Грозит ли экономике России проблема неплатежей

Россияне хорошо знают, что живут в стране, в которой никогда не повторятся ужасы 1990-х годов. И хотя многие даже не помнят того времени, рассказы о засилье криминала, импотенции власти и экономических неурядицах передаются из уст в уста. Не вдаваясь в исторические дискуссии, хочется обратить внимание на возрождение некоторых экономических проблем относительно далекого прошлого.

Одной из характерных черт российской экономики 1990-х было то, что экономисты Клиффорд Гэдди и Барри Икес назвали виртуальностью, а именно отсутствие прозрачной системы денежных расчетов и образование практически неконтролируемой пирамиды долгов, у истоков которых стояло неплатежеспособное правительство. Сегодня, казалось бы, дело обстоит наоборот: профицит бюджета в январе—августе 2019 года превысил 2,5 трлн руб., а за госконтракты идет исключительно упорная борьба. Однако все заметнее становятся некоторые приметы грядущих проблем. В качестве примеров рассмотрим всего несколько сюжетов.

Нездоровая санация

С начала 2013 года в России разорились или попали под действие программы санации более 400 банков. В отличие от прежних времен государство не бросило их вкладчиков и клиентов — и сейчас мы имеем как минимум несколько монстров, получивших триллионы рублей (только «Открытию», Промсвязьбанку и более мелким структурам перепало не менее 2 трлн от Банка России), но практически не имеющих работающих активов, перешедших к ним от прежних владельцев (только с марта по ноябрь этого года оценка главой банка «Траст» «извлекаемых» долгов сократилась на 1,34 трлн руб.).

Таким образом финансовые власти создают видимость нормальности, в то время как значительная часть активов банковской системы может оказаться столь же реальной, как и активы санированных банков. Это относится практически ко всем кредитным учреждениям, которые уже готовятся решать свои проблемы если не собственной санацией, то государственными вливаниями в должников. И это касается компаний, которые, казалось бы, не могут не иметь стабильного и мощного финансового потока. Отличие ситуации от существовавшей в 1990-е состоит в том, что если тогда дыры до поры до времени камуфлировались за счет суррогатных финансовых инструментов, то сегодня они скрываются реальным финансированием со стороны государства, бюджетными гарантиями и обязательствами, а также поддержкой Банка России. Но рано или поздно балансы сдуются, что чревато серьезными проблемами на рынках.

Долги и гарантии

Второй сюжет, актуальность которого явно недооценивается, — это финансовая поддержка российской внешней политики. Я сейчас не о списании долгов той же Африке, о чем много говорили в связи с саммитом в Сочи: они были списаны уже давно. Речь о более современных начинаниях. Совсем недавно было признано, что задолженность по поставкам перед российскими оборонными предприятиями, интересы которых на внешних рынках представляет «Рособоронэкспорт», превысила 800 млрд руб. ($13 млрд), что составляет, между прочим, 70% официального годового объема экспорта отечественного вооружения. Эти неполученные средства — очередная черная дыра, достигающая почти трети ежегодных ассигнований по линии военного ведомства. Отчасти по этой причине сумма невыплаченных сектором кредитов, которые приходится реструктурировать, достигла уже 2,3 трлн руб. Параллельно государство берет на себя дополнительные обязательства по поддержке атомной отрасли: например, обсуждается выделение за счет средств ФНБ кредита на $25 млрд для строительства АЭС в Египте.

Третий сюжет — состояние региональных и отраслевых финансов в сфере инфраструктуры и ЖКХ. Граждане задолжали за услуги коммунальщиков 564 млрд руб. Так называемая мусорная реформа выявила степень финансового расстройства коммунального сектора. Здесь основными должниками являются промышленные предприятия и муниципальные бюджеты — на них приходится 70–75% общей задолженности. Сектор продолжает работать, накапливая убытки и добиваясь либо банковских кредитов под гарантии местных властей, либо отсрочек, либо просто саботируя реформу.

Неявная угроза

Каждый раз, когда государство инициирует новые мегапроекты, от строительства скоростных железных дорог до моста на Сахалин, можно ожидать повторения опыта некоторых олимпийских строек в Сочи. Скорее всего, консолидированные убытки от неэффективных проектов в конечном итоге окажутся на балансах ВЭБа и других госструктур, увеличивая масштаб плохих долгов и делая общие экономические показатели все более виртуальными.

Конечно, любые сравнения с 1990-ми годами сейчас выглядят достаточно условными. Государство может легко занять необходимые средства или даже de facto их напечатать — в условиях стагнирующей экономики это вряд ли радикально повлияет на инфляцию. Но сам факт, что в России становится все больше финансовых и производственных компаний в категории too big to fail и что огромные вливания под разными предлогами и с разных сторон фактически лишь скрывают их неплатежеспособность или неэффективность реализуемых ими проектов, не может не тревожить. Если процесс будет и дальше развиваться такими же темпами, как в последние годы, внешне находящиеся в идеальной форме государственные финансы могут стать источниками серьезных проблем — особо серьезных потому, что их возникновение станет сюрпризом для большинства высших российских чиновников.