Почему с импортозамещением ничего не выйдет

Фото: Из личного архива

Российское государство твердит, что мы сами можем производить все, что нам понадобится. И действительно можем. Но не в таких условиях.

Украинские события изменили не только политическую карту мира, но и бизнес-климат в России. Санкции, которых не боятся только «Искандеры», наложили серьезный отпечаток на крупный и экспортно ориентированный бизнес. Нелучшие времена переживает нефтегазовый бизнес, плохо себя чувствуют и металлурги: из-за Крыма Америка вновь запустила против них антидемпинговое законодательство, с которым Россия очень долго боролась. А ведь очень большая доля проката и отливок шла на экспорт в США для последующей переработки. Теперь российская продукция становится неконкурентоспособной, а аналогичные экспортные рынки найти уже невозможно. Тот же Китай все сам давно построил, а рост внутреннего потребления этой продукции пока не предвидится. Локомотивом для оте­че­ственных производителей может быть разве что оборонный сектор.

Сегодня много говорят об импортозамещении. Даже предлагается вводить льготы для предприятий, вынужденных менять иностранное оборудование на отечественное: например, недавно министр энергетики Александр Новак заявил, что нефтяникам и газовикам дадут возможность нарушать техрегламент, если вынужденная отечественная замена импортного оборудования окажется не столь совершенной и экологичной. То есть из-за присоединения Крыма у нас еще и природа пострадает.

Но само по себе импортозамещение – идея здравая. Если уж и брать пример с Китая, то именно в этом. В ряде отраслей вполне возможно, собравшись с силами, освоить производство современного высокотехнологичного оборудования и вытеснить иностранное с внутреннего рынка. Когда-то мы, отечественные машиностроители, боролись за 70-процентную долю российского оборудования в проектах СРП. Часть продукции для таких проектов имела импортные комплектующие, но в целом мы увидели, что российские предприятия вполне могли вый­ти на столь высокий уровень обеспечения продукцией собственного производства и в конце концов смогли – закон о 70-процентной доле российского оборудования в проектах СРП строго соблюдается.

Сейчас ситуация несколько отличается: тогда нас не хотели иностранные партнеры, а теперь – нам не хотят. При этом уровень международной кооперации чрезвычайно высокий, и Россия давно уже плюнула на идею осваивать высокотехнологичное производство, как, например, элементную базу АСУ ТП (автоматизированные системы управления технологическим процессом). Мы перестали выпускать широкую номенклатуру оборудования: например, буровые насосы, вибросита, долота, верхние приводы, поршневые газовые компрессоры, судовые двигатели и др. В стране крайне низкий уровень станкостроения, без которого машиностроению не выжить в долгосрочной перспективе. Никто не собирается передавать нам и технологии, необходимые для развития импортозамещения (а ведь Китай поднялся именно за счет этого). Нет и кадров, которые могли бы решить современные задачи: их никто не учит, а те, кто был, во многом уже разбежались.

Наконец, недостаточно предприятий, в первую очередь в тяжелом машиностроении, двигателестроении, станкостроении и приборостроении, способных реализовать импортозамещение за свои деньги. А иначе финансировать его невозможно: российские кредиты под разумные ставки не получить, иностранные же кредиты приказали долго жить. Какое предприятие сможет вытащить из прибыли (которой нет) или оборотки свободные ресурсы на строительство нового завода или даже на модернизацию цеха и закупку нового оборудования?

И несмотря на громогласные заявления об импортозамещении, сворачиваются новые проекты, в первую очередь в неф­тегазовой отрасли, куда могла бы пойти импортозамещающая продукция. И даже государственные компании продолжают игнорировать российские предприятия и институты, пытаясь найти лазейки и заказать что-то на Востоке. Например, Дальневосточный центр судостроения, который сегодня контролируется «Роснефтью», вместо того чтобы размещать проектные работы на буровую платформу на возвращенном вместе с Крымом ЦКБ «Коралл» или на питерском «Рубине», ищет иностранных проектировщиков.

Или взять РУМО – нижегородское предприятие, выпускающее газомотокомпрессоры и судовые двигатели. На их газомотокомпрессорах работает большинство отечественных газоперерабатывающих заводов, причем на некоторых агрегаты стоят уже по 50 лет без замены. И вот та же «Рос­нефть» принимает решение сменить российские компрессоры на американские Ariel, которых, по сравнению с новыми моделями РУМО, отлично себя зарекомендовавшими на подземном хранилище газа в Баку, например, надо больше (американские не могут обеспечить ту же самую мощность тем же количеством компрессоров), и они, конечно же, дороже. Хотя еще не факт, что в условиях санкций удастся эти компрессоры поставить в Россию.

Хотя, конечно, есть и компании, которые думают о реальном импортозамещении. Так, Объединенная судостроительная корпорация обратила внимание на нижегородский завод и, возможно, интегрирует его, что позволит выпускать современные отечественные судовые двигатели и отказаться от финских или немецких агрегатов, поставка которых будет зависеть от политического климата в не очень дружественных нам странах.

Но в целом отношение довольно равнодушное. Государственные компании в тяжелой ситуации должны, по идее, стать гиперпатриотами и размещать заказы внутри России, стимулируя импортозамещение. Но они этого не делают, убивая инвестиционную инициативу российских предприятий и вводя собственные предприятия в еще большую зону санкционного риска.

Наш президент еще десять лет назад говорил, что людям, которые продолжают в нашей стране заниматься бизнесом, надо давать ордена. Но эти слова лишь подчеркивают, что именно власть довела бизнес-климат до предколлапсного состояния. Вполне можно представить себе страну, в которой одна компания экспортирует нефть и газ, другая – оружие, и на прошедшей ребрендинг ВДНХ крутится красивое колесо обозрения. Такую страну мы помним с детства. Только не будет в ней бизнеса, не будет будущего.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.