Как российская экономика переживет эпидемию

Последняя неделя февраля прошла под знаком паники из‑за распространения коронавируса COVID-19. Хотя в Китае ситуация улучшается и внутри страны вирус удалось локализовать в провинции Хубэй, удержать COVID-19 от распространения в других регионах мира не удалось. Количество новых случаев заражения за пределами Китая выросло за неделю в 6,5 раза — с 200 случаев в день 22 февраля до 1,3 тыс. 29 февраля. Очаги заражения возникли в Южной Корее, Иране, Италии, стремительно растет число заболевших в Германии и Франции. Такие новости вызвали снижение индекса S&P 500 на 11,5%, что стало максимальным недельным снижением с октября 2008 года. Цена на нефть Brent с $68 за баррель в начале года упала уже до $50.

Предварительный ущерб

Экономисты пытаются оценить потери мировой экономики. По прогнозам Oxford Economics, в случае локализации вируса в пределах Азии негативный эффект составит $0,4 трлн, а вот если не удастся избежать пандемии, ущерб может вырасти до $1 трлн, или 1,3% глобального ВВП. Часть экспертов уже сравнивают текущую ситуацию с cобытиями 2008–2009 годов. Предсказавший тот глобальный кризис экономист Нуриэль Рубини обещает, что «худшее впереди».

Панические настроения на рынке сейчас сильнее фундаментальных факторов. Например, цены на нефть падают, несмотря на снижение добычи в Ливии и более скромные, чем ожидалось, итоги 2019 года в нефтяной промышленности США. Из-за снижения цен на нефть и распространения вируса на территории крупных торговых партнеров (Китай, страны ЕС) увеличиваются риски и для России. Президент Владимир Путин на экстренном совещании констатировал, что пока уровень цен на нефть является приемлемым для исполнения бюджета.

Однако стоит признать, что негативные эффекты уже проявляются. По оценкам Института энергетики и финансов, прямой ущерб для экономики России от эпидемии коронавируса составит 0,1% ВВП ($1,7 млрд), а с учетом мультипликативных эффектов и возможного очередного снижения добычи нефти в рамках ОПЕК+ (встреча пройдет 5–6 марта) — до 0,3% ВВП. Снижение цен на энергоносители — это еще $7 млрд, или 0,4% ВВП, которые российская экономика не получит в первом полугодии 2020 года. Однако в текущем базовом сценарии мы предполагаем, что рост цен на нефть возобновится уже в апреле и к июлю-августу цена Brent восстановится до $65 за баррель. В результате прямого эффекта на динамику ВВП не будет, так как доходы российского бюджета, главного бенефициара высоких цен на энергоносители, рассчитываются исходя из $42,4 за баррель. Недополученные доходы просто не поступят в резервные фонды.

Стоит оговориться, что пока наши оценки в основном учитывают негативное влияние со стороны Китая и стран Юго-Восточной Азии. По мере того как станут понятны масштабы проблем для европейских экономик, оценки ущерба для России могут быть увеличены.

Пути заражения

На данный момент ключевые каналы прямого негативного эффекта COVID-19 на динамику ВВП России состоят, на наш взгляд, в следующем:

• снижение потока китайских туристов в Россию ($0,7 млрд) и доходов российских авиакомпаний ($0,1 млрд);
• сокращение производства сырья на экспорт в Китай ($0,5 млрд);
• сокращение выпуска в обрабатывающей промышленности ($0,4 млрд).

По предварительным оценкам Росстата, в 2019 году Россию посетили 1,9 млн туристов из Китая. Мы исходили из базовой оценки расходов китайских туристов в России в размере $3 млрд в год. Эпидемия сократит эту сумму на четверть. Во-первых, часть китайских граждан столкнулись с ограничениями на поездки в период новогодних каникул, удобный для путешествий. Во-вторых, на восстановление турпотока, даже при относительно благоприятном сценарии, уйдет несколько месяцев.

Сокращение авиасообщения между Китаем и Россией станет особенно чувствительным для российских авиаперевозчиков, на которых приходилось 75% пассажирооборота между странами (3 млн пассажиров в 2019 году). По нашим оценкам, только в феврале российские авиакомпании потеряли 1,5 млрд руб., а их суммарные потери достигнут 4–6 млрд руб. Наибольший спад пассажиропотока ожидается в аэропортах Сибири (Иркутск, Новосибирск) и Дальнего Востока (Хабаровск, Владивосток).

Вторым уязвимым звеном является производство сырьевых товаров на экспорт в Китай. Речь не столько о нефти и газе, сколько об угле, древесине и морепродуктах, производство которых в Сибири и на Дальнем Востоке во многом ориентировано на рынки Юго‑Восточной Азии (76% российского экспорта морепродуктов, 46% экспорта древесины и 45% экспорта угля). По оперативным данным РЖД, уже в первой декаде февраля погрузка угля снизилась на 23,4% год к году, леса — на 13,7% год к году. Российские производители жалуются на снижение цен на крабов в Китае из-за резкого падения спроса.

Cнижение производства в обрабатывающей промышленности из‑за нехватки компонентов из Китая — третий фактор влияния COVID-19 на российский ВВП. Он будет особенно заметным в конкурентных секторах, таких как автопром. Оказавшаяся в изоляции китайская провинция Хубэй является крупным центром производства автомобилей, двигателей и запчастей. КамАЗ объявил о возможном переходе после 20 апреля на короткую рабочую неделю из-за перебоев с поставками комплектующих. АвтоВАЗ создал кризисный штаб. Если эпидемия затянется, именно этот канал негативного воздействия на российскую экономику может стать самым масштабным.

В азиатских странах уже принимают меры по поддержке экономики — власти Китая увеличили ликвидность финансовой системы на $173 млрд и обещают наращивать инвестиции в инфраструктуру, в Сингапуре отменили повышение НДС. Российским властям тоже пора задуматься об «антивирусном» плане для экономики, при этом сделав акцент не только на отдельных отраслях, но и на регионах, прежде всего Сибири и Дальнего Востока. На них, по нашим оценкам, придется более половины ($0,9 млрд) общих потерь отечественной экономики.