Что придется делать новым властям Венесуэлы для преодоления кризиса
Не так важно, надолго ли останется Николас Мадуро у власти в Венесуэле и когда его сменит лидер оппозиции Хуан Гуаидо либо другой временный президент. Эпоха чавизма в экономике и политике заканчивается, и новым властям придется думать, как вывести страну из состояния коллапса.
Свободное падение
По оценкам МВФ, в 2018 году ВВП Венесуэлы упал на 19%. Падение продолжается пятый год подряд без каких-либо признаков стабилизации. Власти страны уже много лет не публикуют официальную статистику, поэтому об экономическом положении страны можно судить лишь по косвенным оценкам, в том числе по добыче нефти.
В прошлом году добыча нефти — основного и практически единственного экспортного товара Венесуэлы — упала на 30%, до минимального уровня за последние 69 лет. По данным за последние месяцы, падение в нефтяной отрасли продолжается. Проблема еще и в том, что около 60% экспорта осуществляется в рамках поставок по выданным ранее Китаем и Россией кредитам, то есть менее половины венесуэльской нефти оплачивается живыми деньгами. Кризис нефтяного сектора вызван массовым оттоком квалифицированных кадров и многолетним дефицитом инвестиций — руководство страны предпочитало направлять доходы от экспорта на социальные программы. В 2017 году президент Мадуро попытался решить проблемы государственной нефтяной компании PDVSA, назначив ее главой генерала Национальной гвардии Мануэля Кеведо, но навести порядок не удалось.
Другая проблема — гиперинфляция. По данным Национальной ассамблеи, в последние месяцы ежемесячная инфляция составляла 150–200%. За прошлый год она достигла 1 700 000%. В 2019 году ожидается восемь миллионов процентов. В августе 2018-го власти провели денежную реформу — заменили венесуэльский боливар «суверенным боливаром» и провели деноминацию в соотношении 1:100 000. В обращение была даже введена первая в мире национальная криптовалюта — петро. Никакого значимого эффекта на инфляцию и скорость девальвации все это не оказало. «Суверенный боливар» продолжает девальвироваться к доллару США со скоростью 60–80% в месяц.
По мнению официальных властей Венесуэлы, гиперинфляция — результат экономической войны, развязанной мировым капитализмом с целью задушить Боливарианскую Республику. Действительная же причина — бесконтрольная эмиссия центрального банка для покрытия дефицита государственного бюджета. Как и все другие экономические показатели в стране, дефицит бюджета засекречен. Но по оценкам, в настоящее время он составляет около 15–20% ВВП. За последние годы никакого прогресса в этом отношении не происходило, ситуация ухудшалась — власти стали все чаще повышать минимальный размер оплаты труда, который в первую очередь влияет на номинальные заплаты госслужащих и бюджетников. В начале января Мадуро объявил о повышении МРОТ на 300%. Только недавно, в ноябре 2018 года, минимальную зарплату уже повышали на 250%. Однако реальные доходы населению снижаются. Получается, что по курсу на 23 января минимальный размер оплаты труда в Венесуэле составлял около 528 руб. в месяц.
Что делать
Экономический курс, который поставил на грань выживания миллионы людей, рано или поздно должен был привести к политическому кризису. Дальнейшее выживание правительства Мадуро или успех нового лидера будут зависеть от того, удастся ли изменить положение в экономике.
В ноябре прошлого года Каракас посетила большая делегация российских экспертов, которую возглавил замминистра финансов Сергей Сторчак. Визитеры предложили свой план стабилизации венесуэльской экономики. Он включает в себя отказ от бесконтрольной эмиссии денег и проведение налоговой реформы с переносом центров налогообложения на косвенные налоги. Это разумный план, и он мог бы стабилизовать положение в экономике. Единственное «но» — для его проведения, помимо реальной готовности венесуэльских властей его выполнять, необходима мощная финансовая поддержка в течение нескольких лет. Для закрытия дефицита валютной ликвидности в ближайшие годы стране необходимо минимум $10–15 млрд ежегодно. Сопоставимые суммы необходимы для инвестиций в нефтяную промышленность страны, которые позволят восстановить добычу. Это означает, что суммарный стабилизационный пакет составляет не менее чем $50–60 млрд, а, скорее всего, даже больше. Также необходимо договариваться о реструктуризации внешнего долга, текущий объем которого составляет ориентировочно $130–140 млрд. По большей части публичных обязательств Венесуэла давно находится в дефолте и не платит по долгам. Основные кредиторы — Китай ($50–60 млрд) и Россия ($15–17 млрд) — не выказывали большого желания увеличивать свои венесуэльские риски и оказать подобную поддержку. Западные страны очевидно не окажут никакой помощи режиму Мадуро.
Но и для оппозиции, в случае ее прихода к власти, поиск средств не будет простой задачей. Первоочередным вопросом, видимо, станет получение финансовой поддержки от МВФ и достижение договоренностей с кредиторами. Потом необходимо будет начать быструю программу непопулярных экономических реформ, в первую очередь для стабилизации государственных финансов. Деньги для нефтяного сектора придется искать либо за счет снятия социальных обязательств с PDVSA, либо за счет масштабного привлечения иностранного капитала, которому понадобятся гарантии, возможно, и политические. Приватизацию PDVSA в ближайшем будущем вряд ли стоит ждать. Для начала нужно изменить законодательство, которое сейчас запрещает иностранцам быть мажоритарными акционерами в нефтянке. Ну а главное: даже в случае падения нынешнего режима очередь из желающих вкладывать в Венесуэлу не выстроится. И это, кстати, позволяет думать, что высказываемые сейчас опасения за судьбу российских инвестиций в страну несколько преувеличены.
