Почему южнокорейская провинция, принимающая Олимпиаду, остается одной из беднейших в стране и что ждет ее дальше — в фоторепортаже РБК
Надпись на стене: «Я был шахтером, воином промышленности»Фото: Felipe Dana / AP
О провинции Канвондо в Южной Корее мало кто слышал, пока страна не подала заявку на проведение Олимпиады-2018. Этот регион пережил угольный бум в 60‒80-е годы XX века, а потом погрузился в стагнацию.
На фото: казино на горе, где раньше находились угольные шахты, сегодня заброшенные. Город Сабук
Кофейня в СабукеФото: Felipe Dana / AP
Обычно Олимпиаду принимают более крупные города, которые зачастую не требуют таких значительных инвестиций, как потребовал Пхёнчхан. На подготовку к зимним Играм Южная Корея потратила $12,6 млрд. По замыслу организаторов, инвестиции в инфраструктуру и развитие транспорта должны были вместе с тем вернуть утраченное провинцией чувство гордости.
Казино в КанвондоФото: Felipe Dana / AP
Олимпийская деревня расположилась в одном из старейших и беднейших мест провинции Канвондо, в горах недалеко от города Сабук. Кроме олимпийских объектов здесь есть казино. Местные жители полагают, что, если его закроют, их город просто исчезнет.
Игорный дом был построен в конце 1990-х и обеспечивал город после закрытия шахт. Жители надеялись, что он поможет, но 18 лет спустя Сабук все больше похож на город-призрак с хаотичной застройкой из мотелей, массажных салонов и ломбардов, куда проигравшиеся закладывают все — от наручных часов до автомобилей.
Фото: Felipe Dana / AP
Город, когда-то полностью зависящий от добычи угля, сегодня зависит от любителей азартных игр, приезжающих сюда со всей страны. Некоторые из них, проигравшие все, остаются в городе и стараются наладить здесь новую жизнь. Сегодня такие приезжие — единственные, кто добровольно готов жить в Сабуке.
Фото: Felipe Dana / AP
Сегодня жители Сабука радуются Олимпиаде, но уверены, что после ее завершения все останется таким же, как и до нее.
«Очень интересно быть ближе к Олимпиаде, — говорит Йо Бон Кю, волонтер в шахтерском музее, — но это просто событие, просто удовольствие, и оно заканчивается».
Надпись на стене заброшенной угольной шахты: «Зона особого доступа»Фото: Felipe Dana / AP
Те, кто давно живет в Канвоне, жалуются, что в провинции остались одни старики. Многие из них раньше работали на шахтах, да и те стараются перебраться ближе к центру страны.
Фото: Felipe Dana / AP
Несмотря на ожидания организаторов на рост туристического потока, он оказался незначительным и не принес серьезных изменений в жизни провинции.
Ли Сан Ку, 52 годаФото: Felipe Dana / AP
52-летний Ли Сан Ку уехал из Сабука почти 30 лет назад. Теперь он приезжает в город только для того, чтобы навестить свою 80-летнюю мать. «Может быть, этот город и не исчезнет полностью, но я не знаю людей, кому хочется остаться здесь», — говорит он.
Заброшенная шахта в СабукеФото: Felipe Dana / AP
Некогда богатый район, где жили семьи шахтеров, сегодня почти заброшен. Многие дома заколочены.
Фото: Felipe Dana / AP
Судьба построенных для Олимпиады объектов после ее завершения остается неясной. Большая часть жителей Канвондо полагает, что они будут заброшены, так как на их поддержание нет достаточных средств, а пользоваться ими некому. «Мы думаем, что провинция Канвондо будет раздавлена под кучей олимпийских долгов», — говорит Ким Цзинь То, 72-летний шахтер на пенсии.
Фото: Felipe Dana / AP
Олимпиада-2018 проходит в южнокорейском Пхёнчхане — уездном городе провинции Канвондо. Когда-то славившаяся своей угольной промышленностью, сегодня она живет только за счет построенного здесь в конце 1990-х казино, а местные жители не верят в возрождение Канвондо после Олимпиады.
