Новое сдерживание: как могут развиваться отношения между Россией и НАТО
В России развернулась дискуссия об ответе на американские санкции. Однако санкции и ответ на них вряд ли стоит считать чисто технической проблемой — что, когда и в каком объеме запрещать. Чего мы вообще хотим от отношений с США и Западом? Каким мы видим будущее отношений? И какой сценарий нам представляется наиболее желательным? Учитывая то, что источник санкций и ответа на них лежит в области безопасности, ответы на эти вопросы нужно искать именно в этой сфере.
Две крайности
В России вопрос традиционно имел две крайности. Первая — установка на неизбежность соперничества, посыл об историческом желании Запада избавиться от России как от опасного конкурента, увязка ключевых проблем в развитии страны и за ее пределами с целенаправленной разрушительной политикой «вашингтонского обкома» и его «вассалов» в Европе. Следуя такой логике, России нужно быть постоянно готовой давать силовой ответ Западу, держать его в страхе ядерного удара и быть готовой к «цветным революциям» и прочим козням.
Вторая установка — прямо противоположная: Запад вынужден реагировать на агрессивное поведение России и сам по себе является средоточием справедливости и мирового развития. России необходимы союзнические отношения с Западом и интеграция в его структуры, даже если это потребует уступок по всем ключевым вопросам наших отношений — от Украины до расширения НАТО.
По моим наблюдениям, степень приверженности этим крайностям обратно пропорциональна уровню профессионализма. Специалисты склонны занимать гораздо более взвешенные позиции. Именно с таких позиций был подготовлен очередной доклад Валдайского клуба, посвященный отношениям России и Запада в области безопасности. В нем рассматриваются пять базовых сценариев развития отношений России и стран НАТО, а также разобраны ключевые факторы, делающие тот или иной сценарий возможным.
Возможность конфликта
Можно ли на данном этапе рассчитывать на возвращение к партнерским отношениям в прежнем или даже большем объеме? Вряд ли. Для этого нет критической массы общих интересов, целей и даже ценностей. Текущая колея наших отношений законсервирована надолго — законами о санкциях, стереотипами, взаимными обидами и нерешенными конфликтами. Питать иллюзии и выстраивать партнерство ради партнерства в таких условиях контрпродуктивно. Нам нужно признать, что взаимное сдерживание — это всерьез и надолго.
Однако сдерживание может быть разным. Казалось бы, в обстановке соперничества нужно быть максимально непредсказуемым: огорошивать соперника внезапными уловками и ходами, преподносить сюрпризы, играть на нервах, повышать ставки во всех сферах — в воздухе, на море, на суше в космосе и киберпространстве, не говоря уже о тлеющих конфликтах...
Именно такого сценария нестабильного сдерживания следует избегать обеим сторонам. Хаотичные усилия лишь раскрутят «спираль страха», заставят растрачивать ресурсы, уничтожат остатки доверия и резко повысят риски эскалации в полноценный вооруженный конфликт.
И поколение нулевых, и поколение тех, кто вырос в эпоху холодной войны, не воспринимают открытый конфликт России и НАТО как реальный сценарий. Он не дан нам в опыте. А потому мы считаем его красивой страшилкой для выбивания бюджетных средств. Но реальность такова, что нестабильное сдерживание вполне может обернуться конфликтом даже при наличии ядерной дубинки и угрозы взаимного уничтожения.
Представим себе, что конфликт разворачивается на ограниченном театре, в предельно сжатые сроки и с использованием высокотехнологичных обычных вооружений. Цель? Нанести скоротечное и при этом хлесткое поражение сопернику, показать его несостоятельность, заставить отступить. Будет ли применено ядерное оружие в случае такого конфликта? Смогут ли политики поставить на кон жизни миллионов людей? Или предпочтут отступить? Сомнения в ответе на эти вопросы делают сценарии ограниченной войны возможными. Проблема в том, что «скоротечные» конфликты рискуют затягиваться и перерастать в полномасштабные войны. А здесь уже недалеко и до обмена ядерными ударами. Перспектива конфликта реальна. Ее нужно воспринимать серьезно по обе стороны и предпринимать меры для сокращения рисков такого развития.
Взаимная предсказуемость
В текущих условиях оптимальным представляется стабильное сдерживание. Россия и Запад сколько угодно могут упражняться во враждебной риторике в СМИ. Но на уровне военных должны сохраняться каналы коммуникации и взаимная предсказуемость, особенно в зонах непосредственного соприкосновения России и НАТО. Необходимо поддерживать достаточный потенциал ядерных и обычных вооружений. Но резкие всплески оборонных расходов и увеличения численности войск будут контрпродуктивны и разрушительны с обеих сторон.
Со времен холодной войны мир сильно изменился. В России и на Западе у многих еще остается иллюзия, что мировая политика сводится к отношениям Москвы и Вашингтона. Это давно не так. Появились новые угрозы. Расширяются очаги нестабильности, которые давно не сводятся к паре Россия — Запад. Как Россия, так и многие западные страны переживают трудные времена. Это повод задуматься о сокращении сдерживания. Хотя бы частичное решение конфликта на Донбассе нами рассматривается как важное условие для перехода в этот сценарий при понимании того, что односторонние уступки в этом и других вопросах неприемлемы.
Гипотетическое партнерство
Сокращение сдерживания может поставить и вопрос о сценарии партнерства. Мы отдаем себе отчет в том, что это крайне маловероятная перспектива. Она потребует переосмысления вообще всей идеи евро-атлантической безопасности. Возможно, потребуется ставить вопрос шире — о пространстве безопасности от Ванкувера до Шанхая. КНР может стать важным игроком в выстраивании такой системы. Военно-политическое сближение Москвы и Пекина может содействовать такому развитию событий. В любом случае система партнерства будет принципиально новой. Она вряд ли сможет повторить опыт двадцатилетней давности, тем более что в России он не без оснований считается отрицательным. Движение к сокращению сдерживания и партнерству должно начинаться со стабилизации сдерживания.
Нарушенный баланс
Нужно также понимать, что палитра факторов безопасности существенно усложнилась. Принято считать, что двигателем международных отношений является баланс сил. Проблемы возникают там, где происходит его нарушение, а кризисам предшествует наращивание сил. Но если мы посмотрим на текущий кризис, то все выглядит ровно наоборот. Западные расходы на оборону последовательно сокращались несколько лет накануне 2014 года, и даже после него разворот шел крайне сложно. Украинская армия не представляла угрозы ни Западу, ни России. Российская армия хотя и прошла успешную военную реформу, не сопоставима ни с советской, ни тем более с совокупной мощью НАТО. Тем не менее мы получили жесточайший кризис за последнюю четверть века.
Существенно вырос фактор политической идентичности — взаимного восприятия себя и других на международной арене. Потенциалы давно не те. Но сознание остается тем же — конфликтным, консервативным и враждебным. Проблема усиливается новой медийной средой, которая доводит официальные позиции до абсурда. Появляются новые пространства конкуренции и уязвимости. Шумные скандалы по поводу вмешательства в выборы никто не утруждает подтвердить фактами. В то же самое время базы данных, объекты инфраструктуры, средства связи могут подвергнуться реальной цифровой атаке. Совершить ее можно откуда угодно, а общих правил противодействия угрозе нет. В таких условиях провокации в киберсреде — пустяковая задача.
Самое время стабилизировать сдерживание, сделать его предсказуемым. Нужно сохранить существующие режимы взаимного контроля вооружений, адаптировать их к новым реалиям, обсуждать новые подходы хотя бы на уровне второго трека. Это достижимая задача независимо от политической конъюнктуры и очередного витка обмена санкциями.
