Михаил Задорнов— РБК:
Михаил Задорнов— РБК:
«Если экономика не растет хотя бы на 3% в год, страна не может нормально решать свои проблемы»
Председатель правления «ФК Открытие» Михаил Задорнов рассказал РБК о возврате активов бывших владельцев банка, отношениях с ЦБ, ошибочном, с его точки зрения, повышении НДС и усталости общества от несбывшихся надежд
Михаил Задорнов
Михаил Задорнов возглавляет «ФК Открытие» больше полутора лет, в этом году банк официально вышел из-под санации. «Открытие» вместе с «Трастом», банком плохих долгов, занимается возвратом активов бывших участников «московского банковского кольца», чей бизнес затронула санация: они уже вернули около 300 млрд руб., рассказал Задорнов в интервью РБК.
— Каким банк вышел из санации?
— Вышел в целом с хорошими финансовыми показателями. С начала года «Открытие» держит все нормативы достаточности капитала, ни по одному заемщику лимит риска на одного клиента не превышает 18%. Банк уже абсолютно на равных, без дополнительной поддержки акционера конкурирует с другими рыночными игроками.
До санации бизнес и «Открытия», и Бинбанка (присоединен к «Открытию» с 1 января 2019 года. — РБК) строился на привлечении прежде всего частных депозитов по достаточно высоким ставкам или денег от госкомпаний и госорганов, а также не самых устойчивых пассивов. Сейчас мы выправляем баланс и в основном наращиваем именно кредитный портфель.
Корпоративный кредитный портфель к августу превысил 800 млрд руб. Это достаточно быстрый рост — около 44%. Из них 50 млрд руб. — кредиты малому и среднему бизнесу, для «Открытия» и Бинбанка это очень много. На розничном рынке мы в этом году выдадим более 80 млрд руб. ипотечных кредитов. За первый квартал было выдано 15,1 млрд руб. — это больше, чем за весь 2017 год. «Открытие» находится в топ-6 банков по выдаче ипотеки и стремится войти в топ-3. В кредитах наличными мы также наращиваем портфель, в результате портфель кредитов физлицам достиг примерно 260 млрд руб. Это уже существенно, на 80%, больше, чем было и у «Открытия», и у «Бина» год назад.
Конечно, мы работаем и на финансовый результат. Он опережает планы. За полугодие банк показал чистую прибыль в 23 млрд руб. по МСФО, прибыль группы составила 33,4 млрд руб.
— На сколько опережает планы?
— KPI по чистой прибыли на 2019 год — около 28 млрд руб. по МСФО. Пока мы примерно вдвое опережаем ориентиры. Около 30% прибыли дают «Росгосстрах», НПФ «Открытие», «Балтийский лизинг» — треть группы, которая находится за пределами банковского бизнеса.
То, что финансовый сектор развивается достаточно быстро, несмотря на отсутствие экономического роста в стране, помогает банкам. Мы хорошо двигаемся по ориентирам: финансовый результат за 2019 год будет гораздо лучше заложенных в стратегии целей, если за оставшиеся пять месяцев не испортится не только погода в Москве, но и экономическая конъюнктура.
Возврат активов бывших владельцев
— «Открытие» от имени ЦБ подал рекордный для российского финансового сектора иск к бывшим акционерам и топ-менеджерам банка [Вадиму Беляеву и другим] — на 289 млрд руб. Как следует из иска, именно в такую сумму ЦБ оценил свои безвозвратные потери от санации только «Открытия».
— Это вы, журналисты, пишете, что рекордный. Если сравнить крупнейшие иски в финансовой и нефинансовой сфере — Внешпромбанка, АСВ, Промсвязьбанка, кейс «Открытия», кейс «Трансаэро», видно, что это примерно одни и те же суммы, разница — в пределах 5–10%.
— С «Открытие Холдингом», бывшим мажоритарным акционером банка, не получается договориться?
— Уже после подачи иска было урегулировано несколько задолженностей. Сейчас вся задолженность «Открытие Холдинга» не перед «Открытием», а перед «Трастом» (бывшая «дочка» «Открытия», на базе которой ЦБ создал банк плохих долгов, куда перешли токсичные активы всей тройки крупнейших санируемых банков — «Открытия», Бинбанка и ПСБ, суммарно на 2 трлн руб. по балансу. — РБК).
В результате объем долга «Открытие Холдинга» перед «Трастом» сократился: долг продолжает урегулироваться деньгами, акциями, в частности акциями ОВК (Объединенной вагонной компании. — РБК), которые перешли на баланс «Траста» в июле.
— О какой сумме идет речь?
— В этом году «Траст» получил 10 млрд руб. деньгами или акциями.
— Во сколько вы оцениваете активы, которые еще можно получить от тех, кому предъявлен иск?
— Основной KPI менеджерской команды «Траста» поставлен набсоветом — это суммарный возврат около 500 млрд руб. денежных средств (из переданных непрофильных активов на 2 трлн руб. — РБК). По каждому активу — по «Открытие Холдингу», по группе «Сафмар» — есть цели и примерные ориентиры.
— Какой ориентир по бывшим акционерам Бинбанка, в том числе по группе «Сафмар» Михаила Гуцериева?
— По «Сафмару» ориентиры довольно значительные.
— Что уже вернули?
— «Сафмар» еще во время деятельности временной администрации ЦБ в Бинбанке передал ряд активов (25% привилегированных акций нефтяной компании «РуссНефть», девелоперские «Интеко» и «A101». — РБК). С нашей точки зрения, было допущено существенное завышение их реальной стоимости, по которой они в итоге были поставлены на баланс тогда еще Рост Банка (бывший дочерний банк Бинбанка, к настоящему времени объединен с «Трастом». — РБК). Сейчас «Траст» находится в процессе переговоров по возврату средств с акционерами «Сафмара» на основе детального финансового расследования операций 2016–2017 годов.
Рассчитываем, что собственники «Сафмара», так же как и «Открытие Холдинга», пойдут на урегулирование значительной части своего долга с учетом оценки или переоценки активов, которые уже пришли на баланс.
— Иск «Траста» по поводу вывода из Рост Банка 255 млрд руб. незадолго до санации помогает переговорам?
— «Траст» предпринимает все необходимые действия, чтобы разобраться, какие конкретно финансовые операции нанесли ущерб банкам. Если видно, что в ходе этих операций какие-то активы были выведены, проводится углубленное финансовое расследование, задаются вопросы. После этого какие-то сделки оспариваются.
Прежде всего мы ведем переговоры о возврате активов — и только если они не дают нужного результата, прибегаем к помощи правоохранительных органов. Судебные процессы — неизбежная часть процедуры, поскольку того требует гражданское законодательство. Суды идут как в России, так и вне ее, поскольку активы находятся не только в России.
— Если бы правоохранительные органы и временная администрация начали раньше пытаться взыскивать активы с бывших собственников, получилось бы сделать это быстрее?
— И да, и нет. Если бы временная администрация, Центральный банк, правоохранители, может быть, и менеджмент «Открытия» действовали быстрее, какой-то дополнительный эффект был бы, это смешно отрицать.
Тем не менее я не думаю, что время как-то повлияло на дополнительное взыскание в этом году еще более 10 млрд руб. задолженности с владельцев «Открытие Холдинга». Переговоры фактически начинались еще при временной администрации и просто получили развитие.
А с кейсом семьи Минцев (обесцененные облигации группы O1 на балансе «Открытия». — РБК) мы начали работать позже — им уже занималась не столько временная администрация, сколько менеджмент «Открытия». Но арест активов Минцев по решению Высокого суда Лондона показывает, что время не потеряно. С точки зрения переговоров мы, к сожалению, не в диалоге, а работаем через суды.
В целом поступления в «Траст» от продажи активов, от погашения долгов за первое полугодие составили около 38 млрд руб. Это серьезные суммы, с их помощью гасится предоставленный ЦБ депозит.
Сумма активов прошлых собственников, которые вернули «Траст» и «Открытие», и возвращенных денег приближается к 300 млрд руб. Думаю, это достойная работа. Хотя оценивать не нам.
Михаил Задорнов
Почему российская экономика не растет
— Что вы считаете главными причинами медленного роста экономики? Они экономические или институциональные?
— Есть, безусловно, экономические причины. На мой взгляд, ошибочным шагом было повышение НДС с 18 до 20%. Доходы федерального бюджета выросли в первом полугодии 2019 года примерно на 11%, а расходы — на 3%.
Профицит достиг 3,1% ВВП. Такого профицита федерального бюджета не было даже в самые лучшие годы, до 2007-го, его просто сложно себе представить. Это происходит в том числе за счет улучшенного налогового администрирования, постепенного обеления экономики, использования карт — в России на 10% ежегодно растет доля безналичных платежей против наличных.
Но де-факто из экономики с помощью повышения НДС изъяли определенную часть денег, и государство забрало их себе. И пока, об этом и говорит профицит, оно не может распорядиться этими деньгами. Я не придерживаюсь точки зрения, что если деньги из экономики забирает государство, то это хорошо. Если налоги достаточные и есть профицит, разумнее отдать налоги людям и бизнесу: они распорядятся деньгами лучше государства.
Поэтому один из факторов низкого экономического роста — увеличение налогов, сопровождающееся повышением ключевой ставки ЦБ. К чисто экономическим факторам я бы также отнес санкции и их ожидание. Сейчас все как-то расслабились, у всех иностранных инвесторов благодушное настроение, но я не уверен, что оно продлится долго (интервью состоялось за день до введения новых санкций США по закону о контроле за химоружием. — РБК).
Есть и институциональные факторы, замедляющие экономический рост. Бизнес совершенно четко говорит: это вопрос судебной системы, роли и места правоохранительных органов в целом. Это базовые вещи, без изменения которых очень сложно рассчитывать на экономический рост. Если экономика не растет хотя бы на 3% в год, это ведет к накоплению социального недовольства, страна не может нормально решать свои проблемы.
— Об институциональных проблемах говорят много лет. В последний год эта проблема стала острее? Есть дело [основателя Baring Vostok Майкла] Калви, есть дела других бизнесменов, которые находятся под арестом.
— Это тоже отражение низкого роста — если его нет, то «пирог» не растет. Соответственно, идет перераспределение, сокращается число игроков. Все говорят, что Центральный банк отзывает лицензии, а на самом деле если в стране нет экономического роста, ей не нужна тысяча банков.
Отсутствие экономического роста вызывает дополнительные конфликты между различными группами интересов в широком смысле этого слова и между отдельными группами влияния. И эти группы в большей или меньшей степени привлекают представителей силовых структур для решения экономических вопросов. То есть для бизнеса растут издержки уже даже не роста, а элементарного сохранения [позиций].
Когда нет экономического роста, институциональная среда сама по себе ухудшается. Потому что многие бизнесы не видят для себя ясных перспектив. Особенно сложные бизнесы, а не добыча и поставка сырья.
— Вы бы что сделали, чтобы «пирог» стал больше?
— Во-первых, без трансформации институтов, совершенно очевидно, изменения невозможны. С моей точки зрения, Вячеслав Михайлович Лебедев и Верховный суд в контакте с администрацией [президента] проделали большую работу по либерализации правоприменительной практики и законодательства. В российских СИЗО и тюрьмах еще в начале 2000-х годов сидели около 1,1 млн человек. Сейчас у нас в СИЗО и тюрьмах находятся примерно 600 тыс. человек. Это здоровый и очень важный тренд.
К сожалению, есть некая накопленная усталость, усталость от несбывшихся ожиданий. Согласитесь, в обществе нет ощущения, что что-то меняется к лучшему, хотя это объективно так. В ситуации накопленной инерции нужны очень существенные сигналы об изменении практики, которые должны изменить прошлые стереотипы поведения.
К примеру — если бы появились не только государственные, но и частные тюрьмы, или была бы глубоко реформирована система ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний. — РБК), или вместо судебных приставов были бы частные (кстати, считаю это абсолютно правильным). Только такого масштаба институциональные изменения способны сейчас или через какое-то время повлиять на общее восприятие ситуации — сначала со стороны бизнеса и людей, принимающих решения, а дальше уже и со стороны всего общества.
Что касается экономической политики, я понимаю: с управленческой точки зрения всегда плохо сделать шаг, а потом от него отказаться. Но я считаю, надо перейти от сохранения [налоговой нагрузки] на словах к снижению налогового бремени, а также сделать еще несколько достаточно серьезных шагов.
— Вернуть НДС 18%, например? Что вы имеете в виду?
— Я думаю, что более негативную роль в российских реалиях играют налоги на фонд оплаты труда: я бы снижал именно их. Но это отдельная дискуссия.
Пока можно констатировать, что налоговое бремя в России чрезмерное. Бюджетная консолидация де-факто прошла. Доходы текущего года в отношении к ВВП находятся на уровне докризисного 2014-го, а расходы — и на федеральном, и на региональном уровне — очень заметно сократились. Это хорошо, но как бы ушло в совершенно другую сторону, стало помехой экономическому росту.
Перемены на розничном банковском рынке
— Между ЦБ и Минэкономразвития возник спор о роли потребительского кредитования в росте экономики. Как вы считаете, смогут ли меры ЦБ охладить рынок потребительских кредитов?
— Я думаю, рынок естественным образом будет охлаждаться и мы уже летом увидим уменьшение темпов прироста по сравнению с теми, что были в прошлом году и в первом полугодии 2019-го. Согласно практике и здравому смыслу, рынок не может расти больше 20% три года подряд, если только государство специально не стимулирует такой рост. А оно настроено как раз дестимулировать. «Открытие» уже готовит бизнес-план на следующий год, и наш прогноз темпа роста розничного кредитования в 2020 году в России — не более 10%.
Мне не очень понятно такое внимание к этой теме. Думаю, она имеет очень отдаленное отношение к реальности и переводит разговор о реальных причинах того, почему в стране нет экономического роста, в совершенно иную плоскость.
ПДН (предельно допустимая нагрузка на заемщика, вводится с 1 октября. — РБК), безусловно, заметно охладит аппетиты основных игроков, просто потому что применение новых требований к резервированию на 3–4% снижает рентабельность этого бизнеса. Но есть два банка (Сбербанк и Райффайзенбанк. — РБК), перешедших на продвинутый подход [оценки качества заемщика по внутренним рейтингам], на которые нововведение не распространится. А это большая доля рынка.
— Как это отразится на «Открытии»? Сколько заемщиков перестанете кредитовать?
— Не думаю, что это будет большая доля. Может быть, сократим 5–7% своих выдач. Мы на этом рынке игрок молодой: хотя уже находимся в топ-7 по выдачам, но объективно пока в разы отстаем от тех, кто занимает первое и второе места. У нас есть амбиции по наращиванию портфеля, поэтому на нашу политику с точки зрения продаж и завоевания доли рынка определенное влияние будет, но достаточно ограниченное.
— ЦБ сообщил, что средняя ставка по ипотеке снизилась до 10,2%, и многие аналитики ждут, что она будет ниже 10% в этом году.
— Будет, конечно. ЦБ снижал ставку до апрельских санкций 2018 года. Вместе со снижением ставки снижалась и стоимость денег в экономике. Затем в два этапа стоимость денег поднялась более чем на 1 п.п. Сейчас, когда все рассчитывают на дальнейший тренд [к смягчению денежно-кредитной политики], все снижают ставки [по ипотеке].
— Что нужно, чтобы к 2020 году ставка дошла до 8%?
— Экономический рост, отсутствие новых санкций, снижение стоимости денег. По экономическому росту я должен сделать оговорку: важно, чтобы не только в России, но и в мире не произошло каких-то серьезных негативных событий на горизонте 2020–2021 годов. Грубо говоря, чтобы мировая экономика не встала. А сейчас никто не даст такой гарантии, потому что объективно ситуация в глобальной экономике пока развивается достаточно плохо.
— Как вы относитесь к развитию платежей по QR-кодам? Это снизит комиссионные доходы от карточного бизнеса.
— Я уверен, что платежи с помощью QR-кода в силу целого ряда причин не будут иметь такого распространения в России, как карточные платежи. Прежде всего — с точки зрения безопасности: это очень дешевый перевод, но он существенно менее защищен по сравнению с переводом по карте или в интернете без использования QR-кода.
В России внедрение QR-кодов обычно сравнивают с китайским рынком, но там система платежей развивалась совсем иначе. В Китае действуют серьезные ограничения для международных платежных систем, и расчеты развивались с помощью мобильных приложений и QR-кодов. Это делали продавцы и торговые сети.
У нас драйвером безналичных платежей все-таки является финансовая система. Изменить разом модель развития нереально. Часть расчетов возможна с использованием QR-кодов, и они уже сейчас используются. Но распространения, равного карточным платежам, думаю, в России они не получат.
Михаил Задорнов
Перспективы продажи «Открытия»
— Есть ли решение по пакету ВТБ на балансе «Открытия»?
— У нас нет новостей по пакету, мы им не планируем заниматься до конца года. Как вы видите, пакет ВТБ замечательно вырос, только дал нам и пенсионному фонду «Открытие» дополнительный финансовый результат в этом году.
— Риски регулирования банковской системы, которые позволили в свое время создать «московское банковское кольцо», полностью устранены?
— Никогда нельзя сказать [что полностью]. Есть еще, наверное, какие-то проблемы, но они не настолько велики и такого влияния уже не окажут. Главное, что проблема решена системно. Рисков такого масштаба в банковской системе я не вижу. Есть другие рискованные сегменты рынка, это отдельная история. Но все равно финансовый рынок в России так или иначе двигается вслед за банковским.
— А масштабных отзывов лицензий стоит ожидать в будущем? «Эксперт РА» прогнозирует, что у нескольких банков из топ-100 их могут отозвать.
— С точки зрения произошедшей концентрации активов банковской системы это уже не будет иметь такого заметного влияния на клиентов. Главной станет конкуренция между топ-15, топ-20 игроков, где концентрация будет только усиливаться.
— Как сейчас складываются ваши отношения с ЦБ как с регулятором?
— Замечательно. Регулятор — наш акционер, поэтому мы во всем должны соблюдать регулятивные требования, должны быть лучшим учеником в классе.
— Но у вас был спор недавно по поводу рекламного слогана. Вы его не обсудили с ЦБ?
— Да, не обсуждали. Но мы этот вопрос урегулировали, перевернули страницу и пошли дальше. Надеюсь, вам нравится наша рекламная кампания. Наверняка вы ее наблюдаете: она мощная.
— Из первого варианта вашего слогана [«Государственный банк нашего времени»] сложилось впечатление, что банк должен быть государственным, чтобы быть надежным. Это так?
— В настоящий момент в глазах населения это, будем говорить прямо, практически синонимы: банк должен быть масштабным и с акционером в лице государства. Это можно отрицать, прятать голову в песок, но это факт, установленный детальными маркетинговыми исследованиями. Будет ли это так через два или три года, неизвестно.
— ЦБ должен продать пакет «Открытия» в 20% уже в середине 2021 года. Ведете предварительную работу с инвесторами?
— Ведем. У нас есть детальный план подготовки «Открытия» к продаже первого пакета акций. Проводим первые встречи, делаем презентации. На данной стадии самая главная работа по подготовке к продаже — выполнение трехлетней бизнес-стратегии. Можно много готовиться, но если то, что вы продаете, стоит денег, вы это продадите. А если товар не стоит денег, то, как бы вы ни изощрялись, он продаваться не будет. Для нас главное — иметь масштабный и устойчиво растущий бизнес к 2021 году.
Если банк будет приносить хотя бы 15% отдачи на капитал с условием хорошей экономической динамики, найдется довольно много желающих вложиться в актив. В первом полугодии у «Открытия» отдача на капитал была 18% годовых по российским стандартам. Это больше, чем нужно на данной стадии, благоприятно сложилась конъюнктура.
— Какие варианты продажи доли в банке рассматриваются? Выход на биржу основной?
— Мы пока не обсуждали с акционером, какой вариант будет выбран. Я думаю, что биржевое размещение для наших акционеров будет самым правильным способом продажи первого большого пакета акций «Открытия».
— Вхождение иностранных инвесторов допускаете?
— Мы не знаем, что будет через два года, какая экономическая конъюнктура. Это вопрос перспективы.
— Будете в связи с планируемой продажей стремиться закончить судебные процессы с бывшими собственниками до 2021 года?
— Зачем? Наоборот, если поступают дополнительные активы, деньги, то это, с моей точки зрения, для потенциального инвестора скорее позитивные ожидания, нежели негативные.
