Тюрьма и мир: как система ФСИН может стать полезной людям и экономике
РБК продолжает публикацию совместных материалов с проектом «Россия будущего: 2017–2035». Цель проекта, который реализуется Центром стратегических разработок (ЦСР) совместно с Министерством экономического развития, — очертить вызовы будущего и понять, готова ли Россия на них ответить.
Наследство, которое досталось современной российской тюремной системе, мягко выражаясь, непростое. Реформы в этой сфере если и начинались в последние 25 лет, то были слабыми и поверхностными. Единственный серьезный шаг, который был сделан, — это передача системы исполнения наказания из ведения МВД в Министерство юстиции. Конечно, это решение оказалось больше формальным: люди внутри системы остались прежние, а дух ее не сильно изменился. Исправительная система, да и государство в целом не последовали за реформами. Так мы дожили до того, когда отставание этой сферы от изменений в обществе и государственных структурах стало очевидным. Несколько лет назад после активного обсуждения правозащитники, активисты, юристы начали думать над предложениями по реформированию системы исполнения наказаний. Сегодня эти идеи нашли отражение в докладах ЦСР: «Обзор предложений по совершенствованию системы исполнения наказаний», «Уголовная политика: дорожная карта (2017–2025 годы)».
Тюремное население
Первым и ключевым направлением, от которого зависят остальные перемены в этой сфере, является снижение числа заключенных. Решение здесь не связано напрямую с исполнением наказания, оно касается больше уголовной политики, правосудия (кого и за что привлекают к ответственности, как судят). Эта комплексная задача затрагивает широкий пласт — от законов до устоявшихся практик.
Сейчас в российских изоляторах и колониях содержатся более 600 тыс. человек, еще несколько лет назад их было порядка миллиона. Благодаря законодательным инициативам и некоторым политико-волевым усилиям удалось почти вдвое снизить число заключенных, но в условиях экономического кризиса последних лет эффект нивелировался, получился не качественный, а количественный. Были свои плюсы: в частности, уменьшилось число пенитенциарных учреждений, сузилась география мест лишения свободы. Но соотношение так называемых первоходов и повторников, к сожалению, не изменилось или даже несколько увеличилось в пользу вторых. Когда речь идет о «повторниках», то это необязательно закоренелые преступники, сидящие по 15–20 лет (что тоже во многом избыточно!), — чаще всего это люди, которые получают сравнительно небольшие сроки, но в зоне не подготавливаются к жизни на воле, не получают навыков ресоциализации. Совершенные ими повторные правонарушения нередко менее тяжкие, потому что иногда им проще вернуться на зону, где правила игры им понятнее, чем в не готовом их принять и быстро меняющемся мире.
Вовремя помочь
Ресоциализация, или, шире, пробация — это второе направление совершенствования системы уголовного правосудия и исполнения наказаний. Пробация — это система социального сопровождения оступившихся, которые оказались в трудной жизненной ситуации, а таких, конечно, большинство в наших условиях. Таких преступников государство и общество должны с самого начала сопровождать, а не только изолировать. Начинать здесь следует со справедливого суда, надо помогать правосудию адекватно оценить их поступки, объяснять обстановку совершения преступления, предоставлять психопортреты подсудимых. Далее следует большая работа уже во время отбывания срока. На всех уровнях системы исполнения наказания у заключенного должно формироваться понимание, что ждет его после срока. Акцент надо сместить с исправления как признания своей вины на подготовку к жизни в современном обществе, к тому, чтобы осужденный вышел не изгоем, а человеком. Безусловно, при этом он должен осознавать тяжесть преступления, суть своих ошибок, возмещать ущерб.
Проблема ресоциализации внутри ФСИН решается пока по остаточному принципу. Социальных работников мало, зарплаты у них низкие, а условия труда непривлекательные. И хотя в последнее время сами сотрудники ведомства начали понимать задачу наказания не только в буквальном смысле слова, пока, конечно, они не готовы предоставлять социальную поддержку заключенным. Такую работу государство может проделать лишь в тесном сотрудничестве с обществом в лице «внетюремных» специалистов и НКО.
И последний элемент пробации — это поддержка в первые месяцы после освобождения из мест лишения свободы. По сути, отбывшего наказание преступника выбрасывает в море, где он и плавать не умеет, а если умеет, то только противоправными способами. Чтобы бывшие заключенные не повторяли ошибок, с ними нужно вести системную социальную работу, которая должна иметь постоянное финансирование.
Все три этих этапа — до зоны, во время и после — требуют новых институтов, новых практик. В России уже предпринимаются разрозненные шаги в этом направлении, но они далеки от совершенства.
Изменить дух системы
Третье направление, которое тесно переплетено с предыдущими двумя, — реструктуризация ФСИН и самих учреждений системы, смещение приоритетов с наказания и охраны на социальную работу, медицинское обслуживание и трудоустройство заключенных. Это требует особого внимания и привлечения специалистов в этих областях. В идеале во ФСИН их должно оказаться больше, чем силовиков, которые занимаются охраной и порядком. Сейчас основа системы — люди в погонах, и безусловно, при выполнении охранных функций необходима подобная иерархия. Но все-таки руководить службой должны профессионалы с четким пониманием гуманистической, социальной и даже экономической миссии ведомства. В этой недружелюбной к заключенным среде нужен весомый элемент связи с «волей», вольнонаемные специалисты, а какие-то задачи стоит отдавать на аутсорсинг. В итоге ФСИН должна перестать быть закрытой системой.
«Немартышкин» труд
Четвертое направление — трудоустройство заключенных и включение их в «вольную» экономику регионов и частный бизнес. Сейчас госзаказ хотя и обеспечивает довольно высокую загрузку производства в колониях, оказывается невыгоден: качество товаров невысокое (чтобы оно выросло, нужны инвестиции и обновление материальной базы), производительность низкая. В этом направлении много попыток уже сделано и в самой ФСИН. Были эксперименты по выстраиванию производства «внутри зоны», искали заинтересованный бизнес в регионах. Но в этом не было идеи, которая бы давала импульс для формирования полноценной экономической цепочки.
Я сторонник создания отдельной госкорпорации, эффективно организующей тюремное производство. Госкорпорация не как часть ФСИН, а как отдельная структура, которая стала бы мостом между производственной частью системы исполнения наказаний, заключенными как работниками и теми, кто может для них создавать рабочие места, получать заказы, вкладывать в обновление технологий и привлекать инвестиции. Очевидно, что эта корпорация должна быть независима от тюремной системы, но одновременно она не может быть случайным игроком, заинтересованным в дешевой рабочей силе. Сейчас менее 30% тюремного населения обеспечены работой; думается, этот показатель может вырасти как минимум до 50–60%. Если этому вопросу уделить внимание с самого верха и выделить «запускающие» средства, то можно было бы смягчить многие проблемы занятости и вообще потерю времени в заключении.
Подобные преобразования скорее нужны большим странам: на пространстве России, в условиях разнообразия ресурсов и уровня развития экономики, потребности в труде заключенных меняются от региона к региону. Решение проблемы занятости придаст реформе экономический смысл. Даже если заключенных станет не 600 тыс., а 300 тыс., и им будет предоставляться заметная социальная поддержка, но они будут сидеть и ничего не делать, результат для страны будет нулевой и даже негативный.
Дать карт-бланш
Преобразования в системе исполнения наказаний относятся к тому виду государственных задач, которые решаются с помощью политической воли. Механизм тут может быть следующий: в правительстве и администрации президента должны появиться ответственные чиновники, которым дается полный карт-бланш. Это вовсе не значит, что они будут разрушать систему ФСИН, выгонять ее сотрудников и освобождать от наказания осужденных. Наоборот, в рамках действующей системы они могут создать новую — для этого нужны пилотные проекты, привлечение средств, работа по разъяснению необходимости предложенных мер. Отдать такие радикальные задачи в ведение тех, кто годами связан с ФСИН, у кого «глаз замылен», да и тысячи других обязанностей, будет совершенно неэффективно. Безусловно, отстранять ФСИН от такого дела нельзя, к мнению ведомства необходимо прислушиваться, но без новых людей здесь обойтись невозможно. Это должна быть группа опытных управленцев с другими ценностными установками.
