За бортом: поможет ли Транстихоокеанское партнерство мировой торговле?

Эпоха трансконтинентальных альянсов

В мировой экономике количественный рост интеграционных группировок в последние десятилетия вступает в качественно новую стадию, которую можно охарактеризовать как создание трансконтинентальных блоков или мегарегиональных торговых соглашений.

4 февраля завершены переговоры о создании Транстихоокеанского партнерства (ТТП): в него входят 12 стран, ведущую роль играют США. На ТТП приходится более 1 млрд населения и около 40% мирового ВВП. Ведутся также переговоры о создании Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства (ТТИП) между США и ЕС. Оно охватит почти 800 млн человек и более 50% мирового ВВП. При этом, несмотря на, казалось бы, созидательные импульсы, ориентированные на торговую либерализацию в рамках мегаальянсов, растут опасения относительно рисков для мировой экономики и ее регулирования, которые порождаются таким развитием регионализма.

В январе 2016 года Всемирный банк опубликовал доклад «Перспективы глобальной экономики», в котором приводится прогноз развития ТТП. В соответствии с оценками авторов макроэкономические эффекты данного соглашения позволят к 2030 году увеличить ВВП стран-участников на 1,1%, а объем торговли — на 11%. Наибольшую выгоду получат Вьетнам и Малайзия (10 и 8% ВВП соответственно) за счет снижения тарифной и нетарифной защиты крупных рынков, таких как США, Канада, Австралия.

Страны, входящие в НАФТА (североамериканская зона свободной торговли), к 2030 году ожидает лишь незначительный положительный эффект на уровне 0,6% ВВП. Причины — размер экономики и относительно невысокий уровень торговли со странами Тихоокеанского региона.

Среди стран, оказавшихся за бортом ТТП, наибольшие потери испытают страны Восточной и Юго-Восточной Азии: Таиланд — 0,9% ВВП, Южная Корея — 0,3% ВВП. Эффект для России, по мнению Всемирного банка, нулевой. В числе прочих стран и регионов, которые испытают потери от эффекта отклонения торговли, значатся Китай (минус 0,2% ВВП), Индия и ЕС.

При относительно невысоких абсолютных эффектах для экономики США зачем данная инициатива нужна американцам?

Во-первых, соглашение продвигает интересы американских корпораций инновационных секторов экономики (биофармацевтика, IT, электроника) на азиатско-тихоокеанских рынках. В ходе переговоров США активно отстаивали положения о защите интеллектуальных прав собственности, унификации санитарных и фитосанитарных мер, экологических стандартов, создавая таким образом комфортную площадку для своих производителей. Экономические выгоды для американских компаний в большей степени концентрируются в инвестиционной сфере, нежели исключительно в области торговых дивидендов. Отсюда вытекает следующий мотив.

На сегодняшний день вопросы тарифной защиты рынков уже далеко не столь важны; гораздо важнее вопросы нетарифной защиты, регулирования и технических стандартов, защиты интеллектуальной собственности. США, играя в процессе формирования ТТП доминирующую роль, имеют все шансы стать центром разработки правил торговли, стандартов, технических регламентов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. При заключении еще и ТТИП с Евросоюзом действующая относительно сбалансированная и компромиссная система регулирования мировой торговли в рамках ВТО фактически подменяется новой, основанной на доминировании двух крупнейших «мегаблоков».

В-третьих, ТТП позволяет США опередить их главного конкурента в регионе — КНР. Но именно в этом китайском аспекте возможно заключен самый важный вопрос по отношению к дивидендам для США, Тихоокеанского региона и  всей мировой экономики от создания ТТП.

Тихоокеанский разлом

Создание крупнейшего в мире торгового блока, не включающего Китай и Россию, равнозначно созданию экономических разделительных линий в регионе, от которого во многом зависит рост мировой экономики. При этом неучастие Китая в ТТП ухудшает ситуацию с рынками сбыта в условиях, когда именно экспорт на протяжении десятилетий являлся основным источником высокого экономического роста. В результате для Китая затрудняется «переключение скоростей» от экономического роста, основанного на экспорте и инвестициях, в пользу роста потребительских расходов.

Более того, когда именно от Китая во многом зависят сегодня динамика мировой экономики, динамика цен на сырье и стабильность мировых финансовых рынков, потеря им торгово-экономических позиций в Тихоокеанском регионе может оказать негативное воздействие на глобальный экономический рост. В последние несколько десятилетий именно Китай играл ключевую роль в стабилизации мировой экономики — как в период Азиатского кризиса в 1997 году, так и во время глобального кризиса в 2007–2008 годах.

В условиях, когда ключевая подпорка для глобального экономического роста начинает демонстрировать признаки нестабильности, потеря Китаем своих позиций в торговой сфере может обострить опасения по поводу перспектив китайского роста и повысить волатильность на финансовых рынках. При этом негативное воздействие на китайскую и глобальную экономику будет происходить не только по торговым, но и по инвестиционным каналам, что не в полной степени учитывается в рамках существующих исследований эффекта создания ТТП. Кроме того, статический анализ влияния на китайскую экономику не учитывает также эффект от расширения ТТП и увеличение эффекта отклонения торговли после возможного вступления в ТТП таких крупных игроков, как Индонезия, Таиланд и Южная Корея.

Все эти негативные последствия для Китая от создания ТТП могут быть кратно увеличены после запуска Трансатлантического партнерства, в рамках которого эффекты переориентации торговых и инвестиционных потоков для Китая будут, вероятнее всего, значительными.

Хронически медленный рост

В более общем плане формирование ТТП и ТТИП — это своего рода перезагрузка мировой экономики, ее переформатирование, которое может привести к ослаблению экономического взаимодействия Китая и США. Во многом устойчивость мировой экономики и ее рост обеспечивались в течение последних десятилетий интенсификацией как торгового, так и инвестиционного взаимодействия двух стран, при этом Китай играл ключевую роль в финансировании внешних дефицитов США. В условиях замедления глобального экономического роста такого рода перезагрузка может стать перегрузкой для китайской экономики и риском для восстановления мирового экономического роста. Без стабилизации или восстановления экономического роста Китая низкие темпы роста мирового хозяйства могут приобрести хронический характер.

Все эти аргументы ни в коем случае не исключают того, что и Китаю, и России важно будет искать пути взаимодействия с ТТП. Однако для определения российской стратегии сотрудничества с мегаблоками необходим более детальный анализ как позитивных, так и негативных последствий от создания трансконтинентальных мегаальянсов.

Негативное воздействие ТТП на экономический рост Китая, который является крупнейшим торговым партнером России после Евросоюза, может отрицательно повлиять и на российскую экономику. Снижение траектории экономического роста Китая может воздействовать на сырьевые цены, что чувствительно сказывается на российской экономической динамике. Наконец, дивиденды от создания ТТП для России необходимо оценивать также с точки зрения перспектив и возможностей создания нашей страной торгово-экономических альянсов в Тихоокеанском регионе.