии обогащать уран до уровня свыше 20%. Когда в мае того года Турция при поддержке Бразилии согласилась передавать Тегерану высокообогащенный уран в обмен на низкообогащенный, Вашингтон начал готовить новые санкции. Расширение ограничений было прописано в резолюции Совбеза ООН уже в июне 2010 года.

Этот документ запрещал Ирану заниматься какой-либо деятельностью, связанной с созданием баллистических ракет и обогащением урана, накладывал на страну полное оружейное эмбарго и рекомендовал странам — членам ООН инспектировать любые морские и авиационные грузы из Ирана. Основываясь на резолюции, месяц спустя президент США Барак Обама подписал Акт о всеобъемлющих санкциях против Ирана (CISADA). Теперь любые иностранные компании и лица, инвестирующие в иранский нефтепром свыше установленного предела, могли сами подпасть под санкции США.

CISADA впервые ввел секторальные санкции и в отношении банковского сектора: американским организациям и их «дочкам» в третьих странах запрещались контакты с госбанками Ирана, подразделениями КСИР и всеми компаниями и лицами, указанными в предыдущих резолюциях ООН.

В январе 2012 года близ иранского города Фордо заработал крупный подземный центр обогащения урана. По времени это совпало с отчетом МАГАТЭ о том, что Тегеран мог и до 2003 года активно работать над созданием ядерного оружия. Последовавший затем международный кризис привел к первым санкциям со стороны Евросоюза — эмбарго на импорт иранской нефти, на торговлю золотом, товарами двойного назначения и на предоставление иранским фирмам услуг страхования и перестрахования. Параллельно Вашингтон заморозил все иранские госактивы на своей территории и запретил любые финансовые контакты с Ираном и фирмами, сотрудничающими с иранским центробанком.

Ахиллесова пята

Наибольшие экономические потери из-за санкций понес иранский нефтяной сектор, который в 2011 году составлял около 85% (120 млрд долл.) в структуре экспорта страны. С 2008 года по ноябрь 2011 года производство нефти в Иране упало, по данным ОПЕК, на 10% и достигло 3,5 млн барр. в день. Из этого объема около двух третей (2,2 млн барр.) шло на экспорт.

Когда в январе 2012 года Евросоюз прекратил закупку иранской нефти, объемы экспорта меньше чем за год упали втрое и составили, по информации Международного энергетического агентства, лишь 860 тыс. барр. в день. Добыча же сократилась до 2,63 млн барр. В марте того года эксперты Reuters прогнозировали падение продаж на 1 млн барр. в день, что в годовом исчислении выразилось бы в потере Тегераном 50 млрд долл. В реальности же за 2012 год Иран недополучил от экспорта нефти около 70 млрд долл.

Схожих значений достигают и теоретические потери иранской экономики от неосуществленных инвестиций. После вступления в силу акта CISADA от дальнейшей деятельности в Иране отказались нидерландская Shell, французская Total, итальянская Eni и норвежская Statoil. Еще в декабре 2010 года заместитель госсекретаря США Уильям Бернс отмечал: «По достоверным оценкам, Иран теряет 50—60 млрд долл. потенциальных инвестиций, что также включает в себя важнейшие технологии и ноу-хау, которые поступали в страну вместе с ними».

Падение доходов от экспорта нефти (которые до 2010 года составляли около 20% ВВП страны) отразилось на внутриэкономической ситуации. В июне 2012 года эксперты Financial Times подсчитали, что за два года секторальных санкций зерно подорожало на 56%, фрукты — на 66%, а овощи — на 100%. Безработица среди молодых иранцев от 15 до 29 лет составляла, по официальным данным, 22,5%. Британская The Telegraph отмечала, что в промышленных городах безработица могла достигать 35%.

Кроме того, санкции против энергетического сектора Ирана привели к тому, что основным импортером иранской нефти стал Китай. Аналитик US Institute of Peace Джон Пак полагает, что такая ситуация малоприемлема для обеих сторон: Иран может попасть в зависимость от экспорта нефти в Китай, тогда как экономические и политические проблемы самого Ирана угрожают энергетической безопасности КНР. Тем не менее после смягчения санкционного режима в ноябре 2013 года Тегеран приступил к диверсификации продаж нефтепродуктов. В мае 2014 года Иран разорвал контракт с китайской CNPC на сумму 2,5 млрд долл. Месяцем ранее объем поставок иранской нефти в КНР достиг исторического максимума в 800 тыс. барр. ежесуточно.

Психологическое оружие

После появления первых санкционных списков в отношении России многие эксперты скептически отзывались о перспективах иранского сценария. В конце марта 2014 года аналитик Brookings Institute Сьюзан Мэлоуни заявила, что вероятность создать похожие условия для России крайне мала.

Важнейшими условиями успеха назывались большая длительность санкционного режима, их широкая международная поддержка и минимальные последствия для тех, кто эти ограничения ввел. «Россия — это совсем другой игрок, чем те, против которых мы вводили санкции раньше. Российская экономика гораздо сильнее интегрирована с Европой через энергетику, торговлю и финансы», — полагает Виктор Комрас, советник бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт.

Тем не менее резкое усиление санкций после катастрофы Boeing 777 под Донецком вновь подняло вопрос об иранском сценарии. Сами по себе ограничения не причинят серьезного вреда российской экономике: как отмечает The Wall Street Journal, сейчас удар берут на себя попавшие в санкционный список крупные банки, тогда как нефтегазовый бизнес России на Западе остается почти нетронутым. Однако наибольший урон, который могут принести санкции, — психологический. По этому поводу эксперт Фонда защиты демократий Марк Дубовиц заявил: «Чем больше будет казаться, что Вашингтон готов доставать новые меры [против Москвы] из старого сундука иранских санкций, тем выше вероятность, что игроки рынка начнут сокращать бизнес в России, пытаясь быть на шаг впереди политиков».