Общее прошлое: как правители в России становятся либералами
Знание своей истории — это не только вопрос образованности и культуры. Это еще и необходимый фундамент для создания общего будущего людей, живущих в одной стране. РБК совместно с Вольным историческим обществом продолжает цикл публикаций о главных событиях, ставших поворотными в нашей общей истории — истории России.
Образ либерального царя
Александр II прочно вошел в историю как царь-реформатор, царь-освободитель, самый либеральный из российских монархов. Это абсолютно справедливо, учитывая колоссальное и сравнительно быстрое преображение российских государства и общества вследствие Крестьянской реформы 1861 года и тесно связанных с ней реформ местного самоуправления, суда, вооруженных сил и системы образования. Однако было бы совершенно неправильно объяснять произошедшее последовательным либерализмом императора, якобы с первых дней своего правления планировавшего и подготавливавшего эти изменения. Никаким убежденным либералом Александр, конечно, не был. Напротив, взгляды его в начале царствования можно охарактеризовать как вполне охранительно-консервативные. Стать либералом, остаться им в памяти передовых людей своего времени императору пришлось.
Урожденный консерватор
В отличие от отца, императора Николая Павловича, которого в отрочестве не готовили в наследники престола, Александра II с самого начала воспитывали именно в этом качестве. Несмотря на это, выбор его наставников определялся не их политическими взглядами, а педагогическими дарованиями и высочайшим профессионализмом: русский язык преподавал В.А..Жуковский, правовые науки — М.М.Сперанский, математику — академик Э.Д.Коллинс, финансы — Е.Ф.Канкрин. Военной подготовкой, напротив, не увлекались (случай уникальный среди последних шести Романовых). К моменту вступления на престол наследник имел детальное представление о функционировании государственной машины в качестве члена Сената, Комитета министров и председателя двух секретных комитетов по крестьянскому делу. Никакими сведениями о сколь-нибудь существенных разногласиях по вопросам внутренней и внешней политики с отцом-императором мы не располагаем. Иными словами, в 1855-м Российскую империю возглавил вполне сформировавшийся мужчина (новому императору было 36 лет), ценящий мнение профессионалов, прекрасно образованный и практически подготовленный к управлению государством.
Первые заявления нового императора недвусмысленно свидетельствуют о намерении продолжать консервативную линию отца. Важна и оценка Николая I в речи перед Государственным советом («покойный государь, мой незабвенный родитель, любил Россию и всю жизнь постоянно думал об одной только ее пользе. Каждое его действие, каждое его слово имело целью одно и то же — пользу России»), и заявление о приверженности определенной внешнеполитической ориентации, сделанное иностранным послам («начала эти суть начала священного союза»), и рекомендация польскому дворянству «оставить мечтания» (речь шла о надежде польских патриотов на широкую автономию Царства Польского как минимум, а как максимум — на возрождение независимой Польши).
Аккуратные намеки
Пожалуй, единственное из «программных» заявлений, сделанных царем до официальной коронации (она состоялась в августе 1856 года), в котором можно усмотреть намек на желание перемен, — это обращение к представителям московского дворянства: «Слухи носятся, что я хочу дать свободу крестьянам; это несправедливо, и вы можете сказать это всем направо и налево; но чувство, враждебное между крестьянами и их помещиками, к несчастию, существует, и от этого было уже несколько случаев неповиновения помещикам. Я убежден, что рано или поздно мы должны к этому прийти. Я думаю, что и вы одного мнения со мною, следовательно, гораздо лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу».
Впрочем, и Николай I в 1842 году высказался о крепостном праве достаточно определенно: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло, для всех ощутительное и очевидное…» Правда, он тут же добавил: «Но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным… Я… никогда на это не решусь, считая, что если время, когда можно будет приступить к такой мере, вообще очень еще далеко, то в настоящую эпоху всякий помысел о том был бы не что иное, как преступное посягательство на общественное спокойствие и на благо государства».
Однако за прошедшие без малого полтора десятка лет выяснилось, что время это не столь далеко, как казалось Николаю. Крымская война со всей очевидностью показала необходимость радикального реформирования не только вооруженных сил с их архаичной системой рекрутского набора и низким профессиональным уровнем значительной части офицерства и генералитета, но и всей системы управления. Помещичье хозяйство пребывало в тяжелом кризисе (по подсчетам В.О.Ключевского, около 2/3 имений с приписанными к ним крепостными было заложено). Чрезвычайно тяжелым было финансовое положение империи, и до войны, впрочем, не блестящее. Неспокойно было и на многих национальных окраинах, особенно в Царстве Польском. Будучи уже достаточно опытным администратором, Александр II понимал, что невозможно всерьез реставрировать одну из несущих опор государственной конструкции, не трогая остальных. Именно это соображение и подвигло его к подготовке отмены крепостного права.
Великие реформы
Существует распространенное заблуждение, что Великая крестьянская реформа была либеральной. По моему убеждению, это не так: ведь проводилась она самым что ни на есть консервативным способом, при максимальном учете интересов дворянства как главной социальной опоры трона. По сути, крестьяне получили по ней только личную свободу (да и то в немалой степени ограниченную сельской общиной), а земля досталась им по минимальной норме, с большой переплатой и далеко не сразу.
То же самое можно сказать и о большей части последующих реформ. Земская 1864-го и городская 1870-го, создавая местное самоуправление, всячески препятствовали превращению его в учреждение политическое. Государство освобождалось от огромного объема повседневных хозяйственных забот (устройство школ и больниц, общественное строительство и благоустройство и т.д.), не неся при этом больших расходов и тщательно контролируя сословный состав этих учреждений. Военные реформы были вызваны насущной необходимостью повысить боеготовность армии и флота: в наступившую эпоху эскадренных броненосцев и сложных артиллерийских систем требовались совершенно иные способы комплектования рядового и офицерского состава. Разве что судебная реформа, за короткое время внедрившая гласный состязательный процесс и с нуля создавшая такие институты, как суд присяжных и адвокатура, может быть без оговорок отнесена к либеральным. Правда, трудно было найти в государственном устройстве России элемент, столь же прогнивший, как дореформенный суд…
Ответственное правление
И все-таки в правление Александра II Россия впервые в своей истории получила мощный импульс к развитию в либеральном направлении — к частной собственности, к правам и свободам личности, к верховенству закона. Получила вынужденно, вопреки изначальным намерениям самодержца, который, не будучи либералом, был разумным и ответственным правителем. Один из парадоксов нашей истории в том и заключается, что «оттепели» случаются у нас исключительно по причине нестерпимых «заморозков», когда страна доведена до крайности очередной манией геополитического величия и изысками «особого пути к Третьему Риму». И когда происходит очередная «сдача команды не в должном порядке» (как сообщил сыну умирающий Николай), за дело вынуждены браться люди, от либеральных убеждений изначально далекие. Потому и получается половинчато, негладко, непоследовательно и коряво… Но, что куда важнее, некроваво.
Вольное историческое общество (ВИО) было создано в 2014 году, объединив историков и специалистов социальных и гуманитарных наук, которые считают необходимым противостоять фальсификациям истории последнего времени и готовы бороться за честь профессионального научного сообщества. За год деятельности ВИО многократно выступало с критикой решений властей. Так, оно выступило в поддержку профессора МГИМО Андрея Зубова, уволенного за критику российской внешней политики в отношении Украины. Также был открыто поддержан академик Юрий Пивоваров, обвиненный в халатности в связи с пожаром в ИНИОНе. Критике со стороны ВИО неоднократно подвергались и высказывания министра культуры Владимира Мединского, который выступал за пропаганду мифов советского времени, а также заявил, что историки и архивисты должны заниматься «тем, за что государство им платит деньги, а не осваивать смежные профессии».
