Старые методы: чем программа «Цифровая экономика» похожа на план ГОЭЛРО
Начиная с весны 2017 года разработка, принятие и подготовка реализации программы «Цифровая экономика» (ЦЭ) стали одной из центральных тем как для российского IT-сообщества, так и для страны в целом. С Петербургского международного экономического форума-2017, где президент Путин «заболел» цифровой экономикой, до утверждения окончательного варианта программы председателем правительства Медведевым 31 июля прошло меньше двух месяцев.
Много комментариев было сделано на тему того, что новая инициатива представляет собой долгожданную спасительную альтернативу инерционной траектории развития российской экономики по модели ресурсной ренты. Одной из любопытных параллелей, призванных подчеркнуть масштаб и значение проекта цифровизации, стало его сравнение с планом ГОЭЛРО и электрификацией РСФСР и всего СССР в 1920-е годы. Подобное сравнение прозвучало из уст Владимира Путина на заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам 5 июля 2017 года при обсуждении окончательного варианта программы. Параллельно идея ГОЭЛРО 2.0 упоминалась в июне 2017 года представителями комитета по энергетике Госдумы РФ применительно к «дорожной карте» «Энерджинет», разработанной в рамках проекта Агентства стратегических инициатив по разработке стратегии для новых рынков до 2035 года. Наконец, про идею ГОЭЛРО 2.0 уже в качестве единой стратегии цифровой интеграции на площадке ЕАЭС было сказано 14 августа на заседании Евразийского межправительственного совета в Астане.
Плановый подход
Сравнение программы «Цифровая экономика» с большевистским планом тотальной электрификации России важно и показательно именно с точки зрения самого подхода к планированию и к управлению целеполаганием. Оригинальный план ГОЭЛРО, принятый 21 декабря 1920 года постановлением Совнаркома «О плане электрификации России», на десятилетия вперед сформировал эталонную модель планового подхода к управлению инфраструктурными мегапроектами советского государства. Именно план ГОЭЛРО лег в основу всей советской индустриализации со своими характерными чертами, такими как изначально заданные на всю глубину программы количественные целевые показатели, приоритет абсолютных целевых показателей над долевыми, нарастающие темпы прироста ключевых показателей в каждом следующем отчетном периоде (пятилетке) и, разумеется, полная прерогатива государства в определении целей программы, установлении самих показателей и их достижении.
Ряд совпадений с таким подходом действительно обнаруживается в утвержденной правительством программе ЦЭ, пожалуй, с той оговоркой, что авторы нынешнего плана цифрового мегапроекта отдают предпочтение не абсолютным целевым показателям, а процентным. На смену показателям производства электроэнергии, выплавки стали и чугуна пришли доля домохозяйств с широкополосным доступом в интернет, объем данных на хранении в российских дата-центрах, доля трафика, передаваемого «внутри Рунета», доля выпускников высших образовательных учреждений с индивидуальными цифровыми траекториями развития и прочее.
Именно такая жесткая система координат делает справедливыми комментарии о том, что российская программа ЦЭ — это, в отличие от аналогичных документов и рабочих планов большинства других стран (от Сингапура до Германии), план действий именно для государства. Ссылки на участие всех заинтересованных сторон, конечно, присутствуют в программе, как и слова «бизнес», «частный сектор», «государственно-частное партнерство» и пр. Однако субъектом преобразований, безусловно, выступает государство — ровно в той мере и до тех пор, пока оно определяет с таким уровнем детализации целевые показатели программы и контролирует их достижение.
Система управления
При этом выбран достаточно гибкий подход к выстраиванию системы управления реализацией программы. В проекте постановления, опубликованном Минкомсвязи 11 августа, предлагается сформировать экосистему, центром которой будет специально создаваемая автономная некоммерческая организация, ответственная за реализацию программы. Участвовать в работе такой организации, а также в формировании центров компетенций для реализации программы и решения других задач будут Агентство стратегических инициатив, а также крупнейшие российские технологические корпорации, в том числе «Ростех», «Росатом», Сбербанк, «Ростелеком», фонд «Сколково», «Яндекс», Mail.Ru и прочие.
Правда, обратной стороной этой гибкой государственно-частной схемы является неоднозначный статус указанных отраслевых лидеров как участников самой программы. По словам премьера Медведева, в число задач вновь создаваемой автономной некоммерческой организации (АНО) среди прочего будут входить мониторинг программы ЦЭ и оценка эффективности ее реализации. Но если крупнейшие корпорации отрасли войдут в состав АНО и будут осуществлять функции мониторинга и оценки исполнения программы, не создает ли это конфликт интересов для них уже как для участников программы и подрядчиков работ и конкретных проектов, тендеров и НИОКР, предполагаемых в ее рамках?
Главный недостаток
Наверное, в целом государственнический подход к построению цифровой экономики в России ГОЭЛРО 2.0 может сработать, даже если он уникален по меркам мирового опыта. Очень уж велика роль и доля государства в российской экономике и как заказчика, и как работодателя, и как инвестора. Имея порядка 50% по этим показателям (а то и больше), государство может позволить себе самостоятельно писать правила и составлять планы отраслевых преобразований в таком масштабе, для которого другим правительствам нужно долго и терпеливо стимулировать встречную инициативу частного бизнеса.
Однако подобный подход имеет свою цену. Главный его недостаток можно сформулировать как отсутствие креативной пустоты, жизненно необходимой для развития IT-инноваций. Условно говоря, все, что не попадает в объемистую сетку целевых показателей программы ЦЭ, как бы не существует и не будет востребовано как минимум до 2024 года, будь то стандарты связи шестого и более поздних поколений, сети с альтернативной топологией передачи данных, возможные варианты дальнейшего развития и трансформации концепции интернета вещей и пр. Между тем решения, меняющие ландшафт IT-рынков и отрасли, зачастую возникают из ниоткуда (точнее из маргинальных, невидимых с большой дистанции проектов) в течение достаточно сжатого времени. Поэтому хочется процитировать удачную формулировку из заключения на первую, майскую версию программы ЦЭ, подготовленного экспертным советом при правительстве РФ: «Предложенное описание программы позволяет сделать вывод о том, что целью проекта является не опережающее развитие Российской Федерации, но стремление к 2025 году поднять уровень цифровизации экономики страны на текущий уровень ряда развитых стран. Такая позиция приведет к тому, что к 2025 году Россия будет нуждаться в разработке новой программы развития цифровой экономики, так как одной из фундаментальных характеристик сферы ИКТ является скорое внедрение новых технологий, появление которых сегодня невозможно предусмотреть».
