Бюджет для прокурора: как изменится надзор за соблюдением законов в армии
Сообщения об изменении статуса военных прокуроров и военных следователей с 1 января 2017 года чуть не стали сенсацией. Сначала со ссылкой на неназванные источники говорилось о «ликвидации главной военной прокуратуры» (про военных следователей почему-то забыли). Потом Главная военная прокуратура опровергла эти сообщения. Что же происходит на самом деле?
Отдельная вертикаль
Сами по себе изменения в статусе военных прокуроров и военных следователей не новость. Об этом было известно еще с весны 2014 года, когда были внесены соответствующие поправки в закон (145-ФЗ от 04.06.2014), а точный дизайн изменений стал окончательно понятен к прошлому лету (243-ФЗ от 13.07.2015).
Для понимания сути этих изменений нужно разобраться в том, как устроена правоохранительная работа в российских силовых структурах. Преступления, совершенные военнослужащими (а это не только Вооруженные силы, но и практически все, кто носит погоны, включая полицию, МВД и даже, например, таможенные органы) или в отношении военнослужащих, с некоторыми оговорками расследуются специальными военными следователями, а надзирают за работой следователей и поддерживают обвинение в отдельных военных судах специальные военные прокуроры. Военные следователи и прокуроры выстроены в две отдельные вертикали, которые существуют параллельно с основными вертикалями прокуратуры и Следственного комитета.
То есть если прапорщик Федеральной пограничной службы ФСБ в городе Кяхте нанес в ходе пьяной драки тяжкие телесные повреждения старшине, то заниматься этим будет не кяхтинский районный отдел Следственного комитета, подчиненный управлению СК по Республике Бурятии, а кяхтинский гарнизонный следственный отдел, подчиненный военному следственному управлению по Восточному военному округу в городе Хабаровске, который подчинен главному военному следственному управлению и затем уже председателю СК. Так же будет и с прокурорами: прокурор Кяхтинского района не будет иметь отношения к этому расследованию — надзирать за работой следователей будет гарнизонный военный прокурор.
Такие отдельные следственные и правоохранительные органы, которые действуют в войсках, нередко существуют в странах с крупными армиями, например в США. Если армия велика и играет существенную роль в государстве, то допускать гражданских следователей, прокуроров и судей к внутриармейским делам считается небезопасным или не вполне разумным. Военные следственные органы немногочисленны, что упрощает контроль за соблюдением режима секретности следователями и прокурорами, да и специфику жизни военных они, как предполагается, понимают лучше. Однако здесь есть и оборотная сторона: и в России, и в других странах, в которых есть похожие органы, нередко звучат обвинения в том, что военные следователи и военные прокуроры всегда, когда есть такая возможность, выбирают ту версию событий, которая удобна для командования.
Главный распорядитель
Российская специфика состоит в том, что военные прокуроры занимаются не только надзором за следователями и поддержанием обвинения в суде, но и, как и остальные прокуроры, — тут российская ситуация уникальна — надзирают за соблюдением в войсках федерального законодательства вообще. Другими словами, защищают трудовые, социальные, жилищные и все прочие права военнослужащих и целого ряда других категорий населения: проводят проверки, привлекают к административной ответственности, рассматривают жалобы граждан (военнослужащих и членов их семей) и прочая, и прочая. Фактически с учетом того, что военнослужащие ограничены законом в выборе инструментов защиты своих прав, военная прокуратура оказывается едва ли не единственным органом, куда можно пожаловаться на свое начальство.
Исторически сотрудники военных следственных органов и военных прокуратур входили в состав соответствующих ведомств, в первую очередь Министерства обороны, числились в их штатном расписании. Эти же ведомства платили им зарплату, обеспечивали жильем и т.д. С 1 января 2017 года ситуация должна измениться. Зарплатный «бюджет» полностью переводится в прокуратуру и Следственный комитет. С жильем, социальными платежами, помещениями и прочими расходами ситуация несколько сложнее, но общий вектор движения в ту же сторону. При этом никакой содержательной реформы этих ведомств не предусмотрено. Более того, федеральный закон специально подчеркивает, что «военнослужащие и гражданский персонал органов военной прокуратуры и военных следственных органов Следственного комитета Российской Федерации продолжают проходить службу (работать) на замещаемых (занимаемых) должностях без переаттестации и переназначения» (ч.2 ст.36 145-ФЗ от 04.06.2014). Также не предусмотрено никаких изменений и в полномочиях военных прокуроров и следователей. По большому счету меняется только главный распорядитель бюджетных средств, которые ассигнуются на финансирование работы этих структур.
Грядущее изменение, безусловно, положительное. Военная юстиция и так очень легко попадает под влияние командования окрестных частей: гарнизонный прокурор, председатель гарнизонного суда, начальник военного следственного отдела и так будут активно включены в жизнь элиты военного сообщества в своем городе или военном городке. Они присутствуют на ключевых совещаниях, их приглашают на дни рождения и другие праздники — в общем, нужды и чаяния военного руководства они понимают очень хорошо. Чисто психологически им гораздо проще принять сторону руководства в ситуации, когда речь идет не о драке двух рядовых, а, скажем, о случае рукоприкладства со стороны офицера, что весьма испортит отчетность по воспитательной работе для командира части. А с учетом российской специфики — огромной роли прокурора в защите социальных и трудовых прав военнослужащих — конфликты между общеармейским руководством и прокуратурой выглядят и вовсе неизбежными, если прокурор честен и профессионален.
В ситуации же, когда еще и финансирование идет через Министерство обороны, военная прокуратура и военное следствие оказываются и вовсе подконтрольны военному руководству, от которого по идее должны быть независимы. Несговорчивому прокурору всегда можно забыть выделить финансирование на транспорт, предоставить для военной прокуратуры ужасающее подвальное помещение или неправильно подсчитать для его сотрудников бесконечные надбавки и доплаты, из которых доход военнослужащего состоит более чем наполовину. Передача хотя бы части финансовых полномочий в руки самих прокуроров и следователей — абсолютно правильное решение, и остается надеяться, что движение в этом направлении продолжится.
Конечно, глядя на эти изменения, есть соблазн проинтерпретировать их как часть схватки силовиков за власть и ресурсы, но на деле, скорее всего, это либо отголоски схватки давней, либо же и вовсе не имеет большого отношения к ней. Насколько можно оценить, те выигрыши, которые получают прокуратура и СК от перехода к ним этой части бюджетного пирога, вполне соотносимы с ожидаемым количеством проблем от администрирования этих средств.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
