Глава «Нетологии» — РБК:

Марианна Снигирева (Фото: из личного архива)

— За последний год российский рынок онлайн-образования сильно изменился. Сразу после начала спецоперации спрос на образовательные продукты сильно упал, маркетинговые стратегии перестраивались, а многие игроки сфокусировались на запуске проектов с более краткосрочной перспективой развития. На какое-то время стали недоступны кредиты. Поскольку в «Нетологии» 60% всех оплат курсов идет через кредиты с разными банками, изменения были ощутимые. Кроме того, стало невозможно размещать рекламу в соцсетях, нужно было перестраивать каналы маркетинга. Но потом спрос начал отрастать.

В итоге, по словам Марианны Снигиревой, для «Нетологии» и других компаний из топ-3 год оказался хуже, чем мог бы быть, но не супердраматичным. Сложнее ситуация была у небольших игроков: многие из них обратились с предложением купить бизнес, хотя почти никому продать его не удалось. Одни владельцы компаний искали на них покупателя из-за того, что началась стагнация или падение продаж, пытаясь выйти из проекта, пока тот чего-то стоит. Другие потеряли веру в российский рынок, хотели открыть бизнес за рубежом.

— Сильно пострадал сегмент b2b. Раньше компании заказывали индивидуальные программы обучения за несколько миллионов рублей, но в 2022-м эти расходы вычеркнули. Есть такая шутка: обучение и новогодние елки вычеркивают первыми. Меньше сокращалось обучение сотрудников на существующих программах, когда компания посылает сотрудника учиться на курс в рамках общего потока студентов. Все-таки 70 тыс. руб. за человека — это не 3 млн руб. за массовое обучение сотрудников.

В целом за год клиентов стало больше: продажи компании выросли на 46%. Но «Нетология» планировала вырасти сильнее. Основную долю составляет дополнительное профессиональное образование, в первую очередь по направлениям программирования, аналитики, дизайна. В 2022 году хуже дела обстояли с бизнесом и управлением, интернет-маркетингом.

Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости

В первые три месяца этого года, по словам главы «Нетологии», спрос снизился: «Мы пока пытаемся понять, почему, но, скорее всего, это связано со снижением платежеспособности россиян. Людям становится сложно решиться на покупку курса за 100 тыс. руб. Кроме того, в прошлом году все бросились учиться, и те, кто хотел, был готов к этому морально и финансово, уже начали образовательный процесс». Также Снигирева предполагает, что некоторые откладывали обучение на осень, «ожидая мобилизации, как в прошлом году, чтобы попытаться получить отсрочку из-за университетского образования».

Среди новых программ в «Нетологии» появились курсы по работе с массивами данных и машинным обучением, курсы лингвистов, обучающих искусственный интеллект, дата-журналистов. Среди недиджитальных профессий спрос есть на нутрициологов и фотографов.

— В будущем мы прогнозируем спрос на промышленных айтишников. Тех же токарей можно будет учить онлайн. Мы входим в «Севергрупп» и уже обсуждали это с производственными компаниями. Чтобы учить подобным профессиям, нужны технологии виртуальной реальности. В прошлом году мы были в командировке в Бразилии, где нам показали VR-тренажер для медиков — интересный симулятор, но пока очень дорогой. Масштабировать такое очень тяжело.

В производственной сфере своя специфика, у каждого предприятия есть существенные отличия. Это не позволяет сделать массовый продукт, доступный для малого и среднего бизнеса. Но теоретическую часть на недиджитальных образовательных направлениях можно уводить в онлайн.

Если говорить о хобби, то среди россиян — помимо психологии, красоты и здоровья, спорта — популярна астрология. Однако Снигирева сомневается, что люди будут обзаводиться новыми хобби, когда экономическая ситуация в обществе к этому не особо располагает. В условиях снижения доходов, роста тревожности и неуверенности в завтрашнем дне люди начинают экономить на второстепенном.

Марианна Снигирева рассказывает, что в пандемию к ним приходили с запросами пройти IT-курсы люди, которые не умеют гуглить информацию или не знают, как установить приложение на телефон. Они говорили: «Вот есть какое-то IT, я слышал, что там хорошо». Причем речь идет обо всех категориях клиентов, не только старше 55–60 лет. Компания делала для них курс «Интернет-инструкция», чтобы научить пользоваться компьютером.

— Сейчас популярность курсов программирования немного снижается. Есть некое охлаждение после прошлого года. Но IT-курсы все равно будут актуальны. Младшие специалисты, выходящие после курсов, так или иначе востребованы, потому что у IT-компаний нет выбора — миддлы (специалисты среднего уровня. — РБК) и синьоры (высокого уровня. — РБК) уехали, устроились за рубежом на какую-то долларовую, евровую или фунтовую зарплату, и им российские компании больше не нужны. А миддл появляется только из джуна (специалиста начального уровня. — РБК), который получил опыт работы. Ни одна образовательная платформа не может выпустить миддла.

— У нас на курсах есть учащиеся из других стран, и за последние два года их количество увеличилось. Кто-то из релоцировавшихся получает профессию для того, чтобы работать удаленно на российскую компанию, потому что за рубежом найти работу сложнее. Даже когда у тебя хороший местный язык, на квалифицированную работу чаще нанимают местных. Другая категория — профессии типа программиста, где язык не настолько важен. Эти люди не зависят от российских компаний. Например, муж и жена уехали в Стамбул. В России он работал архитектором 1С. В Европе 1С никому не нужен, потому что там просто нет такого инструмента. Он переучивается сейчас онлайн в России на один из языков программирования. А его жена учится на СММ-менеджера, чтобы оттуда работать на российскую компанию. Сейчас они оба не работают, но имеют какие-то накопления плюс занимаются криптовалютами, биржевой игрой, имеют оттуда какой-то доход. В целом люди, которые уезжают за границу, непростые — нужно иметь смелость и знания, как уехать и как там выживать.

Уехавшим нужно учить детей, и на них они не экономят даже в кризис, говорит Снигирева. Поэтому «Учи.ру», «Фоксфорд» и другие детские школы сейчас чувствуют себя неплохо. Если во взрослое образование инвесторы опасаются вкладываться из-за высоких рисков, то в детском ситуация обстоит по-другому.

— До 2022 года у всех было ощущение, что EdTech — это грядка, куда воткнул палку, и та зацвела. Было много предложений от хантинговых компаний, желающих запустить образовательный проект. У всех была иллюзия, что это легко и прибыльно. Но это не так. Тот же «Сбер» двигается в этом направлении не очень быстро: у непрофильных компаний обычно нет коммерческих целей, соответственно, динамика очень вялая. Заметных игроков в прошлом году не появилось. Есть какие-то проекты от больших компаний — помимо «Сбера» что-то пытаются делать «Тинькофф», «Авито», Ozon.

Со стороны крупных российских инвесторов можно ждать активности только от VK. В прошлом году у них были сделки. В целом участники рынка EdTech, по мнению Снигиревой, перестали делать ставку на проекты с доходом в долгосрочной перспективе и ищут инициативы, которые в течение года принесут деньги; вкладываться в рискованный рынок никто не хочет. За последний год в основном они инвестировали за рубежом. Много российских проектов стартовало в Индонезии, Индии, США. В прошлом году SkillFactory запустила IT-курсы в Индии. Skillbox еще в 2021-м объявил о выходе на рынок Бразилии. «Как мы видим по рынку, VK, правда, стала меньше развивать этот проект в прошлом году — возможно, решила в фокусе оставить только российские активности», — оговорилась глава «Нетологии». Среди других примеров она упомянула «Яндекс.Практикум», который сейчас должен изменить структуру в рамках реорганизации «Яндекса» (в процессе реорганизации, окончательный вариант которой пока не одобрен, проживающий в Израиле основатель компании Аркадий Волож может получить права на развитие за рубежом образовательных проектов, а также беспилотных сервисов, облачных технологий и платформы по разметке данных). «Аркадий Волож как раз собирается развивать международные проекты, в частности в США», — добавила Снигирева.

Вероятность IPO EdTech-компаний она оценивает сейчас как низкую: «Насколько знаю от коллег, никто не собирается проводить IPO. Для этого нужен растущий рынок, понимание, как компания будет существовать на нем, а этого нет».

В прошлом году «Нетология» участвовала в госпрограмме цифровых профессий, которую курировало Минцифры. Появились льготники: матери-одиночки, инвалиды, студенты — несколько тысяч человек. Совместно с MTS AI и NtechLab компания сделала бесплатный курс для людей с аутистическим расстройством по разметке данных для машинного обучения. Проект был запущен в начале 2023 года и шел до мая. Сейчас те, кто начал учиться в январе, доучиваются, новых наборов в этом году не планируется. «Нам хочется верить, что в следующем году проект возобновится», — отметила Снигирева.

У «Нетологии» есть программа содействия занятости с Министерством труда, в которой «простые и короткие по времени обучения профессии». Компания также обсуждает создание программ обучения с различными регионами и проявляет активность на рынке среднего профессионального образования.

— Когда началась спецоперация, многие осуждали компании из сферы EdTech, что мы создаем программы обучения в партнерстве с государством. Но мы считаем, что это правильно, когда деньги российских налогоплательщиков тратятся на правильные вещи. Потому что это то, что реально развивает экономику, дает людям профессию, возможность заработка, позволяет предприятиям нанимать себе людей, получать персонал. При этом компания не может обманывать, ее контролируют, и студенты платят только за результат. Это очень правильная история, в которой можно участвовать.