«Давайте дадим бизнесу возможность легализовать все»

Фото: Пресс служба

Накануне рассмотрения Советом Федерации закона о бюджете председатель Совфеда Валентина Матвиенко рассказала РБК, почему ​не считает сокращение бюджета на 10% трагедией и как регионам пережить секвестр. Также она прокомментировала изменения в личных доходах и достаток коллег по парламенту.

Сперва прощение, потом наказание

— Совет Федерации инициировал ужесточение уголовной ответственности за использование офшорных схем. Правда, принятие этого законопроекта после второго чтения было отложено. Одновременно сенаторы подготовили свой вариант легализации зарубежных активов, который, в отличие от варианта правительственного, предусматривает заявительный платеж в 2,5%. Бизнес выступает против этих идей. Вы их поддерживаете?

— Все государства стараются сделать так, чтобы экономика страны была в национальной юрисдикции. Ведь это, без преувеличения, вопрос безопасности. Однако я исхожу из того, что только жесткими административными мерами решить эту задачу невозможно. Необходимо прежде всего создать благоприятные условия внутри страны, чтобы бизнесу было выгодно находиться в российской юрисдикции. Это не только вопрос снижения налоговой нагрузки на бизнес, но и стимулирующие инвестиции нормативные правовые акты, стабильность правил игры, прозрачная и корректная работа судов — целый комплекс мер.

Другая важнейшая составляющая этой работы — объявленная президентом Владимиром Путиным амнистия капитала. И я сторонник того, чтобы условия, порядок и правила амнистии были прозрачны и понятны. Они обязательно должны быть обсуждены с бизнесом, они должны давать бизнесу юридически точно прописанные гарантии. И если деньги не добыты преступным путем, если человек добровольно возвратит свои счета, активы в российскую юрисдикцию, то в отношении него не применяется никаких уголовных или иных мер преследования. Государство прощает, не требуя никаких объяснений. Иначе это не амнистия.

Что касается законопроектов о порядке возврата активов, я бы не сказала, что они концептуально противоречат друг другу. Мы пытались «шевелить» всех, кто обязан выполнять поручения президента по деофшоризации. И два наших сенатора внесли законопроект. Это такая здоровая конкуренция законопроектной деятельности. Конечно, и здесь требуется обсуждение, согласование с бизнесом. Вместе с тем с решением этого вопроса не следует затягивать. Наш бизнес должен проявить патриотизм, помочь стране, обществу справиться с кризисом. Деньги, которые придут в российскую экономику в результате амнистии, — это потенциальные инвестиции. Значит, будет рост экономики, валового внутреннего продукта, доходов.

— Есть установка принять закон до конца сессии?

— Да, мы настроены на то, чтобы принять этот закон до окончания весенней сессии. Потому что уверены — амнистия сработает, даст ожидаемые результаты.

Что же касается законопроекта об ужесточении уголовной ответственности, то он вовсе не противоречит законопроекту об амнистии. Речь о двух аспектах одного и того же. Вот сегодня мы объявляем налоговую амнистию, рассчитываем на сознательность нашего, российского бизнеса. Но, с другой стороны, никто не может гарантировать того, что завтра вывод активов не повторится. Внесенный нами законопроект направлен на предотвращение в будущем подобных действий. Пока не будет дамоклова меча в виде серьезных наказаний, вероятность рецидивов подобных попыток остается высокой. Мы не говорим, что этот закон надо вводить уже завтра. Давайте разберемся с амнистией, дадим срок и возможности бизнесу легализовать все, что у него есть. Но в то же время мы должны предупредить, что, скажем, с 2016 или 2017 года мы ужесточаем наказание за серьезные налоговые нарушения. Одна мера дополняет другую.

— То есть это синхронизация: сначала приняли в двух чтениях закон об ужесточении ответственности, а потом его отложили и приняли закон об амнистии?

— Полагаю, этапность должна быть такая. Надо сначала дать бизнесу возможность реализовать то, что связано с амнистией капитала. А закон об ужесточении ответственности можно принять и в третьем чтении, но установить при этом срок его введения, скажем, с 1 января 2017 года. У нас нет цели и задачи пугать бизнес. Если ты законопослушный гражданин, тебе нечего пугаться. А если ты хочешь обмануть государство, то должен понимать, что наказание будет строгим. Во всем мире налоговые преступления относятся к самым серьезным.

— Все-таки вы ожидаете принять его в этой сессии?

— Деловые круги говорят, что сейчас не время ужесточать уголовную ответственность. Возможно, они правы. Поэтому, наверное, принимать этот закон будем после принятия закона об амнистии капитала.

Секвестр — не трагедия

— Сенаторы одобрили​​ сокращение бюджета на этот год. Вы не опасаетесь, что без проведения реформ бюджет скоро станет вообще неисполняемым?

— Совет Федерации одобрил закон об изменениях в бюджете. Его обсуждение палатой прошло в деловой атмосфере. И это естественно. Сам закон о бюджете для нас не какой-то совсем новый документ. Сенаторы работали над законопроектом вместе с Министерством финансов, депутатами Государственной думы с момента его внесения. Мы исходили из того, что бюджет — всегда документ первостепенной важности для государства и общества. А в нынешних непростых экономической, финансовой ситуации, международной обстановке принятие качественного бюджета — это, без преувеличения, ключевое условие общественно-политической стабильности, устойчивого развития страны.

На мой взгляд, бюджет можно охарактеризовать как достаточно реалистический, так как в его основу положен прогноз, адекватно отражающий сегодняшнюю ситуацию в отечественной и мировой экономике. И главное — он обеспечивает выполнение плана антикризисных мер.

Бюджет сбалансирован, по большинству статей расходы сокращены примерно одинаково, в среднем на 10%. Проведенное сокращение не является трагедией — везде и всегда есть «жирок», на котором можно сэкономить.

Президент поставил жесткое условие — выполнение государством своих социальных обязательств в полном объеме. Уточненный бюджет обеспечивает решение этой важной задачи. Статья «социальная политика» не только не сокращается, а увеличивается на 5%, это более чем 200 млрд руб.

В то же время мы в полной мере отдаем себе отчет в том, что российская экономика тесно связана с экономикой мировой. А она далека от стабильности. Возможны самые разные варианты событий. Поэтому я не исключаю, что в течение года может потребоваться еще одна корректировка федерального бюджета в ту или иную сторону. Все зависит от того, как будет развиваться экономическая ситуация.

Рецепты для регионов

— Насколько сложно будет регионам выполнять свои функции, обязательства в нынешних условиях?

— Совет Федерации как палата регионов постоянно держит в поле зрения все, что происходит в финансовой сфере. Мы принимаем меры, содействующие сбалансированности бюджетов субъектов Российской Федерации, улучшению их финансового положения. Ситуация здесь действительно непростая. До конца года дефицит региональных бюджетов ожидается порядка 600 млрд руб. Растет задолженность региональных бюджетов — она сейчас порядка 2 трлн руб., причем в ее структуре 40% — коммерческие кредиты. А их обслуживание — это тяжелое бремя для региональных бюджетов. Поэтому мы очень плотно работали с Минфином, настаивали на увеличении доли бюджетных кредитов с тем, чтобы таким путем заместить коммерческие кредиты. Это в большой степени сделать удалось. Важно и то, что теперь бюджетные кредиты выдаются под символическую ставку — 0,1%. Другая сложная проблема — межбюджетные трансферты. Заложенных в бюджете средств недостаточно для решения всех проблем. Но мы рассчитываем, что сможем усилить эту составляющую бюджета в случае улучшения экономической ситуации. При этом хочу еще раз подчеркнуть, что и сами регионы в решении своих проблем не должны рассчитывать исключительно на государство, на федеральный бюджет. Никому не позволительно залезать в такие долги, когда в некоторых регионах они составляют до 80–100% доходной части бюджета. Куда смотрело Министерство финансов? Почему позволяли субъектам Российской Федерации брать такие большие кредиты? Регионы могут и должны заниматься развитием собственной экономики и тем самым укреплять свою финансовую базу. В том числе использовать новые возможности, связанные с реализацией политики импортозамещения.

Да, потенциал регионов неодинаков. Но даже и в сопоставимых регионах положение дел подчас весьма разное. Значит, нужно предъявлять губернаторам более строгие требования. Выстраивание эффективной экономической политики, задействование собственных возможностей, ресурсов — длительная и кропотливая работа. Но ею необходимо заниматься.

— Делитесь с губернаторами опытом?

— К моменту, когда я стала губернатором Петербурга, у бюджета города накопился большой долг. Тоже был соблазн: что-то занять, что-то построить. Но я сказала себе и коллегам: пока не отдадим долги — занимать не будем. Давайте жить по средствам и заниматься наращиванием доходов бюджета. Мы начинали с бюджета 79 млрд, когда уходила, он составил около 400 млрд руб. Я всегда исповедовала принцип, что экономика должна быть либеральной, а финансовая система — жестко консервативной. И к кризису 2008 года Петербург был, наверное, единственным регионом без долга.

— Наверное, важно также, как говорил Дмитрий Медведев, «не кошмарить бизнес». Хотя бы немного ограничить накат со стороны силовых структур.

— Это нужно сделать не немножко. С этим нужно настойчиво бороться. Необходимо создавать благоприятные условия для бизнеса. Настойчиво добиваться, чтобы чиновники не брали взятки. Принимать понятные и стабильные законы, подзаконные нормы, прозрачные правила игры.

И, конечно, необходимо свести к минимуму административные барьеры. Ведь сегодня в регионах огромное количество представительств федеральных структур, большая часть которых не нужна. Сколько президент говорил о необходимости снизить сроки согласований. В строительной отрасли, например, на это уходит два-три года. Или взять эффективность бюджетных расходов. Здесь тоже есть что улучшать. Убеждена, если делать все это, бизнес пойдет в регионы.

— То есть вы видите основные проблемы в регионах?

— Я имею в виду ответственность регионов. А ответственность федерального бюджета — объективно распределять трансферты и меры поддержки регионов. Хотя существует методика распределения, мы считаем, что она несовершенна. Нужна новая концепция межбюджетных отношений. И одним из ключевых положений новой концепции должна быть не только децентрализация власти, но и децентрализация налогов. В свое время было 40 на 60 в пользу регионов, потом 50 на 50. А сейчас по ряду регионов 40% остается в регионах, а 60% уходит в федеральный центр. Это для федеративного государства неправильная политика. Нужно стимулировать регионы, которые наращивают налоговую базу, из кожи вон лезут и работают. А им обрезают трансферты.

— Вы можете назвать сроки, когда может появиться новая концепция межбюджетных отношений?

— Мы уже провели и парламентские слушания, и научную конференцию. Здесь нашим союзником выступает Счетная палата. Создана рабочая группа, которая работает над новой концепцией межбюджетных отношений. Жесткие сроки сложно назвать. В трудной финансово-экономической ситуации надо сначала все стабилизировать и не делать резких движений. Но я полагаю, что в следующем году мы такую концепцию предложим.

Пора обновить кодексы

— Планируете лично выступать еще с какими-то инициативами?

— Я не ставлю автоматически свою фамилию под всеми законодательными инициативами Совета Федерации. Но я в курсе всех законов, которые готовятся, в наиболее значимых участвую лично. Мы коллегиально их обсуждаем и дальше уделяем много внимания продвижению этих инициатив.

Сейчас у нас целый ряд наработок. Требует изменений Уголовно-процессуальный кодекс. Для этого пришло время. Предложений много. Их общим знаменателем является гуманизация нашей уголовной и уголовно-правовой системы, как можно более полная реализация принципа правосудия. В частности, считаем, что нужно свести к минимуму применение такой меры, как взятие под стражу на этапе предварительного следствия. Прорабатываем также возможность возвращения суду процессуальных полномочий, необходимых для обеспечения справедливости судебного разбирательства, вынесения обоснованных приговоров.

Нуждается в обновлении и Семейный кодекс. Он принимался в 1990-е годы. Ситуация уже иная. Нужно ограничивать избыточное вмешательство в семью, не допускать нарушений при изъятии детей из семьи. Сейчас рабочая группа готовит предложения. У нас много инициатив. Сенаторов не надо подталкивать, в своем подавляющем большинстве они работают с полной отдачей.

Богатых стало меньше

— В обществе большой интерес к декларациям о доходах сенаторов. Раньше в Совете Федерации было много богатых людей.

— Декларации опубликованы в срок. Из них видно, что в Совете Федерации теперь только несколько человек, которых можно отнести к очень богатым и богатым. У меня в декларации зафиксирован большой доход в 2014 году. Но я специально прописала, за счет чего, — я продала квартиру в Москве.

— И где же вы теперь будете жить?

— Я живу в служебной резиденции. Последние 15 лет я не пользовалась квартирой, зачем же ее содержать? Это дополнительные расходы. И потом у меня имеется дача — мне есть где жить.

— Сенаторам в марте сократили на 10% зарплаты. Высказывают недовольство?

— Конечно, снижение зарплаты чувствительно для любого человека. У кого-то кредиты, у кого-то семейные проблемы. Но когда я обратилась к коллегам со словами о том, что раз урезаются статьи бюджета на 10%, давайте и мы сократим зарплаты, никто не подошел и не выразил недовольство.

— Когда вы ожидаете расширения Совета Федерации? Имеется в виду квота, по которой президент имеет право делегировать в верхнюю палату своих представителей.

— Федеральное собрание предоставило президенту России такое право. Ему решать, когда следует воспользоваться этим правом. Мое ощущение, что это может произойти в следующем году. Не думаю, что президент сразу делегирует всех 17 человек. Мы исходили из того, что это будут авторитетные, влиятельные люди с безупречной репутацией из разных сфер жизни общества. Персональный состав будет определять президент. Он не торопится, взял время на размышление.