Почему Дума решила выйти на геополитическое поле

13 апреля сразу четыре фракции Госдумы, а также спикер Госдумы Вячеслав Володин внесли на рассмотрение нижней палаты парламента проект закона о контрсанкциях России — ответ на новые ограничения, введенные в США 6 апреля. Появление самого документа и возникшие вокруг него интриги оказались даже интереснее его содержа​ния: похоже, речь не идет об инициативе Кремля, спущенной в Госдуму для автоматического утверждения. Впервые за долгие годы в ключевом политическом вопросе наблюдается отсутствие «командной игры» и единой логики в принятии решений внутри вертикали.

Думская автономия

Мы привыкли считать, что нижняя палата парламента утратила в период правления Владимира Путина свою собственную субъектность и чаще лишь штамповала законы, тексты которых писались в Кремле, правительстве или силовых структурах (чаще в ФСБ или Совбезе). Должности же спикеров, каким бы влиятельным ни был ее обладатель, всегда считались техническими. До Вячеслава Володина спикерами были Сергей Нарышкин и Борис Грызлов — ни один, ни второй самостоятельной политической ролью не отличались, политической автономии не имели.

Тут сразу возникает вопрос, что определяет уровень влияния спикера: институциональная роль в рамках сложившегося режима или его собственный политический вес и амбиции? Так, уровень влияния секретаря Совбеза зависит в большей степени от того, кто занимает этот пост: возможности, например, Владимира Рушайло были несопоставимы с возможностями близких друзей президента Сергея Иванова или Николая Патрушева.

В отношении же Госдумы считалось, что кем бы ни был спикер, добиться значимого политического статуса ему не удастся — слишком слаба реальная политическая роль парламента в режиме жесткой вертикали власти и монополии Кремля на политические решения. И даже если ситуация стала меняться начиная с 2016 года, когда куратор внутренней политики Вячеслав Володин стал спикером и Госдума время от времени стала демонстрировать свою субъектность, — касалось это либо периферийных для Кремля проблем, либо вопросов «корпоративного управления» самой Думой (расчистка завалов, борьба за репутацию, повышение качества законотворческой работы и прочее). Конфликтное поле это создавало, но в очень локальных сюжетах, например, можно вспомнить спор Госдумы и Совета Федерации насчет закона о запрете контактной притравки.

Именно поэтому, когда появился законопроект об ответных санкциях (а это тема политически авангардная, концептуально значимая), первое, что напрашивалось исходя из опыта предыдущих годов, — эта инициатива исходит от администрации президента.

Смелый шаг

Однако в этот раз все, кажется, было иначе. Законопроект появился неожиданно из недр Госдумы и символизировал скорее беспрецедентную консолидацию думских фракций вокруг спикера, точнее, ​ политико-аппаратный ресурс последнего. Суть законопроекта — максимально поднять ставки в российской контрсанкционной политике, сделать своего рода обзор потенциальных ограничений и передать полномочия по принятию конкретных решений президенту и правительству. Но в этом мог быть и иной смысл: Володин мог подыгрывать Дмитрию Медведеву, предлагая тому масштабный антисанкционный инструментарий, использовать который можно для укрепления роли правительства.

При этом премьер сохраняет заметную дистанцию от спикера. Не ​случайно пресс-секретарь главы правительства Наталья Тимакова поспешила заверить, что законопроект — инициатива Госдумы, воздержавшись от его однозначной поддержки. Более того, как говорили анонимные источники «Ведомостей» в Госдуме, для многих министров документ оказался сюрпризом: никто из чиновников о столь радикальных мерах не думал. Зато авторы законопроекта, записывая правительство в свои союзники, не оставляют ему, по сути, выбора. «Для них [министров] это будет проверкой, насколько они зависимы от импорта, на что тратились все это время бюджетные деньги», — говорил один из депутатов, очевидно, рассматривая документ как проверку кабинета министров на «степень патриотичности». А это уже больше походит не на предложение коалиции, а на мягкую форму шантажа.

В свои потенциальные союзники руководство Госдумы записало не только правительство, но и Совет безопасности, а также государственно-правовое управление администрации президента. Законопроект о контрсанкциях был презентован как консенсусный итог обсуждения ответа Западу с доминирующей ролью в этом процессе спикера Госдумы.

В этом контексте Володин, конечно, поступил не только смело, но и провокативно: кто теперь решится выступить против ответных санкций? Сам спикер поспешил несколько нейтрализовать возникший накал, сделав ряд заявлений о возможности и даже необходимости подробного обсуждения документа и правки во втором чтении. Более того, если изначально руководство Госдумы не исключало принятие закона в первом чтении в экстренном порядке, например во время думских каникул (до 8 мая), то затем срок был смещен на 15 мая. Ряд наблюдателей говорят о переносе как о политической уступке, но это выглядит натяжкой: даже ориентир на середину мая задает весьма ускоренный темп обсуждения и подготовки поправок.

Инициатива наказуема

Корпоративность думской инициативы подтверждается и сразу появившейся противоречивой реакцией со стороны влиятельных системных игроков. У законопроекта о контрсанкциях сразу обнаружилось несколько влиятельных оппонентов. Среди них Сергей Чемезов: управляемая им корпорация «Ростех» является совладельцем крупнейшего производителя титана, поставщика американского Boeing — ПАО «ВСМПО-Ависма». Компания уже в день публикации законопроекта поспешила призвать Госдуму к благоразумию. Адвокатом «Ростеха» выступил и министр промышленности и торговли Денис Мантуров: никакого запрета на экспорт титана в США не будет, отрезал он. Отвечающий за оборонку и космос вице-премьер Дмитрий Рогозин фактически выступил против еще одного пункта законопроекта — запрета на поставки ракетных двигателей для NASA.

Неприятным законопроект оказался и для Сергея Кириенко, сохранившего после перехода в Кремль патронат над корпорацией «Росатом», — он возглавляет там наблюдательный совет. Сразу после появления инициативы парламентариев источник в атомной отрасли заявил, что новый законопроект может помешать работе «Росатома» за рубежом. В частности, пострадает проект «ТВС-Квадрат» для реакторов PWR, а также сотрудничество «Росатома» с французской Areva при производстве топливных сборок.

Наконец, против ответных мер выступил и Алексей Кудрин, назвавший контрсанкции нежелательными: по большому счету в этом отражается позиция прогрессистов, выступающих против усугубления геополитического кризиса в отношениях между Россией и Западом.

Происходящее подтверждает, что появившийся 13 апреля документ вовсе не является продуктом Кремля и тем более правительства: речь скорее идет о думской инициативе, точнее, инициативе ее спикера в сфере, где монополия принятия решений традиционно сохранялась за администрацией президента. Похоже, что законопроект — следствие демонополизации в системе разработки политических решений (пока еще не принятия). Это именно тот случай, когда крупные политические игроки все чаще ориентируются не на саму вертикаль как на административно-политический стройный механизм, а на политического лидера, чьи приоритеты и интересы по вопросам рутинного, земного порядка становятся все более расплывчатыми, неконкретными, осторожными и даже в некоторых случаях отсутствующими.

Что думает сам Путин о контрсанкционной политике России? О конкретном законопроекте, о потенциальных ограничительных мерах, которые могут быть приняты? Скорее всего, никакого детального обсуждения с участием главы государства на эти темы не было. Складывается впечатление, что сейчас в Кремле больше интересуются не контрсанкциями как таковыми, а логикой и дальнейшими действиями Дональда Трампа в контексте его внутриполитического положения и с учетом позиции европейских стран. В этом плане думский законопроект — лишь шумное эхо внутриполитической напряженности, растущей в отсутствие внятной линии долгосрочного развития страны. Слишком много сил брошено на то, чтоб понять, как будет действовать Америка, и слишком мало сил остается на обсуждение проблем развития собственной страны, что и открывает окна возможностей для амбициозных аппаратных игр.