Поражение целей: кому предназначено послание Владимира Путина
Перед посланием Путина стояло два вопроса: будет ли оно предвыборной программой и, если да, будет ли эта программа содержать тезисы стратегий, написанных командой Алексея Кудрина вместе с другими современно и глобально мыслящими экспертами для нового президентского срока. Если да, как-то само собой подразумевалось, что международная часть послания будет скорее умиротворяющей: нынешний уровень конфронтации не наших рук дело, мы реагировали на угрозы и односторонние действия, но давайте тихо остановимся на достигнутом и молча, не делая обязывающих объявлений о разрядке, развернемся в обратную сторону. И уж точно не будем продолжать. Именно такого подхода требуют другие записанные в стратегиях цели — увеличение экспорта, прежде всего несырьевого, из России и привлечение в страну инвестиций и технологий, а также участие в глобальной интеллектуальной и цифровой жизни и прочий праздник международного разделения труда.
Ответ на первые два вопроса оказался положительным. Послание Путина было его программой, оно содержало виды на будущее, а не только на прошлое и настоящее, и эти виды местами дословно и по пунктам повторяли стратегии Кудрина и его единомышленников. Кроме одного: умиротворение западной, прежде всего американской, политической общественности не является необходимым средством перезапуска экономического роста, эту общественность можно хорошо напугать и, если получится, принудить к новому, современному, высокотехнологичному миру с Россией. Ответа на вопрос, что будет, если там не испугаются, в послании нет.
Послание белых воротничков
Речь Путина разделилась, как разрекламированные им боеголовки. Первая половина звучала приятно для слуха городского среднего класса, частных предпринимателей и белых воротничков. В ней при хорошем настроении можно разглядеть отход от консервативного популистского поворота предыдущего срока, когда вместо неблагодарных образованных горожан власть начала искать опору в простых людях и их ценностях, параллельно их выдумывая. В послании не упоминаются ни христианство, ни церковь, ни религия, ни так любимые традиционные конфессии, а нравственные и духовные ценности стоят через запятую с гражданской активностью, понятой прежде всего как модное у среднего класса волонтерство. Зато много раз говорится про стартапы, «цифровые платформы, совместимые с глобальным информационным пространством», модернизацию городской среды (урбанизм), прошитые коммуникациями агломерации и малые города, привязанные новым транспортом к большим, чтобы и в малых, стало быть, люди стали, как требовательные и капризные жители мегаполисов. Про реформу госуправления, снижение доли государства в экономике, онлайн-медицину, предоставления гражданам всех возможностей цифрового мира и даже про безбожные геномные исследования. В тексте нет слова «реформы»: неприлично, находясь у власти 18-й год, громко объявлять о программе широких реформ, — но кудринская идея перезапуска экономического роста на основе новой цифровой экономики, вложений в медицину, образование, облик городов и инфраструктуру там явно присутствует, хотя без любимых у авторов стратегии терминов «человеческий капитал» и «драйвер роста».
В послании не дымили трубы, не гремели прокатные станы, не отгружали уголь, авиация упоминалась как транспорт, а не как отечественное самолетостроение, хотя оно, уверен, подразумевалось. Послание вряд ли порадовало бы ностальгирующих сторонников классической индустриальной экономики и должно ободрить сторонников постиндустриальной. Путин пытается быть современным в своих выступлениях не в первый раз, в его прежних посланиях тоже много интернета, но нынешнее отличается тем, что оно предвыборное, речь идет о следующих шести годах, а то и больше, и опирается она не на отдельные импровизации, а на объемистые стратегии, написанные системными либералами.
Простым избирателям
Вторая часть призвана компенсировать эффект первой, но велика вероятность, что она компенсирует его до полного уничтожения. Часть российской бюрократии вряд ли счастлива воплощать следующие шесть лет программу системных либералов, в ней широко представлены те, кто мечтал бы о более тяжелой, индустриальной и государственнической модели развития с опорой на суверенитет и автаркию во всем, а не на обманчивые финансовые связи, инвестиции и глобальные платформы. Вот им взамен ракеты. Именно на словах о ракетах, поражающих условного, но явно заокеанского противника, наполненный бюрократами и депутатами зал аплодировал больше всего, так что в первую свою цель они уже попали. Большой части избирателей, мыслящих в категориях старых Минтяжпрома и Минцветмета, тоже непонятен этот птичий дигитальный язык — им тоже понравится про ракеты. Эта вторая цель тоже наверняка поражена с высокой точностью, хотя кандидат Грудинин работает с ней не менее эффективно. Но есть и третья цель.
Зарубежные наблюдатели
Главный адресат второй части — зарубежная аудитория. Ей шлют сигнал: да, мы говорим о следующих шести годах на транснациональном языке технологий, инвестиций и цифровых платформ. Но если вы думаете, что это означает объявление в одностороннем порядке разрядки и нового мышления, вы ошибаетесь. Наших внешнеполитических побед, нашего в боях добытого голоса в мировых делах и статуса великой державы ради перезапуска экономического роста не сдадим. Как у Достоевского, Бога признаем, но мира его не принимаем: пусть технологии, процентные ставки и цифровые услуги, за ними власть, но мир все равно устроен несправедливо, и с этим будем бороться.
Мысль о том, что Запад смеется над демонстрацией нового российского оружия, сделанной при помощи простенькой 3D-анимации, надо сразу отбросить. Миру совсем не смешно от еще более примитивной северокорейской анимации и ракет.
Новая матрешка
Первая и вторая часть послания входят в видимое противоречие друг с другом. Как можно быть частью глобальных финансовых, экономических, технологических, научных обменов и угрожать Западу новейшим оружием? Он ведь тогда не захочет финансово и технологически обмениваться.
Но в определенном ракурсе этого противоречия нет. Россия в послании выглядит, а как же еще, как матрешка. Внутренняя — цифровая, в хипстерских очках и коротком пиджаке, внешняя — в камуфляже. Так же функционирует государственная машина: внутри технократы, экономисты, глобальные менеджеры обеспечивают рост, снаружи президент и военно-дипломатический блок защищают его от враждебных сил.
Больше, чем СССР
Мировое и отечественное общественное мнение до сих пор считает, что Россия, преодолевая травму 1990-х, догоняет СССР. В послании несколько раз повторено — уже догнала и перегнала: по урожаю зерновых, по грузообороту портов и вот по оружию. Вы думали, Россия — слабая копия советской военной мощи, и потому разорвали старый договор о ПРО, а она на самом деле сильнее, заключайте теперь заново его и другие. При этом нет ответа на вопрос: что если новое российское оружие не стимулирует перехода к мирному сосуществованию, как иногда случалось во времена советско-американского ядерного паритета, а станет причиной для новых страхов, санкций и негласных запретов. Чем Россия может ответить на это?
Концепция изменилась: она не в том, чтобы вернуть СССР, и не в том, чтобы стать частью Запада, а в том, чтобы построить экономический и технологический Запад внутри, не становясь им снаружи. В отличие от СССР или современных Ирана, Саудовской Аравии, Венесуэлы, КНДР гражданам предлагают не принципиально другую, чем на Западе, жизнь, а похожую на западную жизнь, но в полностью суверенном контуре по формуле «как они, но без них». Это попытка сочетать постиндустриальную глобальную экономику с понятием суверенитета индустриальной эпохи, когда похожие по уровню развития великие державы не были частью одного целого в сфере идеологии и безопасности, но могли враждовать или вступать в союзы в зависимости от своих текущих интересов. Попытка вложить новейшее экономическое содержание в классическую, считавшуюся устаревшей военно-политическую форму и будет целью особого пути России в четвертый срок Владимира Путина.
Читайте другие материалы автора на сайте Московского центра Карнеги.
