Как война на Украине бьет по Таможенному союзу

Между членами Таможенного союза появляются все новые разногласия. Россия требует быстрой интеграции, Белоруссия и Казахстан не хотят торопиться. И тем более не спешат поддержать Россию в ее конфликте с Западом.

На следующей неделе в Минске встретятся лидеры стран Таможенного союза и президент Украины Петр Порошенко. Они собираются обсудить отношения ТС с Украиной и ситуацию на востоке этой страны. Каждый этап украинской драмы по-разному отзывается в Москве, Минске и Астане, и несмотря на все усилия России, договориться об общем подходе не удается.

11 августа президент Белоруссии Александр Лукашенко отказался поддержать запрет на импорт продовольствия из стран, которые ввели санкции против России. Ту же позицию занял Казахстан. Как сообщила пресс-служба президента Нурсултана Назарбаева, «это односторонняя мера России, она не предполагает вовлечения других стран — членов Таможенного союза и Единого экономического пространства (ЕЭП)». За полтора месяца до этого, в конце июня 2014 года, Россия заявила о намерении ограничить импорт товаров из Украины. Однако на заседании совета Евразийской экономической комиссии проект общей резолюции по этому вопросу был отвергнут из-за несогласия белорусской и казахской сторон. Тогда первому вице-премьеру Игорю Шувалову пришлось объяснять, что Россия может ввести ограничительные меры самостоятельно, «без решения на троих». Еще раньше, в начале осени 2013 года, Минск ясно давал понять, что не видит особых проблем в предстоящем подписании Украиной соглашений об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС. Это кардинально противоречило позиции Москвы.

Не слишком ли часто в течение минувшего года в рамках Таможенного союза принимались решения, которые если и укладывались с большим трудом в рамки подписанных правовых документов ТС, то явно противоречили их духу? Напомню, что интеграционная группировка под названием Таможенный союз имеет единый внешний таможенный тариф и проводит общую торговую политику. В этом кардинальное отличие Таможенного союза от зоны свободной торговли (ЗСТ), в которой просто ликвидируются внутренние барьеры для движения товаров. Поэтому в мире существуют несколько сотен ЗСТ, но всего десяток таможенных союзов, ибо создание последних — процесс непростой и долгий. Да и среди этого десятка большинство — простейшие с точки зрения состава: Швейцария — Лихтенштейн, ЕС — Андорра, ЕС — Сан-Марино. Вряд ли их создание потребовало значительных усилий и времени. Другое дело — таможенный союз в рамках ЕС или в рамках МЕРКОСУР (общий рынок стран Южной Америки). Здесь совсем иной масштаб и десятки лет кропотливой интеграционной работы.

Понятно, что Белоруссия — не Андорра, а Казахстан — не Сан-Марино. Наш случай надо сравнивать скорее с ЕС. И высшие российские чиновники и политики неоднократно заявляли, что наша интеграция будет осуществляться по примеру и с учетом опыта ЕС. Так ли это на практике?

Решение о создании таможенного союза в Европе было принято в 1957 году (Римский договор) и формально завершено в 1968 году. При этом формирование общего рынка одновременно с совершенствованием таможенного союза продолжалось вплоть до 1993 года, когда вступил в силу Маастрихтский договор, знаменовавший переход к следующей стадии — Европейскому союзу. Таким образом, 11 лет ушло на создание таможенного союза, 36 лет — на создание общего рынка, и только после появился Евросоюз.

У нас от начала создания Таможенного союза в 2007 году до следующего этапа — Единого экономического пространства, введенного 1 января 2012 года, — минуло лишь четыре года. И всего через три года, с 1 января 2015 года, объявлена следующая стадия интеграции, которую можно считать наивысшей — Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Причем сразу после создания ТС у нас были ликвидированы посты внутреннего таможенного контроля, которые в случае ЕС сохранялись более 35 лет. А как раз в нынешний момент, в период санкций и антисанкций , этот контроль был бы очень кстати.

Короче говоря, получается, что по скорости интеграции мы опережаем Европу в три-четыре раза. А ведь в Европе интегрировались страны с примерно одинаковым и относительно высоким уровнем развития рыночной экономики и демократических институтов, чего не скажешь об участниках интеграции на постсоветском пространстве.

Не спешить, не перепрыгивать через этапы, двигаться шаг за шагом — это и есть главный урок европейской интеграции, выстраданный за много лет: сами европейцы не раз признавались, что, нарушая этот принцип, всегда потом дорого платили за это.

О своих претензиях к состоянию Таможенного союза лидеры Казахстана и Белоруссии заявляли не раз до подписания договора о ЕАЭС в конце мая 2014 года. Еще в апреле, перед заседанием Высшего евразийского экономического совета на уровне президентов в Минске, они дали понять, что не готовы подписывать договор о создании ЕАЭС, так как, по их мнению, остается слишком много изъятий из единых таможенных правил в пользу Москвы.

От участия в Таможенном союзе Астана пока имеет больше минусов, чем плюсов, подчеркнул тогда Назарбаев. По его словам, увеличиваются диспропорции в торговом балансе Казахстана: экспорт сократился на 4%, а импорт вырос на 5%. Сохраняются трудности для продвижения казахских продовольственных товаров, в том числе мяса и мясопродуктов, на рынок России, нет свободного доступа на российский рынок электроэнергии, ограничены возможности для транзита электроэнергии. Таможенный кодекс ТС нуждается в максимальном упрощении и либерализации, заявлял Назарбаев.

С ним полностью соглашался и Лукашенко: по его словам, несмотря на Таможенный союз, количество изъятий и ограничений не только не снизилось, но даже возросло, а предприниматели жалуются на таможенные процедуры. Поэтому незадолго до подписания нынешнего договора о ЕАЭС белорусский лидер предложил не спешить и сначала урегулировать остающиеся противоречия, а потом уже подписать полноценный документ. В итоге, однако, неурегулированные вопросы (и не только по нефти) остались, и решать их предполагается вплоть до 2025 года.

Против неоправданного ускорения интеграции Назарбаев и Лукашенко высказывались и ранее. Так можно ли было Москве рассчитывать на безоговорочную и полную поддержку со стороны Минска и Астаны в острый период украинского кризиса, если важнейшие интеграционные проблемы в рамках ТС, с точки зрения последних, не находят должного решения? Разумеется, речь не идет о том, что с Москвой сводят счеты. Просто есть неотвратимая и постепенная логика интеграционного сближения: от простого снятия барьеров в торговле к Таможенному союзу, затем к ЕЭП и, наконец, к ЕАЭС. И если переход к новой стадии совершается без выполнения обязательств по предыдущей, это дискредитирует саму суть интеграции. Неудивительно тогда, что вместо общей торговой политики одно за другим появляются исключения из нее.

Может сложиться ощущение, что если бы не события на Украине, то ситуация в Таможенном союзе не была бы такой сложной. Возможно, и так. Однако нерешенные проблемы ТС от этого никуда бы не исчезли. Здесь уместно еще раз сказать об Украине, точнее, об украинском факторе в нашем интеграционном процессе. Все помнят, как Россия долго и мучительно, но, увы, безуспешно затягивала Киев в Таможенный союз, как даже относительно близкий Москве по духу президент Янукович сопротивлялся, прячась за формулу «3+1».

На самом деле игра стоила свеч. Для успеха любого серьезного интеграционного проекта на постсоветском пространстве наряду с Россией нужна и Украина. Именно эти две республики с учетом их экономического потенциала и сложившихся с советских времен глубоких экономических связей способны были стать тем «локомотивом», который потянул бы в дальнейшем за собой всех остальных. Именно так интеграция шла в Европе, где в качестве «локомотива» выступили Германия и Франция, и этот принцип себя полностью оправдал.

Можно ли было все-таки создать какую-то интеграционную модель вместе с Украиной? Не исключаю, что таковая вполне могла бы появиться. Но сослагательное наклонение сейчас не слишком уместно. В сложившейся уже модели ТС—ЕЭП–—ЕАЭС, куда, вероятно, в скором времени войдут Армения и Киргизия, роль главного «интегратора» останется за Россией. И это нелегкое бремя во всех отношениях. Но его придется нести.