Будет ли работать «антиофшорный закон»
Суть вводимых сейчас законодательных мер проста: то, что вы храните в офшорной компании или трасте, считается для налоговых целей вашим, и о заработанном в офшоре доходе вы должны отчитываться и платить с него налог. Что такое контроль – 20%, 50% или 75% «владения» – было одним из основных элементов торга вокруг законопроекта. Но в любом случае эта цифра с годами будет, вероятнее всего, уменьшаться, и довольно скоро может оказаться, что отчитываться нужно даже в том случае, когда в офшорной компании у вас всего 5%.
Настоящая охота сейчас пойдет на негосударственные корпорации и их крупных владельцев, которые уже привыкли к «офшорной безнаказанности». До остальных руки дойдут существенно позже – на нынешнем этапе деофшоризации офшоры рядовых коррупционеров власти не интересны.
Вопрос, однако, в том, что у деофшоризации две составные части: то, что написано в российском законе в России, и то, как это будет исполняться на международном уровне. Дума может принять какие угодно ограничения – вплоть до полного запрета владения иностранными компаниями – и любые санкции. Но без четко работающего механизма международного налогового администрирования и обмена информацией «антиофшорное законодательство» останется бессмысленной кипой бумаги. Когда начнется реальная охота на офшоры, сегодня с учетом «санкционной» завесы против России и общего международного недоверия к российской власти и судам не сможет ответить никто. Да, кое-какие документы, связанные с участием России в международном сотрудничестве по вопросам налогового администрирования, подписаны, но между подписанием и исполнением – пропасть.
Впрочем, ситуацию с контролируемыми иностранными компаниями (КИКами) необходимо рассматривать шире. Установление контроля государства над ними – это не только и не столько способ пополнить бюджет, сколько мощный рычаг против всех, кто прячется в офшоре. Перед предпринимателями встает новая дилемма: раскрыться или попробовать спрятаться.
Раскрывать офшоры страшно: никто не сможет поручиться, что даже если у вас все чисто и «по-белому», то когда-нибудь потом не выяснится, что в компанию поступали какие-нибудь подозрительные платежи, на основании которых будет возбуждено уголовное дело о коррупции, легализации, а то и финансировании терроризма. При этом еще и арестуют счета, где будут и другие, абсолютно легальные деньги, а также внесут в черные списки, после чего ни один приличный банк с вами дел иметь не будет. А поскольку все это должно происходить в рамках системы международной координации, то российские органы могут и сообщить о вас западным, после чего уголовное дело могут возбудить уже в Европе. И прощай, мечта о спокойной старости.
Вероятно, информацию об офшорах будут раскрывать в двух основных случаях: когда на них ничего нет и задействованы они в абсолютно прозрачных схемах, либо когда ясно, что об офшоре и так известно соответствующим органам. То есть в целом «деофшоризация» приведет к обелению тех, кто и так уже практически «белый». Остальные предпочтут не рисковать и потратятся на новые, «невидимые» для российских органов схемы владения их активами на Западе. Мои знакомые налоговые юристы, работающие с Россией и СНГ, постоянно читают новые версии «антиофшорных законопроектов» и соответствующим образом корректируют те предложения, которые они будут озвучивать клиентам. Ведь есть юридическая аксиома: чем запутаннее и строже закон, тем больше в нем дыр и щелочек. Пока очевидно, что борьба развернется не только по поводу технических вопросов (как зарегистрировать офшорную компанию, чтобы она формально не являлась «контролируемой» российскими резидентами), но и по вопросам концептуальным, связанным с разницей толкования различных терминов в российской и западной правовых системах.
В российской деофшоризации также упущен – и, скорее всего, намеренно – существенный аспект, который помогает решить проблему офшорного уклонения от уплаты налогов. На Западе это называется whistleblowing, а в России просто «стук». Решить проблему офшоров можно было бы, установив в законе правило: если то или иное лицо сообщит о «незарегистрированном» офшоре, ему полагается, скажем, 10% от доначисленных в результате проверки налогов. Причем можно было бы оговорить, что в таких случаях адвокаты, аудиторы и прочие специалисты освобождаются от ответственности за разглашение профессиональной тайны – и более того, что несообщение об уклонистах будет вести к отзыву лицензий и лишению статусов. Хотя, конечно, это чистая фантазия: после введения таких норм Октябрьская революция покажется детским утренником, и ясно, что ничего подобного в России не произойдет.
Реальный запуск российской системы контроля за офшорами, когда раскрываться придется уже очень многим, возможен только после того, как к России вернется международное доверие, и она сможет эффективно участвовать в глобальной охоте на налоговых уклонистов на равных правах. Но кто знает, когда это случится? Отношения России и остального мира переменчивы и порой улучшаются чуть ли не за несколько месяцев. Так что тем, кто еще не решил, что делать с зарубежными активами, пора изучить вопрос.
