Вирус рецессии: чем обернется эпидемия 2019-nCoV для мировой экономики
Мир лихорадит от разрастающейся в Китае эпидемии коронавируса 2019-nCoV, который за месяц с небольшим поразил уже более 30 тыс. человек и выявлен сегодня в десятках стран. Жители современного мира привыкли беспрепятственно пользоваться благами глобализации и почти не ощущать порождаемых ею рисков — так что резонанс от малоизвестной болезни не вызывает удивления. Однако прогнозы чуть ли не новой Великой депрессии, вызванной эпидемией, пока не выглядят убедительными.
Волна страха
Эпидемии всегда страшили людей, так как до самого последнего времени им невозможно было противостоять (три гигантские волны чумы в Европе — 165 года, 542–551 годов и 1346–1353 годов — уничтожали подчас целые города, снижая численность населения отдельных регионов более чем наполовину). При этом подобные катастрофы относятся отнюдь не только к далекому прошлому: эпидемия гриппа в 1918–1919 годах унесла жизни почти 50 млн человек, причем число умерших достигало миллиона в неделю; менее масштабные эпидемии, вызванные похожими вирусами, убили до 2 млн человек в 1956–1958 годах и более 1 млн — в 1968-м. В целом на протяжении 1990-х годов в мире от инфекционных заболеваний погибали около 17 млн человек ежегодно, что составляло треть всех преждевременных смертей.
В то же время следует обратить внимание на два обстоятельства.
С одной стороны, люди научились реагировать на эпидемии намного быстрее, чем раньше. Если вакцина против гриппа была создана через 20 лет после эпидемии «испанки», то вакцина против атипичной пневмонии — через 21 месяц. Превращение здравоохранения в одну из самых крупных отраслей современной экономики позволило невиданно сократить смертность от эпидемий.
С другой стороны, скорость и масштаб реакции на вспышки инфекций во многом становятся экономической проблемой. Более миллиона смертей в 1968 году практически не оказали влияния ни на мировой экономический рост, в тот год составивший 6,3% (4,8% в США), ни на состояние международной торговли, объем которой увеличился более чем на 6%. Сегодня менее 1 тыс. летальных случаев привели к существенным изменениям на рынках: китайские фондовые индексы с начала года снизились почти на 7,5%; цены на нефть скорректировались с 1 января на 20%, на медь — на 12%, на железную руду — более чем на 10%. Международное авиасообщение с Китаем, вероятно, сократится не менее чем на треть, как это было в период эпидемии 2003 года; многие иностранные компании приостановили производство в стране, а некоторые эвакуировали часть персонала. Карантин, введенный в Ухане и ряде других городов, затронул в общей сложности не менее 45 млн человек, став самой масштабной акцией такого рода в истории. В разных регионах мира сокращают использование китайских товаров, а страны закрывают границы от китайцев или лиц, недавно побывавших в КНР. Экономический ущерб, нанесенный эпидемией только Китаю, уже оценивают в $60 млрд.
Прививка для рынков
И все же, на мой взгляд, в итоге глобальные экономические последствия эпидемии будут довольно умеренными — и вот почему.
Действительно, Китай может заплатить высокую цену за победу над вирусом: с учетом того, что как минимум месяц экономика останется парализованной, темпы роста в этом году окажутся ниже 5%, т.е. на 1,5–1,7% ниже ожидавшихся (в 2003 году потери оценивались в 1–1,3% китайского ВВП). Это довольно значимый удар и по мировой экономике — просто потому, что доля Китая в ней за эти годы выросла (по ППС) с 8,2 до 19,2%. Кроме того, в середине 2000-х мировая экономика росла динамичнее, чем сейчас. В итоге если в 2002–2007 годах на Китай приходилось от 8 до 20% глобального прироста, то в 2019-м этот показатель достиг 39%. Понятно, что развитие эпидемии не пройдет бесследно, однако даже снижение темпов роста мировой экономики на 1% сегодня не представляется катастрофичным — напротив, оно может оказаться даже желательным.
На мой взгляд, вирус 2019-nCoV (сразу хочу попросить прощения за бестактность) проявил себя в самый подходящий с экономической точки зрения момент. Продолжающийся с лета 2009 года глобальный подъем уже стал самым долгим в истории. Фондовые рынки пытались корректироваться в конце 2018 года, но оптимизм возобладал. Безграничные ожидания спекулянтов в последние месяцы вызывают все большую тревогу. На этом фоне замедление китайской и мировой экономики, вызванное распространением эпидемии, может оказаться благом, если оно заставит инвесторов поверить в относительно случайный характер события. Иначе говоря, неизбежное в нынешней ситуации существенное падение темпов роста в первом и втором кварталах 2020 года не будет сочтено началом циклической рецессии. Вместо того чтобы начать массовые распродажи и пересмотреть свои стратегические планы, бизнес перегруппируется, воспринимая события как «временные трудности», а не начало долгосрочного спада. Экономики ряда развитых стран (в частности, Франции и Италии) уже находились в рецессии в четвертом квартале прошлого года и продолжат умеренно снижаться — но неизбежное восстановление динамики во второй половине года на фоне успешной борьбы с эпидемией способно вернуть их к росту. Иначе говоря, вирус 2019-nCoV, против которого пока не придумано вакцины, сам может стать некоей прививкой для мировой экономики, не позволяющей ей окончательно перегреться и подхватить более серьезную «заразу». Если 2020 год окажется временем близкого к нулю роста, мир «на ногах» переживет ту рецессию, которую все давно ждут и которая, начнись она с классического «взрыва» очередного фондового пузыря, была бы куда болезненнее.
В завершение стоит сказать, что события начала 2020 года могут в перспективе породить новое направление в экономической теории — условную economics of fear, «экономику страха». По мере развития глобализации возникает феномен гипертрофированной реакции на события, потенциально несущие угрозу значительному числу людей. Этот тренд заметен начиная с террористических атак 2001 года, но на примере китайской эпидемии мы видим, что он выходит на совершенно новый уровень, когда экономический ущерб от ожидаемых событий на порядки превосходит тот, который наносит реальное развитие некоей негативной тенденции. Достаточно сравнить реакции на атаки террористов или захваты самолетов в 1970-е годы и сегодня, а также на «азиатский грипп» H2N2 конца 1950-х, убивший в одних только США 70 тыс. человек, и на 2019-nCoV. Я бы с удовольствием поставил небольшую сумму на то, что в скором будущем исследования в данной сфере будут претендовать на Нобелевскую премию по экономике.
