Опасный эксперимент: чем плох налог на добавленный доход
В конце августа правительство поручило Минфину временно скорректировать норму Бюджетного кодекса, по которой новые налоговые законы должны быть приняты не менее чем за месяц до внесения в Думу проекта федерального бюджета (1 октября). Это позволит уже с 2018 года ввести налог на добавленный доход (НДД), который, в отличие от НДПИ, будет взиматься не с количества добытой нефти, а с доходов от ее продажи за вычетом расходов на добычу и транспортировку. НДД будет действовать на западносибирских месторождениях «Газпром нефти», «Сургутнефтегаза», ЛУКОЙЛа и «РуссНефти» с общей добычей около 7 млн т: эти компании подали заявки на участие в пилотном проекте.
Стимул для расходов
Конфигурация НДД активно обсуждалась Минфином и Минэнерго в течение последних двух лет. В апреле реформа наконец была одобрена правительством. Однако в последний момент ее чуть было не сорвала еще одна налоговая новация: в июне Минэнерго внесло в правительство законопроект, по которому «Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Сургутнефтегаз» и «Газпром нефть» могут получить право платить лишь половину НДПИ с добычи на обводненных месторождениях. Категорически против выступил Минфин: по его оценке, в случае принятия законопроекта федеральный бюджет в 2018 году потеряет свыше 150 млрд руб. доходов. В итоге решение по льготам не было принято.
Впрочем, риск снижения бюджетных доходов есть и в случае внедрения НДД. Базой для его взимания станет прибыль, а потому у компаний будут стимулы ее занижать. В Великобритании, где также действует НДД, эта проблема получила название gold plating («золочение»): компании стремятся раздувать издержки, правда, там с этим борются не только налоговики, но и акционеры, дивиденды которых зависят от рентабельности добычи. В России у акционеров зачастую мало реальных рычагов воздействия на менеджмент, причем не только у миноритарных, но даже у мажоритарных. Свидетельство тому — безуспешные попытки Росимущества заставить «Роснефть» направлять на дивиденды 50% чистой прибыли по МСФО — по итогам 2016 года компания согласилась заплатить лишь 35%.
Внедрение НДД будет сопровождаться отменой экспортных пошлин, поэтому реформа несет с собой еще один риск — снижение рентабельности нефтепереработки. Сейчас к пошлинам привязана внутрироссийская цена на нефть: она рассчитывается как экспортная цена минус пошлины и затраты на транспортировку. В случае отмены пошлин цена на нефть автоматически вырастет, что ударит по нефтеперерабатывающим заводам (НПЗ). Обнулится и таможенная субсидия (разница между более высокими пошлинами на нефть и более низкими на нефтепродукты), за счет которой НПЗ удается экспортировать нефтепродукты с низкой глубиной переработки.
В ответ Минфин предлагает ввести отрицательный акциз на нефть: НПЗ смогут получать вычет на сумму акциза, которую добывающие компании будут выставлять при продаже нефти. Однако размер компенсации переработчикам придется ежегодно выторговывать при утверждении бюджета, и не факт, что она не будет быстро отменена. На практике Минфин не очень благосклонен к любым компенсациям: например, в 2016 году правительство пошло на повышение НДПИ, но при этом отказалось от запланированного ранее снижения пошлин с 42 до 36% — рост налоговой нагрузки компаниям ничем тогда компенсирован не был. Наконец, реформа несет с собой еще один риск — сосуществования в отрасли двух налоговых режимов, что вряд ли добавит удобства как компаниям, так и регуляторам.
Другой путь
Впрочем, это не означает, что от изменений в налогообложении нефтянки следует полностью отказаться. Решения требует вопрос бессистемной выдачи льгот по НДПИ — на это отчасти и направлена реформа. За 2007–2015 годы доля льгот в сборах НДПИ выросла с 2 до 16% (оценка VYGON Consulting). Сюда относятся льготы и для шельфа, и для высоковязкой нефти, и для истощенных месторождений, и для трудноизвлекаемых запасов. Унифицировать их выдачу поможет автоматизация сбора информации с добывающих скважин. Такая автоматизация, к примеру, была проведена в алкогольной отрасли: с 2005 года информация о каждой произведенной в стране бутылке любого алкогольного напитка фиксируется в ЕГАИС.
Отменять нужно и экспортные пошлины, поскольку они консервируют отсталость российской нефтепереработки. Однако делать это надо лишь после 2021 года: к тому моменту, по данным Минэнерго, большинство компаний закончит программу модернизации НПЗ, потому им проще будет сохранить рентабельность в новых условиях. Постепенное обнуление пошлин вкупе с систематизацией льгот по НДПИ сделает систему налогообложения отрасли более нейтральной, при этом Минфин сможет минимизировать риск выпадения бюджетных доходов. В случае же с НДД этого риска не избежать, а потому эксперимент с его внедрением вряд ли окажется для отрасли последним.
