Почему реформы не помешали популярности Эмманюэля Макрона

За первый год работы президент Франции Эмманюэль Макрон успел обратить на себя внимание не только повышенной внешнеполитической активностью, но и попыткой провести сразу несколько социально-экономических реформ. И уже можно сказать, что, несмотря на серьезное сопротивление в обществе, президент пока довольно успешно справляется с политическими вызовами.

Традиция бастовать

В истории Пятой республики практически все президенты и правительства, приходя к власти, выдвигали амбициозную программу реформ рынка труда, налогообложения, образования, пенсионной системы. Однако в лучшем случае им удавалось осуществить запланированное только наполовину. Всякий раз власть лишалась свободы маневра из-за мощного противодействия со стороны различных социальных групп, убежденных, что свои права можно защитить с помощью забастовки или митинга. Общественные чаяния непременно подогревали и очень сильные во Франции профсоюзы. В результате правительства либо смягчали свои предложения, либо просто уходили в отставку. Из сравнительно недавних примеров можно вспомнить 2014 год, когда президенту Франсуа Олланду пришлось прекратить полномочия кабинета Жан-Марка Эро как раз из-за пробуксовки социально-экономических реформ. Кстати, именно тогда Макрон вошел в новое правительство Мануэля Вальса в статусе министра экономики.

Уже как глава государства Макрон не избежал ловушки, в которую попадали его предшественники, и теперь вынужден иметь дело с французской традицией забастовок. За последние месяцы правительство произвело или анонсировало сразу несколько политически уязвимых шагов. Это и либерализация трудового законодательства (то есть упрощение увольнения работников), и повышение обязательных социальных отчислений из зарплат, и упразднение льготных пенсионных режимов, и введение качественного отбора поступающих в университеты. Как следствие, по разным поводам, но практически друг за другом начали протестовать профсоюзы, студенты, получатели льготных пенсий (особенно сотрудники национальной железнодорожной компании SNCF) — все, кого реформы коснулись в первую очередь. Так, только 19 апреля манифестация Всеобщей конфедерации труда (CGT) собрала, по различным оценкам, от 120 тыс. до 300 тыс. митингующих по всей стране. Ежегодная первомайская демонстрация обернулась столкновениями радикальных элементов с полицией. Могло показаться: вот она, типичная для Франции ситуация, когда курс правительства на реформы вот-вот затормозится из-за многотысячных протестов.

Президентский стиль

Однако Макрон в отличие от предыдущих президентов пока совсем не собирается уступать протестующим. Дело в том, что уже длительное время он придерживается весьма оригинальной линии поведения, защищающей его от «проклятья» забастовок.

Во-первых, глава государства задал чрезвычайно высокий темп реформ. По логике Макрона, именно так имеет смысл действовать, чтобы произвести задуманную им глубокую трансформацию страны и модернизировать раздутое социальное государство, тормозящее экономический рост. К тому же большое количество инициатив дезориентирует оппозицию, не даст ей сосредоточиться на какой-то одной теме, где можно было бы собрать всю критику в адрес президента.

Весьма показательный пример имел место в августе—сентябре 2017 года, когда вносились поправки в Трудовой кодекс. Новые положения, регулирующие рынок труда, были приняты не по стандартной парламентской процедуре с длительными дискуссиями, а посредством ордонансов (предусмотрены статьей 38 Конституции Франции). Это означает, что законодательные инициативы, разработанные кабинетом министров, сначала были переданы на подпись президенту, вступили в силу и лишь постфактум были рассмотрены в парламенте. Тем самым сразу была выбита почва из-под ног оппонентов, которым пришлось бастовать против де-факто уже действующего законодательства.

Во-вторых, Макрон старается игнорировать любую критику в свой адрес. Еще до избрания он сформулировал для себя модель власти, в которой президент, подобно Юпитеру, занимает безоговорочное первое место в иерархии государственных институтов. Его решениям должны подчиняться без лишних обсуждений; сам он выдерживает дистанцию, лишь изредка контактируя с прессой и простыми гражданами. Те же, кто все-таки решаются высказаться против, не заслуживают внимания президента, поскольку тот занимается более значимыми государственными делами.

За последнее время Макрон не раз демонстрировал такую позицию. В апреле, когда шла забастовка против образовательной реформы, он заявил, что учебные заведения блокировали совсем не настоящие студенты, а «профессиональные агитаторы», с которыми не о чем разговаривать. Чуть позже, 1 мая, когда во многих французских городах шли демонстрации, президент находился на другом конце земного шара — в Австралии. Хотя международные поездки обычно планируются заранее, волей-неволей получился весьма показательный жест, говорящий о степени интереса главы государства к манифестантам и их повестке.

Подобный стиль, пусть и не лишен серьезных изъянов, пока помогает Макрону действовать с позиции силы и двигаться по своему графику реформ, несмотря на сопротивление отдельных слоев общества.

Парадоксальная популярность

Наиболее любопытно в этой ситуации то, что уровень поддержки Макрона пока остается весомым. По данным центра Kantar-TNS, главе государства в апреле 2018 года доверяли 40% респондентов — и это в тот момент, когда запущены трудные реформы. Безусловно, этот показатель уже меньше, чем в самом начале срока, когда легко преодолевалась планка в 50%. Однако уровень доверия к Николя Саркози (37%) и Франсуа Олланду (27%) через год после их победы на выборах был ниже.

Предполагается, что есть несколько вариантов объяснения этого феномена. С одной стороны, во французском обществе сложился запрос на доведение заявленных реформ до конца. С другой стороны, небезупречны позиции профсоюзов: они хотя и являются важной частью политической системы, состоят в них лишь 8% всех работников (один из самых низких показателей в Европе), при этом от демонстраций и забастовок, особенно на транспорте, страдает несравнимо больше людей. Важно отметить и еще два момента, подтверждающих неплохие перспективы Макрона: хотя его поддержка невелика среди граждан с низкими доходами (27% положительных оценок), элита относится к его политике благосклонно (65%). А еще реформы президента идеологически близки не только сторонникам его партии «Вперед, Республика!», но и другой политической партии — «Республиканцам», среди которых 53% удовлетворены работой президента — и эта доля растет.

Так что вопреки ожиданиям скептиков действующий президент Франции не отступает от своей линии на фоне массовых протестов, а приобретает ценный для политика навык работы уже не в «тепличных» условиях послевыборного затишья — навык, который ему не раз пригодится за оставшиеся до перевыборов четыре года.