10 лет спустя: три выученных и невыученных урока кризиса 2008 года

Хотя первые проблемы на рынке ипотечных кредитов начались уже в 2007 году, точкой отсчета глобального финансового кризиса принято считать день банкротства банка Lehman Brothers — 15 сентября 2008 года. С тех пор прошло десять лет. Что изменилось? Какие уроки были и не были выучены?

В первую очередь изменения коснулись финансовых рынков развитых стран — где, собственно, и начался кризис. Америка и Европа резко ужесточили банковское регулирование, повысили требования к достаточности капитала, повысили прозрачность финансового сектора. В Евросоюзе были сделаны серьезные шаги к созданию Банковского союза (в еврозоне) и даже Союза фондовых рынков. Обсуждаются и другие реформы еврозоны, в том числе и такие, которые были бы немыслимы до кризиса.

России, безусловно, также необходимы и повышение качества банковского надзора, и борьба с недобросовестным использованием информации на фондовых рынках. Но три главных урока кризиса для развивающихся стран, в том числе для России, относятся к сфере денежно-кредитной и бюджетной политики.

Важность инфляции

Первый урок: для того чтобы сгладить удар кризиса, необходима развитая внутренняя финансовая система. А для этого, в свою очередь, нужна низкая и предсказуемая инфляция. Если инфляция остается высокой, то и уровень неопределенности слишком высок, поэтому долгосрочное финансирование доступно только в долларах или евро. К чему это может привести, мы можем наблюдать сегодня в Турции. В 2017 году турецкие власти развернули обширное кредитное стимулирование экономики, что привело к двузначной инфляции. Долгосрочное кредитование в лирах иссякло, компании и банки начали в еще большей степени полагаться на долларовые кредиты, поэтому повышение ставки ФРС привело к серьезной макроэкономической турбулентности. Инвесторы запаниковали, курс лиры упал, бремя долларовой задолженности стало критическим. Ставки годовых кредитов в лирах достигли запретительных значений.

Разговоры о переходе к инфляционному таргетированию в России начались еще за несколько лет до кризиса, но именно кризис показал необходимость такого перехода. В конце 2008 года, несмотря на трехкратное падение цен на нефть, Центральный банк продолжал защищать курс рубля. Это привело к тому, что в ожидании неминуемой девальвации инвесторы продолжали скупать валюту, рублевое кредитование прекратилось. Результатом стали катастрофический обвал инвестиций и спад производства. В 2009 году российский ВВП снизился на 8% — наибольшее падение в странах G20.

В то же время сырьевые экономики, которые к началу кризиса уже перешли к гибкому курсу и инфляционному таргетированию, прошли его относительно неплохо. Например, Австралия смогла избежать рецессии. Инфляция оставалась в целевом диапазоне (ниже 3%), несмотря на то что курс австралийского доллара упал примерно на треть. С теоретической точки зрения так и должно было быть (именно поэтому и была разработана концепция инфляционного таргетирования), но как раз кризис 2008–2009 годов стал первым испытанием на прочность этой концепции, при том что инфляционное таргетирование было впервые внедрено в начале 1990-х в англосаксонских странах.

После 2008 года этот урок усвоила и Россия. За последние десять лет ей пришлось еще раз пройти через кризис, и именно переход к инфляционному таргетированию помог ей справиться с эффектом резкого падения цен на нефть. В 2014–2016 годах Россия пережила резкое снижение курса рубля и рецессию, но спад был гораздо ниже — менее 3% ВВП.

Спасительные резервы

Второй урок кризиса 2008–2009 годов для развивающихся стран — важность резервных фондов. Предыдущие кризисы показали, что в самое трудное время, именно тогда, когда деньги нужны больше всего, финансовые рынки отказываются поддерживать развивающиеся страны (предпочитая сберегать в инструментах более надежных развитых стран). Поэтому — также впервые в истории — к кризису 2008 года многие развивающиеся страны, включая Россию, подошли с существенными накоплениями на черный день. Эти страны смогли смягчить эффект кризиса. В той же России, несмотря на существенное падение ВВП, удалось не допустить падения уровня жизни. С другой стороны, тот факт, что к новому экономическому спаду 2014–2016 годов российский бюджет подошел с гораздо меньшими сбережениями, частично объясняет, почему в этот раз бремя спада легло именно на население. По официальным данным, за 2014–2017 годы доходы населения снизились в среднем на 11%.

Государство не спасет

Третий урок кризиса заключается в том, что хотя англосаксонская финансовая система работает не так хорошо, как считалось ранее, она остается лучшей в мире. Некоторые западные регуляторы и ведущие финансовые компании проявили и некомпетентность в управлении рисками, и неспособность предотвратить конфликт интересов. Даже те из них, кто не пострадал в 2008 году, оказались вовлечены в последующие скандалы — на рынке LIBOR и вокруг Лондонского Кита. Но, несмотря на свои недостатки (многие из которых хотя бы частично исправлены в последние годы), западная финансовая система по-прежнему лучшая. Попытки развивающихся стран построить альтернативу, в том числе и основанную на доминировании госсектора, пока что не привели к ослаблению доминирования доллара и евро в мировой экономике. Например, резкое расширение кредитования в китайской экономике в ответ на кризис создало серьезные финансовые дисбалансы и риски. Низкое качество кредитного портфеля госбанков, избыточные мощности в промышленности и строительном секторе, непрозрачные финансовые инструменты — это ключевая проблема для сегодняшнего китайского руководства. Китай, безусловно, не исключение: коррупция и некомпетентность присущи госбанкам и госкомпаниям во всех развивающихся странах.

Главный урок кризиса 2008 года не в том, что конкурентные рынки исчерпали свой потенциал. И не в том, что государство лучше знает, куда и как инвестировать. А в том, что если не регулировать неизбежные в финансовом секторе конфликты интересов, то и в развитых, и в развивающихся странах жадность, безответственность и некомпетентность могут привести к катастрофическим последствиям не только для самих банков, но и для всей экономики.