Три вызова для российской экономики
Три вызова для российской экономики
Юрий Соловьев, первый зампрезидента — председателя правления ВТБ, в статье для РБК назвал вызовы для России в постковидной реальности. Результат ответа на них — увеличение уровня жизни, рост производительности и технологичности
Несмотря на то что глобальная экономика и экономика России за прошедший год смогли вернуться к доковидным уровням деловой активности и занятости, очевидно, что COVID-19 не отложил иные вызовы. Наоборот, вирус ускорил ключевые трансформационные процессы — особенно в таких направлениях, как борьба с изменением климата, цифровизация и стабилизация глобального роста цен, в первую очередь в сегменте сырья.
В российской экономической истории понятие «трансформация» имеет выраженный негативный контекст — первые несколько страниц рекомендаций в базе научных статей по экономике по запросу «трансформационный рост» посвящены… трансформационному спаду — опыту перехода российской экономики от плана к рынку. Это объективно отражает необходимость тонкой и осторожной калибровки скорости трансформации. Однако Россия в условиях новой, постковидной реальности имеет прекрасную возможность для увеличения уровня жизни, роста производительности и технологичности.
Как? Отвечая на три вызова.
Первая возможность лежит на климатическом треке.
Россия на климатическом форуме в Глазго заявила о стремлении к углеродной нейтральности к 2060 году. Детальный взгляд на закон о декарбонизации экономики показывает, что эти процессы затронут абсолютно все критические секторы — от сельского хозяйства до строительства.
В последнее время дискуссия о «зеленом» переходе концентрировалась на обсуждении рисков — от потерь традиционных источников экспорта или климатического протекционизма. Вероятно, сегодня правильно использовать эту нарастающую волну климатической и технологической трансформации во благо — граждан, бизнеса и государства в целом.
Запускаемый мировой рынок добровольных углеродных единиц, по последним прогнозам (International Emissions Trading Association and the University of Maryland), к 2030 году может составить $300 млрд, а к 2050-му — триллион долларов. Россия, которая в рамках декарбонизации экономики будет проходить кардинальное технологическое обновление своих основных фондов, вполне может стать заметным игроком на этом рынке.
Использовать этот инструмент для привлечения международного финансирования под «зеленые» проекты и прорывных технологических решений для реализации таких проектов. Возобновляемая энергия, «зеленое» строительство, утилизация отходов (ТБО), снижение выбросов метана на производствах и при транспортировке, лесные проекты — это только часть проектов, которые могут быть лицензированы в рамках добровольных углеродных единиц и затем монетизированы. Помимо этого такие проекты снизят и общестрановую нагрузку по необходимым расходам для адаптации к изменениям климата. ВТБ одним из первых в России запустил углеродный деск для оказания полного спектра услуг российским компаниям на углеродных рынках.
C 30 ноября по 1 декабря РБК будет вести трансляцию ключевых сессий и рассказывать об основных событиях ежегодного инвестиционного форума «Россия зовет», организованного «ВТБ Капиталом».
Вторая возможность лежит в области рынка сырья, энергии и создания стабильных ценовых условий внутри страны. «Зеленый» переход дает возможности России для завоевания новых ниш на мировых рынках. Если потребители в развитых странах все больше уделяют внимания экологичности товаров, российской экономике есть что предложить. Существенная доля безуглеродного электричества (около 40% от вырабатываемого), щадящий режим тарифообразования на услуги естественных монополий (российские цены на электричество, газ, железнодорожный транспорт одни из самых конкурентных в мире), привлекательный внутренний рынок и стратегическое расположение между центрами потребления как в Европе, так и Азии, довольно развитая транспортная инфраструктура — при таких вводных Россия не должна стесняться продвигать себя как площадку для производства товаров будущего.
Ярчайшим примером такого успешного решения стал существенный спрос на дата-центры на территории России — от Братска до модульных пилотных решений на АЭС. Или разворачивающиеся производства ветро- и солнечного оборудования крупнейшими мировыми игроками, неподдельный интерес к проектам в области «зеленого» и «голубого» водорода в стране. Продолжающийся мировой энергетический кризис показал и конкурентность российского электричества, экспорт которого по всем направлениям — и в ЕС, и в Китай, и в Казахстан — достиг исторических максимумов. Позиционирование страны как центра для производства экологических товаров высокого передела и услуг способно привлечь новые технологии и создать высокотехнологичные и высокооплачиваемые рабочие места для наших граждан.
Третье направление лежит в области цифровой трансформации. Технологическая трансформация — в том числе через повышение энергоэффективности и озеленение экономики — в российских реалиях может иметь и неочевидные последствия.
Учитывая, что такие процессы будут приносить повышенные уровни автоматизации и цифровизации, «зеленый» переход может высвободить существенные объемы рабочей силы. Как пример — современная российская газовая турбина требует в обслуживании в 20–30 раз меньше персонала, чем предыдущая технология. На данный момент в угольной, нефтегазовой и электроэнергетической областях работают напрямую около 2,5 млн человек, в смежных областях — до 10 млн.
Наша задача — через инвестиции в образование и развитие новых индустриальных кластеров, таких как производство водорода, ВИЭ, современные газовые технологии, «зеленое» строительство и сельское хозяйство, дать возможность людям в этом переходе повысить качество своей жизни. Немаловажную роль в этом будет играть и мобильность населения, а для этого требуются серьезные инвестиции в инфраструктуру регионов, поддержка малого предпринимательства для повышения качества рынка сервисов и услуг, существенная модернизация регионального образования для предоставления возможности людям приобрести релевантные «зеленым» вызовам навыки и, наконец, социальная инфраструктура — для того чтобы этих специалистов удержать. Очевидно, региональный запрос на социальные инвестиции будет одним из главных трендов «зеленого» перехода, учитывая распределенный характер экономики будущего и меньшую географическую привязку к запасам полезных ископаемых.
Возможности роста от климатической и цифровой повестки здесь не заканчиваются. Список может быть продолжен и атрибуцией цифровых прав гражданам с последующей возможностью их монетизации, и повышением интереса нового поколения — намного более экологичного в своих стремлениях — к фондовым рынкам, и иными трендами, которые мы сегодня наблюдаем.
