Бананы, кордебалет и полиция

Фото: ТАСС

История JFC, которая когда-то ввозила в Россию каждый третий банан, — хрестоматийный пример банкротства в России: владелец предприятия Владимир Кехман благодаря связям получил миллиардные займы, потом объявил себя банкротом и кредитором собственной компании.

В лобби-баре московского отеля Marriott на Петровке было немноголюдно, апрель, наконец, порадовал теплым вечером, и посетители не задерживались. За столом с Владимиром Кехманом сидели девушка-переводчица и элегантный мужчина около 60 лет, говоривший на немецком. О бизнесе речь не шла, обсуждались театральные постановки, иностранец удивлялся — как можно руководить сразу двумя театрами? Случайно оказавшийся в баре корреспондент РБК предпринял последнюю попытку договориться об интервью с бизнесменом, настроившим против себя крупнейшие банки страны. Но услышал, что это «категорически невозможно»: будущее доверенных ему Михайловского театра и Новосибирского театра оперы и балета Кехман уже обсудил на пресс-конференциях, а времени на другие вопросы у него нет.

Если верить кредиторам Кехмана, им тоже пришлось «побегать за ним». Примерно год назад, в марте 2014-го, представитель Банка Москвы ожидал Кехмана на выходе из здания Банкротного суда Лондона, где рассматривалось дело о личном банкротстве бизнесмена, чтобы вручить очередной иск — в соответствии с британскими процессуальными правилами это не могло произойти в самом здании суда.

«Кехман и его юристы не покидали здание суда до позднего вечера, пока не сработал сигнал пожарной тревоги, и люди покинули помещения через аварийные выходы, которые открылись автоматически», — рассказывает источник, близкий к кредиторам. После этого поиски юристов Банка Москвы привели их в лондонскую пятизвездочную гостиницу. «Он [Кехман] не покидал свой гостиничный номер, не открывал на стук в дверь, чтобы избежать уведомления об иске. Копию искового заявления удалось вручить только на следующий день», — утверждает собеседник РБК.

Затянувшееся наблюдение

Компания JFC может прекратить существование к октябрю — после трех с половиной лет внешнего управления.

Головная компания бананового бизнеса Кехмана ЗАО «Группа Джей Эф Си» подала заявление о собственном банкротстве в арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области 20 февраля 2012‑го, а 16 марта того же года в компании была введена процедура наблюдения. Временным управляющим назначили Дмитрия Бубнова, кандидатуру которого предложил сам должник. С тех пор банки-кредиторы так и не могут добиться перехода на следующую стадию банкротства — к конкурсному производству, говорит представитель Сбербанка.

Согласно реестру кредиторов, составленному три года назад, JFC была должна 12 банкам 18,25 млрд руб. без учета штрафов и пеней, сообщал РБК в ноябре 2012‑го. На конец апреля 2015‑го ситуация мало изменилась — долг по‑прежнему в районе 18 млрд руб., подтверждают банки. Большая часть задолженности — 6,1 млрд руб. — приходится на Сбербанк, второй по величине кредитор — Банк Москвы — пытается вернуть 4,5 млрд руб. Еще 1,7 млрд руб. причитается Промсвязьбанку, 1,55 млрд руб. — банку «Уралсиб», 1,35 млрд руб. — Райффайзенбанку, 1,3 млрд руб. — банку «Санкт-Петербург». Среди должников с недавних пор числятся и структуры самой JFC и Кехмана.

Как следует из материалов арбитражного суда, последнее собрание кредиторов «Группы Джей Эф Си» прошло 28 октября 2014 года. На присутствовавшие организации приходилось «91,241% голосов конкурсных кредиторов». Они посчитали, что восстановление платежеспособности JFC невозможно и приняли решение об открытии конкурсного производства.

Но уже 5 ноября 2014‑го в суд поступило заявление Кехмана о признании недействительным такого решения, об этом же попросил и временный управляющий. По их мнению, кредиторы злоупотребили своими правами, и бизнес JFC еще можно восстановить. Получить комментарий Бубнова не удалось: в возглавляемой им компании «ГСК Аудит» пообещали передать запрос РБК, но ответа не последовало.

Почему Кехман сам выступает кредитором своей же компании? Его требования были внесены в реестр в середине января 2015‑го, сообщал ТАСС. Дело в том, что бизнесмен в 2014 году вместо JFC выплатил из собственных средств небольшую часть долга Сбербанку (26,5 млн руб.), Промсвязьбанку (13,7 млн руб.), банку «Санкт-Петербург» (9,8 млн руб.) и другим кредиторам. Адвокат бизнесмена Алексей Козьяков на заседаниях суда утверждал, что Кехман потратил на это совокупно 100 млн руб.

Представитель Сбербанка подтвердил, что незначительная сумма действительно поступила. Это обычная схема, добавляет близкий к кредиторам источник: Кехман выступает поручителем по кредитам и по закону имеет право взять на себя любую часть долга, это позволяет получить статус кредитора и иметь больше влияния на процесс банкротства.

Управляющий партнер юридической компании «Кочерин и партнеры» Владислав Кочерин согласен: после уплаты долга за заемщика поручитель вправе потребовать с него средства в порядке регресса, чем и воспользовался Кехман. «Владельцы разорившихся компаний довольно часто пытаются тем или иным способом заявить свои права как кредиторов, например, перекупив у кого‑либо часть долга, чтобы принимать участие во всех мероприятиях и не выпускать ситуацию из рук», — добавляет партнер юридической компании «Деловой фарватер» Сергей Варламов.

Петербургский арбитражный суд 13 января 2015‑го отклонил ходатайство Кехмана (копия определения есть у РБК), но бизнесмен подал жалобу в Тринадцатый апелляционный арбитраж. Этот суд 10 апреля принял жалобу к производству (копия решения есть у РБК), разбирательство назначено на 26 мая.

«Если Кехман выиграет апелляцию, то внешний управляющий JFC назначит новое собрание кредиторов, или они проведут собрание самостоятельно — скорее всего, в конце лета. Если проиграет, то начнется конкурсное производство — JFC будет признана банкротом, и кредиторы назначают своего конкурсного управляющего», — объясняет один из кредиторов.

Варламов подчеркивает, что по федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)» внешнее управление вводится на срок до 18 месяцев, но может быть продлено судом по просьбе кредиторов. В общей совокупности процедура наблюдения со всеми продлениями не может тянуться дольше 42 месяцев, то есть 3,5 года, подчеркивает Варламов. Если ориентироваться на дату введения наблюдения в JFC, то есть на 16 марта 2012‑го, получается, что до 16 сентября этого года компания должна либо утвердить план погашения долгов со своими кредиторами, либо смириться с банкротством.

Должник обычно предоставляет в суд доказательства того, что предприятие сможет преодолеть финансовые трудности, рассказывает Варламов, судья принимает решение, выслушав позиции временного управляющего и кредиторов, при этом самый большой вес — у мнения управляющего. Если суд все же принимает решение о конкурсном производстве — это конец для компании, управляющий формирует конкурсную массу — за счет продажи имущества должника выплачиваются долги кредиторам. После этого предприятие ликвидируется, осуществлять деятельность ему нельзя.

По словам петербургских знакомых Кехмана, он говорит им, что для него эта история завершится в сентябре.

Почему некогда успешная компания может умереть?

История с бананами

Кехман основал JFC (Joint fruit company) вместе с Сергеем Адоньевым (121‑е место в списке Forbes «Богатейшие бизнесмены России», состояние — $0,75 млрд) и Олегом Бойко (61‑е место, $1,3 млрд) в 1994 году, через 17 лет она превратилась в крупнейшего импортера бананов и других фруктов в Россию с собственными плантациями в Латинской Америке. Но белая полоса сменилась черной: JFC не справилась с финансовым кризисом и в 2012‑м заявила о банкротстве.

Есть несколько версий того, что же все‑таки привело JFC к банкротству, включая ошибки руководства на фоне неблагоприятной рыночной конъюнктуры, а также увлечение Кехмана убыточными девелоперскими проектами (см. справку).

Поначалу казалось, что из трех крупнейших импортеров бананов JFC вышла из кризисных 2008–2009 годов с наименьшими потерями, рассказывает закупщик одной из федеральных сетей магазинов. По итогам 2008‑го крупнейшей считалась «Санвэй-групп» Шалми Беньяминова, которая, по собственным данным, занимала 15–16% плодово-овощного рынка страны, затем шла JFC с 14–15% и «Сорус» Валерия Линецкого с 10%: все три — петербургские, работали вблизи портов. «Сорус» допустила дефолт по облигациям еще в ноябре 2008‑го, позже банки перекрыли компании кредитные линии, и она обанкротилась. Летом 2009‑го была признана банкротом и «Санвэй», которую правоохранительные органы заподозрили в подлоге документов при оформлении кредитов.

Благодаря хорошим личным отношениям Кехмана с банкирами, в частности, с главой Сбербанка Германом Грефом, у самой JFC тогда «было кредитование и возможности, которых не было у других», добавляет ретейлер. Пресс-служба Сбербанка к моменту публикации статьи не смогла предоставить РБК комментарий Грефа.

«Кехман всегда мог придумать что‑то интересное и нестандартное, — рассказывает про бизнесмена его знакомый. — В 90‑х он показывал мне первый склад, где хранили бананы, — туда поставили камеру газации для контроля процесса дозревания бананов, которая была чуть ли не самой большой в Европе, выглядела, как космический корабль, — можно было регулировать даже цвет бананов. Он очень прогрессивно ко всему подходил».

«Вероятность роста конкуренции представляется минимальной», — сообщит JFC в одном из отчетов. Сразу после ухода с рынка конкурентов — по результатам первого полугодия 2009 года — рыночная доля JFC составляла уже около 38%; до самого банкротства компании этот показатель находился в районе 40%. Отсутствие соперников позволило JFC увеличить выручку — до 21 млрд руб. в 2009‑м, до 21,8 млрд руб. — в 2010‑м (оценки Forbes; позже продажи всей группы не публиковались).

По данным аналитической компании Banastat, в феврале прошлого года JFC все еще занимала 8% бананового рынка. Судя по последним документам на сайте Banastat, отгрузки для JFC продолжаются: в ее адрес было отправлено 20 партий бананов в течение марта 2015‑го.

В январе представитель Раффайзенбанка говорил в суде, что нынешняя выручка JFC не позволяет погасить долги. Адвокат Козьяков, как передавал ТАСС, возражал, что «разница в объеме активов и пассивов незначительная» — имущество группы оценивается в 17,7 млрд руб. В частности, у JFC есть плантации в Эквадоре и Коста-Рике площадью около 3 тыс. га. Компании, говорит Козьяков, удалось продлить контракты на поставки — еще за полтора года внешнего управления она могла бы выручить около 3 млрд руб.

Сейчас Кехман, отбиваясь от кредиторов, уверяет, что не влияет на деятельность JFC. У его партнеров давно другие интересы: у Адоньева — производство смартфонов Yota Device, у Бойко — игорный холдинг Ritzio International и финансовый бизнес. Бойко через пресс-службу отказался обсуждать бывшего партнера, связаться с Адоньевым не удалось.

В базе СПАРК указаны собственники JFC со ссылкой на ЕГРЮЛ (у Кехмана — 96%, у члена совета директоров Юлии Захаровой — остальное) и «данные компании» (у кипрской Huntleigh investments Ltd — 80,09%, у банка «Санкт-Петербург» — 19,9%). О приобретении банком «Санкт-Петербург» доли в ЗАО «Группа «Джей Эф Си» в октябре 2009 года «Ведомостям» рассказывала Захарова. В пресс-службе банка отказались от комментариев.

По факту мошенничества

Одними проблемами с кредитами история бизнеса Кехмана не ограничилась: вскоре дошло до уголовного дела и обысков.

До кризиса JFC занимала деньги аккуратно — часто через рублевые облигации и евробонды. В отчете головной компании по итогам второго квартала 2011 года отмечается, что в период с октября 2008‑го по октябрь 2010‑го «с рынка [были] выкуплены практически все облигации». Зато объем банковских кредитов, полученных в основном с 2009 года, превысил на 1 июля 2011‑го 11,5 млрд руб., из них почти по 5 млрд руб. предполагалось наступление платежа в течение года.

Впоследствии, как рассказывает общий знакомый основателя JFC и главы Сбербанка, Кехман скажет Грефу: «Герман, ну зачем ты дал мне эти деньги? Вы что, наш баланс не видели? Вы же знали, что мы не вернем».

Кехман обвинял в проблемах гендиректора JFC Андрея Афанасьева и Захарову, которым передал управление бизнесом, когда увлекся театром. У каждого был опцион на 30% в JFC, сообщали «Ведомости» со ссылкой на знакомого Кехмана. Но, как рассказывал газете Афанасьев, все важные решения всегда принимались лично Кехманом.

Кехман непосредственно участвовал в получении кредитов в Сбербанке — он лично подписывал обращение компании с просьбой предоставить кредиты, говорит представитель банка. Источник со стороны Банка Москвы утверждает, что бизнесмен «злоупотребил корпоративной структурой и использовал ее, чтобы скрыть свою ответственность».

В конце 2012 года Следственное управление МВД по Петербургу возбудило уголовное дело по факту мошенничества в JFC (ст.159 УК РФ). В постановлении от 21 декабря прямо говорится, что дело возбуждено сразу по четырем заявлениям, рассказывает источник со стороны кредиторов: одно заявление направил Северо-Западный банк Сбербанка (28 ноября 2012‑го), еще два — «Уралсиб» и Райффайзенбанк, а четвертое подал опять же сам Кехман. Банки были признаны потерпевшими 26 декабря 2012‑го.

В сентябре 2014‑го пресс-служба Сбербанка заявила, что статус Кехмана, Афанасьева и Захаровой по данному уголовному делу изменился — теперь они привлечены не в качестве свидетелей, а как обвиняемые. Газета «Коммерсантъ» в начале апреля уточнила со ссылкой на свои источники, что расследование находится в завершающей стадии, и дело скоро будет передано в суд. Высокопоставленный федеральный чиновник подтвердил РБК: Кехман — обвиняемый.

В пресс-центре МВД сообщили, что не дают дополнительных комментариев по делу Кехмана. Последний раз официальную информацию по уголовному делу о мошенничестве «группы лиц из числа руководителей и собственников компании JFC» в МВД публиковали 3 апреля. Тогда правоохранители оценили сумму ущерба по делу более чем в 5 млрд руб. «Есть все основания считать, что сумма доказанного ущерба существенно возрастет», — заявили в ведомстве.

Источник РБК в МВД отметил, что в настоящее время проводятся экспертизы и исследования полученных в результате обысков материалов, результатов следует ждать в начале июня. О закрытии дела или передаче его в суд в ближайшее время речи не идет.

Свободен от долгов

Кехман дал понять, что платить не намерен: как и его компания, он подал заявление о личном банкротстве — в Банкротный суд Лондона. В ноябре 2012‑го суд признал бизнесмена индивидуальным банкротом. Это должно было продемонстрировать, что у Кехмана действительно ничего нет — ни квартир в Англии, ни спрятанных денег и активов, говорил знакомый бизнесмена «Ведомостям».

В России закон о банкротстве физлиц вступит в силу с 1 июля 2015 года. Кехмана могут признать банкротом и по российским законам, если он сам или его кредиторы подадут соответствующее заявление в суд, говорит Варламов.

Как рассказал РБК источник в одном из банков-кредиторов, поведение Кехмана было воспринято как «наглое нарушение всех приличий». Банки пообещали бизнесмену, что не оставят его в покое. «Мы будем искать активы по всему миру, если понадобится», — говорит «Ведомостям» источник в Сбербанке. «Банк Москвы использует все не запрещенные законом методы по возврату проблемной задолженности», — цитировал «Коммерсантъ» заявление пресс-службы банка.

Вскоре активные действия и начались. В апреле следователи и сотрудники МВД провели выемки документов в связанных с Кехманом организациях. Бизнесмен заявил через Fontanka.ru, что считает происходящее «личным вызовом со стороны Германа Грефа», который «напрямую звонит министру внутренних дел [Владимиру] Колокольцеву». «Ни о каких обысках в принадлежащих мне компаниях речи быть не может по той простой причине, что никакие компании мне не принадлежат. Никакого бизнеса у меня давно нет. Согласно решению английского суда, которое вступило в законную силу, я признан полностью свободным от долгов, которые у меня были. Сейчас я полностью занят своей профессиональной деятельностью в качестве директора театров», — цитировал Кехмана ТАСС.

«Следственные мероприятия оказались результативными и еще раз подтвердили правильность исследуемых следствием версий, укрепив доказательственную базу», — говорилось в сообщении МВД в начале апреля.

«У Вовы [Владимира Кехмана] раньше со всеми были хорошие отношения, его многие знали, он был частым гостем публичных мероприятий, любил их организовывать, — рассказывает знакомый Кехмана. — И сам Греф был с ним как минимум в приятельских отношениях. Болезненная реакция Грефа связана с тем, что у него были личные отношения с этим человеком, он ему доверял».

Защитник тигров

Несмотря на долги, влиятельных кредиторов и уголовное дело, Кехман продолжает зарабатывать «политические очки», как выразился один из его знакомых.

Бизнесмен сохраняет пост гендиректора Михайловского театра в Петербурге, а в марте 2015‑го — в разгар разбирательств по делу JFC — занял такую же должность в Новосибирском театре оперы и балета вместо скандально уволенного Бориса Мездрича. Как ему это удается?

Один из сенаторов рассказал РБК, что несколько месяцев назад «вопрос о том, что Кехман не отдает долги Грефу и [Андрею] Костину [предправления банка ВТБ, контролирующего Банк Москвы], обсуждался на уровне президента» Владимира Путина. По его данным, за бизнесмена заступился пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Кехман якобы объяснил, что он «просто плохой бизнесмен» и потерял деньги без умысла — из‑за сложной экономической ситуации, если украл — то докажите. «Реакция с обысками», по словам собеседника РБК, объяснялась тем, что банки обеспокоило стремление Кехмана стать «спикером важной повестки».

Получить подтверждение этой информации в администрации президента не удалось. Песков сообщил РБК, что у Кехмана нет дружеских отношений с Путиным. Зато его самого с бизнесменом действительно связывает дружба, что, впрочем, не имеет и не может иметь какого‑либо отношения к долговым обязательствам Кехмана, находящимся в неурегулированном состоянии.

Однако личное знакомство Кехмана с президентом, судя по всему, все‑таки было. Еще в мае 2010 года после встречи Путина с творческой интеллигенцией, предварявшей благотворительный вечер в Михайловском театре (именно тогда музыкант Юрий Шевчук узнавал, будет ли разогнан «Марш несогласных» в Петербурге). Как следует из стенограммы встречи, Кехман похвастался Путину, что его JFC занимает 5% мирового рынка бананов. «Хочу сказать, что Владимир Абрамович [Кехман] много сделал для театра — это очевидный факт, — заявил Путин. — Это действительно так, это видно невооруженным взглядом. Так что не мне, а вам спасибо».

Позже, в ноябре того же 2010‑го, когда Путин в Константиновском дворце в Петербурге принимал международный «Тигриный форум» (обсуждалось увеличение популяции уссурийского тигра), Кехман выступал на открытии и благодарил президента за заботу о животных. «Если кто‑то скажет, что Кехмана поддерживает Путин, это отчасти так, — считает один из петербургских предпринимателей. — Я бывал на нескольких культурных мероприятиях, где был и президент, и Кехман. Например, на вечере, посвященном уссурийскому тигру. Они сидели друг за другом, общались, и вместе уходили».

Восстановление Михайловского театра позволило Кехману снискать благосклонность многих людей из политической элиты страны — в первую очередь бывшего губернатора Петербурга (в 2003–2011 годах), председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко, рассказывает знакомый бизнесмена. «Расположение власти — необходимое условие ведения более или менее значимого бизнеса, — считает он. — Я не могу сказать, что Кехман рвался, но, конечно, у него были какие‑то связи и контакты. Матвиенко была губернатором, и понятно, что он с ней общался. Были какие‑то слухи, что Кехман станет главой комитета по культуре, но ничего не произошло». Получить комментарий Матвиенко не удалось.

«Если говорить о каких‑то покровителях Кехмана в высших эшелонах власти, то сложно выделить кого‑то одного, — говорит другой приятель бизнесмена. — В нынешней политической элите много выходцев из Петербурга и многие из них были хорошо знакомы с Вовой еще по Питеру и не теряли связь после переезда в Москву. Когда он стал директором Михайловского театра, на его площадке часто устраивались мероприятия с участием высокопоставленных чиновников из правительства и Кремля. Мероприятия с участием Путина проходили неоднократно». Еще один старый знакомый Кехмана, работавший с ним в Петербурге еще в начале бизнес-карьеры, отмечает, что тот «никогда ничего не боялся, был в хорошем смысле наглым, для бизнеса — это очень важное качество». «То, какие выражения он позволяет сейчас в отношении того же Грефа, довольно удивительно для знающих его людей. Такие резкие высказывания нетипичны для него. Я могу это объяснить только тем, что он действительно обеспокоен», — заключает собеседник РБК.