Конкуренты на цепи: почему Си Цзиньпин пошел на сделку с Трампом
Масштабы первой фазы торговой сделки между США и КНР поразили многих: согласно договоренностям, Китай в ближайшие два года дополнительно закупит американские товары и услуги на $200 млрд, из этой суммы $52,4 млрд придется на энергоносители и около $32 млрд — на сельхозпродукцию. Правда, у экономистов нет уверенности, что эти обязательства будут выполнены. Китайские официальные лица подчеркивают, что намерены при закупках исходить из динамики спроса и предложения. Тем не менее первая фаза торговой сделки, не обещая второй, дает Китаю лишь некоторую передышку. В Пекине рассчитывают, что до ноябрьских президентских выборов в США сюрпризов не будет. Почему же китайское руководство пошло на уступки?
Успокоить инвесторов
Подписание первой фазы означает, что в Пекине одержала верх партия тактического отступления. Нереалистичными оказались лозунги «выстоять, отвечать ударом на удар, вести войну до конца», которые одно время, казалось, доминировали. В некоторых областях зависимость Китая от США остается критической, и, несмотря на экстренные меры, ликвидировать технологическое отставание за короткий срок нереально. Хотя и отказываться от этой цели китайское правительство, конечно, не собирается.
За тем, как Пекин и Вашингтон обмениваются все более жесткими ударами, следил не только китайский бизнес, но и компании из других стран, явно не желавшие попадать в жернова торговой войны. Повысилась волатильность китайского фондового рынка, инвесторов надо было успокоить — тут и понадобилась демонстрация умения Китая находить компромиссы даже с таким сложным партнером, как Дональд Трамп. Сделка опровергает распространенное, но некомфортное для Пекина мнение, что все беды мировой экономики вызваны неспособностью КНР и США хоть как-то договориться.
Именно поэтому китайские переговорщики отказались от принципа баланса интересов и не стали настаивать на возврате к положению, существовавшему до начала торговой войны. Еще весной—летом 2019 года называли три условия, на которых Пекин готов подписать соглашение: отмена всех введенных пошлин, реальные объемы закупок американских товаров, сбалансированность текста соглашения. Отступление произошло по всем трем позициям. Последнее условие из разряда политических. Китай как равная США держава не может позволить себе потерю лица, то есть любых намеков на неравноправность договоренностей. Китайские блогеры сейчас сетуют, что в подписанном соглашении словосочетание «Китай обязан» повторяется более ста раз, а выражение «США обязаны» встречается лишь пять. Возможно, именно поэтому под документом и нет подписи Си Цзиньпина.
Устойчивость системы
Тем не менее без одобрения первого лица КНР документ не был бы подписан. Пойти на сделку в таком виде высшее руководство КНР заставили не только экономические, но и политические соображения. Пришло понимание, что мобилизационный сценарий превращения Китая в осажденную крепость, эскалация противоречий с США до уровня холодной войны ХХ века угрожают не просто росту экономики, но и политической стабильности в стране. Полный экономический и стратегический разрыв с первой державой мира, обозначаемый в политологической литературе модным термином decoupling (расцепка), хорошо укладывается в идеологию возрождения китайской нации, но опасен с точки зрения практической политики.
Неожиданный для Пекина консенсус республиканцев и демократов заставил задаться вопросом, насколько едина китайская элита в рамках однопартийной системы, насколько китайская бюрократическая машина готова слаженно работать в условиях, приближенным к боевым. На фоне не завершенной Си Цзиньпином реформы по укреплению властной вертикали усиление внешнего давления оказалось явно некстати. Вспышка коронавируса в Ухане хорошо показала управленческие проблемы страны. Располагая мощной системой реагирования на эпидемии, Китай все равно запустил ее с некоторым опозданием; чтобы подтолкнуть местные власти к более решительным действиям, потребовалось личное указание председателя КНР.
Разумный выход в такой ситуации — по возможности отсрочить рискованную китайско-американскую расцепку, чтобы сосредоточиться не только на развитии инновационной экономики, но и на изменениях в сфере внутренней политики. Для этого надо было свести весь набор противоречий с США к конкретным решаемым вопросам — объемам закупок, защите интеллектуальной собственности, отказу от обязательного трансферта технологий для работающих в Китае американских компаний. Идеально было бы вообще ослабить ощущение глобальной схватки, перспектива которой подвергала сомнению планы китайского мирового лидерства. Здесь как раз Пекину удалось переиграть Трампа, намерения которого первоначально были гораздо серьезнее.
В китайских социальных сетях сравнивают подписавшего торговую сделку вице-премьера Госсовета КНР Лю Хэ с Ли Хунчжаном, высокопоставленным чиновником империи Цин, чье имя стало синонимом унижений эпохи неравных договоров. Аналогия, безусловно, несправедливая и скорее говорит о том, что общественные ожидания, подогреваемые официальным тезисом о национальном возрождении, пока сильно опережают возможности. Дискуссия о том, как Китай должен реагировать на растущие внешние и внутренние вызовы, не завершена ни на политическом уровне, ни в китайском обществе в целом.
