Восточный пасьянс: кто воюет в Сирии и когда это закончится

Кто и зачем?

Конфликт в Сирии начался с внутренних протестов против режима Башара Асада, которые были жестоко подавлены. Сейчас локальный конфликт приобрел форму полномасштабной войны с вовлечением глобальных и региональных игроков.

Если изначально против режима боролась главным образом светская оппозиция, то постепенно пальму первенства перехватили религиозные экстремисты. Произошла поляризация конфликта. С одной стороны, сражаются правительственные силы, курды, с другой — исламистская оппозиция.

ИГИЛ возник из иракского филиала «Аль-Каиды» в 2000-е годы. В результате «арабской весны» и ошибок в послевоенном обустройстве Ирака суннитское большинство оказалось в невыгодном положении по сравнению с шиитским и курдским населением. ИГИЛ быстро набрал популярность благодаря нескольким факторам. На границе Ирака и Сирии образовалась территория хаоса, неподконтрольная властям. А новый лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади взял курс на создание собственного исламистского государства. В этом ему помогает бывшая саддамовская элита, которая оказалась не у дел в новом Ираке. Есть в руководстве организации и высококвалифицированные специалисты из других стран и регионов мира. Террористическая организация обзавелась четкой целью и квалифицированными офицерами, управленцами. Это позволило ей установить контроль над обширными территориями.

Важный момент: правительство Сирии и ИГИЛ — противники экзистенциальные. Компромиссы между ними невозможны, потому что принадлежность к алавитам (шиитская конфессиональная группа, к которой принадлежит правящая элита Сирии), с точки зрения ИГИЛ, равносильна вероотступничеству и, соответственно, наказывается смертью.

Впрочем, противники Асада полагают, что подобная стратегическая несовместимость двух сил не мешает им периодически действовать как тактическим союзникам. Асад оказывается заинтересован в существовании ИГИЛ, потому что, во-первых, оно борется и с его противниками тоже, а во-вторых, потому что противостояние с ИГИЛ оказывается основной причиной нерешительности Запада в отношении самого Асада. Такая оценка ситуации не разделяется российскими властями и основной частью экспертного сообщества, по-прежнему считающих Асада основной силой, способной оказывать противодействие ИГИЛ.

Помимо ИГИЛ в регионе по-прежнему действуют другие отряды исламистской оппозиции разной степени радикальности. Наиболее известная из них — «Джабха ан-Нусра», созданная на базе сирийского филиала «Аль-Каиды», воюющая прежде всего против Асада, но также не признающая и ИГИЛ.

Наконец, необходимо упомянуть про оппозиционные силы светского толка. Среди них есть как непримиримые борцы с режимом, выступающие за демократизацию Сирии, поддерживаемые Западом и рассматриваемые Россией как потенциальные участники мирного процесса. Например, «Свободная сирийская армия», последнее время ослабевшая в войне и с Асадом, и с радикальными исламистами. Так и представители системной оппозиции — признаваемой правительством, участвующей во власти и считающейся многими наблюдателями марионетками.

Наконец, еще есть курдские ополчения, которые тоже сражаются против ИГИЛ, но и к правительству Асада у них тоже много претензий. Курды хотят выжить и в перспективе создать свое государство или хотя бы получить автономию в Сирии, против чего Асад выступает категорически.

Помимо всех этих сил действует и так называемая внешняя оппозиция, поддерживаемая значительной частью арабского мира и стран Запада. Она объединена в созданную в 2012 году в Катаре Национальную коалицию сирийских революционных и оппозиционных сил.

Когда закончится война?

Саудовская Аравия, Турция и США поддерживают разрозненную сирийскую оппозицию умеренного толка, Россия и Иран — правительство Сирии, то есть режим Асада. Стратегические цели России и США в регионе в основном совпадают — никто не хочет появления в регионе государства террористов, поэтому для всех важно уничтожить ИГИЛ. А вот тактика расходится — Россия считает Асада частью решения проблемы, а США — частью проблемы. Это главное различие. Это одна из причин того, что, несмотря на общность интересов, Россия и США не могут выработать общий план действий и подвергают критике действия друг друга (другие причины связаны с общим чрезвычайно негативным фоном отношений).

Проблема в том, что долгое время ни Россия, ни США не обладали достаточными ресурсами для влияния на сирийских деятелей. Ни на Асада, ни на оппозицию. В результате мы постоянно оказывались в ситуации, что никто в лагере противников ИГИЛ пока не был готов идти на уступки.

Могут ли эти противоречия привести к войне России и США? Вряд ли. Причина простая — никто не готов начинать мировую войну за Асада. Судя по заявлениям Джона Керри, компромисс может быть найден — сначала нужно всем вместе уничтожить ИГИЛ, а затем вернуться к вопросу о судьбе Асада и обустройстве Сирии.

Позитивный сценарий предусматривает, что региональные игроки возьмут лидерство на себя и при поддержке США и России уничтожают ИГИЛ. Если Иран и Саудовская Аравия смогут найти общий язык, война с ИГИЛ быстро закончится и начнется плавное восстановление государственности Сирии. Вероятность такого сценария невысока — около 25%.

Негативный сценарий — это вовлечение в конфликт все новых участников, военные столкновения между Ираном и Саудовской Аравией, лидером суннитского мира. При таком развитии событий нельзя исключать самых пессимистичных вариантов и большой и долгой войны на Ближнем Востоке. Вероятность — 10%.

Самый реалистичный сценарий — несмотря на вовлечение России, конфликт будет тянуться еще долгие годы. Все будут бомбить ИГИЛ, но уничтожить организацию все равно не получится, ведь никто из мировых лидеров не готов терять людей в наземной операции. Россия и США будут вести бесконечные переговоры о переустройстве Сирии. Через 5–10 лет на территории Сирии появятся новые государства. Весь регион переживет переформатирование.

Зачем России все эти проблемы на фоне кризиса и конфликта в Украине? ИГИЛ — это на самом деле внутренняя угроза. Наши южные регионы находятся не так уж далеко от мест боевых действий, в ИГИЛ воюет несколько тысяч граждан РФ, они рано или поздно захотят вернуться. Это означает дестабилизацию на Северном Кавказе, в Поволжье, на Урале, в мегаполисах.

Участие в сирийских делах позволяет Москве заявить о себе как о глобальном игроке и доказать свою нужность странам Запада. В конечном счете, возможно, это заставит их пойти на уступки в других важных для Кремля вопросах, в том числе по Украине и режиму санкций.

Стоят ли все эти потенциальные выгоды нынешней военной активности? На другой чаше весов оказывается и возможность «асимметричного» ответа со стороны ИГИЛ, способного организовать теракты на территории РФ, и нагрузка на и без того слабую российскую экономику. Общество, очевидно, не готово к еще одной войне, учитывая опыт Афганистана и Чечни.