Алексей Кудрин — РБК: «Государство должно чуть-чуть нарастить инвестиции»
О стратегии развития России
— Чуть больше года назад здесь же, на Петербургском форуме, вы говорили о том, что в России среди элиты и среди населения нет полного и ясного понимания проблем и вызовов, которые стоят перед страной. Скажите, за прошедший год, на ваш взгляд, ситуация изменилась, появилось ли понимание того, что ждет Россию?
— Ситуация и ее понимание сегодня существенно выше. Отчасти и ЦСР (Центр стратегических разработок. — РБК) внес свой вклад в то, чтобы обсуждались самые актуальные вопросы. Кроме ЦСР сегодня над программами стратегий, а соответственно, и над оценкой вызовов и рисков работает несколько центров, и аналитических, и даже правительственных. Поэтому то, что является опасностью или вызовом в первую очередь и какие задачи нужно решать, более широко обсуждается. Появилась мода на такого рода стратегические прогнозы.
— Та стратегия экономического развития, которую вы представили президенту, почему вы ее не выносите в публичную плоскость? Ваши конкуренты — «Стратегия роста» Столыпинского клуба — сделали публичную дискуссию по этому поводу.
— Я думаю, что «Стратегия роста» имеет свою тактику. У нас очень плотная работа с министерствами и администрацией президента. И часть документов уже поступила на проработку отдельным подразделениям, и в том числе администрации президента. Стратегия должна быть не стратегией ЦСР, стратегия должна быть стратегией президента. И президент сам определит, что будет являться ключевыми факторами этой стратегии. Мы подносим материалы, мы подносим «патроны», что называется. Президент определит, что должно попасть в будущую стратегию, а что, может быть, вызовет избыточную болезненную реакцию и не будет взято в эту стратегию. Поэтому мы хотим избежать лишних ходов и ненужных дискуссий. Во-вторых, мы провели обсуждения в широком кругу экспертов. Это, как правило, закрытый рабочий формат. У нас сотни специалистов по каждому направлению участвуют. Граждане должны быть избавлены от таких промежуточных шагов, когда мы сами между собой не договариваемся. Если мы посчитаем, что это нужно, — проведем дополнительную дискуссию, общественную, широкую. Повторяю, дело в том, что не ЦСР делает свою стратегию, а президент.
— Дело в том, что у нас очень часто бывают деформации. Вы подносите материал для анализа, и он потом в плане идеологической переработки преображается в нечто, что потом вы сами и не узнаете. Есть ли такой риск и сколько времени вы себе отводите на эту работу?
— Такой риск, конечно, есть. Поэтому, когда эти меры окончательно будут сформулированы, мы скажем, что мы к этому имеем отношение, а к этому не имеем. Но это будет, повторяю, та стратегия, которая будет у президента. У него достаточно профессиональный аппарат, окружение, которое сумеет определиться.
— Вы лично общаетесь с Путиным?
— Я общаюсь периодически. Не очень часто. Последние полгода это было раз в два месяца. В основном мы обсуждали, какие дальнейшие шаги нужно предпринимать, потому что он не имел возможности заслушать наши предложения в полном объеме. Только эта практика, вот это представление стратегии или мер стратегии президенту началось 30 мая. Теперь это будет серия совещаний.
О приватизации
— Сегодня, выступая здесь, вы сказали, что России возможно потребуется приватизация нефтяных компаний в горизонте пяти-семи лет. Скажите, почему это необходимо?
— Во-первых, я говорил о том, что в целом долю государства в бизнесе — именно в бизнесе — нужно сокращать. И эта задача касается разных отраслей. Я сегодня, может, не пояснял, но думаю, что это какие-то компании в области обороноспособности и безопасности страны. В остальных, где у нас торгуемые конкурентные сектора, нам нужно уходить из них. Я привел пример нефтяной отрасли, мог бы сказать и о других секторах. Нефтяной сектор у нас конкурентный, абсолютно экспортно успешный. Здесь у нас успешнейшие компании работают типа ЛУКОЙЛа. До этого у нас когда-то была ТНК-ВР. Успешная, кстати, более быстро технологически развивающаяся, чем государственные компании. Теперь и ТНК-ВР поглощена, и «Башнефть» поглощена. Для этого я не вижу никаких необходимых предпосылок. Нефтяной сектор может работать в конкурентной среде.
У нас есть много частных капиталов, которые хотят войти в сферу добычи нефти, несмотря на то что цена упала. У нас еще очень большой зазор по рентабельности. Там, где частный сектор готов вкладываться, перенести все заботы с себя — это очень важно. Но есть еще один такой момент, когда государственные компании становятся нефтяными, они, как правило, чаще давят на получение определенных очередных льгот. Я это всегда подчеркивал. И сегодня госкомпании снова первыми заявляют о необходимости очередных льгот для себя. В то время как нефтяной сектор рентабельный и там с большой осторожностью надо выдавать очередные льготы. В этом нет необходимости. Если компания станет частной, это не значит, что у нас уменьшится экспорт — наверное, даже он увеличится.
— А государство готово к этому? Потому что в целом в последние несколько лет была обратная тенденция.
— Государство декларирует, что оно готово. И, допустим, для этого был приватизирован пакет «Роснефти». Государство говорит: «Мы будем уходить из «Роснефти», постепенно, но добиваясь большего синергетического эффекта». Я не вижу пока серьезного эффекта или улучшения ситуации после вот такой покупки ТНК-ВР или «Башнефти».
О главном вызове России
— На Гайдаровском форуме, совсем недавно, вы сказали, что нарастает технологическое отставание России. У вас есть понимание, как его преодолеть?
— Да, конечно. В наших предложениях мы назвали технологическое отставание главным вызовом развития России на многие годы вперед. Если Россия потеряет свое положение или свой уровень технологического развития, поскольку мир разворачивает новые технологии намного быстрее, чем Россия, то мы не сможем добиться нужных темпов экономического роста — нас оттеснит с мировых рынков новая продукция. Кроме того, мы не сможем поддерживать обороноспособность страны на должном уровне, потому что там технологии и это соревнование технологий. Третье, если мы не будем так же быстро расти, то мы и не сможем наращивать жизненный уровень или уровень жизни наших граждан. Всё упирается в технологическое развитие. Мы сконцентрировались на этом, подготовили свои предложения. Здесь есть как меры государственного развития, поддержки, санкций, субсидий или создание новых форматов научно-технических партнерств, консорциумов в этой сфере, так и раскрытие, раскрепощение потенциала технологических предпринимателей.
Нам нужно больше предпринимателей, которые вступят в эту сферу, захотят в ней работать, которые хотели бы пробовать, не боялись бы ошибиться, были бы в чем-то защищены от какого-то фиаско. Кроме того, чтобы больше людей хотели заниматься: а) предпринимательством, б) высокотехнологическим предпринимательством, больше людей хотели уже с готовым продуктом выйти на мировые рынки, пробить все эти барьеры наши внешнеторговые. Вот этот процесс разрастания технологического предпринимательства, продвижения на экспортные рынки — целый список мер, которые мы подготовили.
— Откуда взять инвестиции на то, чтобы эти технологии были обеспечены, с учетом закрытости рынка капитала, стоимости денег внутри страны и ограниченного количества инвесторов. Как вы думаете, как мы этот барьер сможем преодолеть?
— Все ключевые инвестиции в мире, будь то США или будь то Китай, в основном осуществляются за счет внутренних источников. Внешние источники являются дополнительными. Например, все успешные годы, когда не было санкций, 85% всех инвестиций в России — это внутренние. Надо сделать так, чтобы они стали еще и высокоэффективными, высокопроизводительными. Во-первых, у нас есть эти источники. Прежде всего это сбережения наших граждан и компаний на счетах в банках. Стимулы к сбережению являются главной мерой наращивания инвестиций внутри страны за счет внутренних источников. <…> Государство должно чуть-чуть нарастить инвестиции, потому что оно уменьшало их в последние годы. Народные инвестиции в том числе — желание граждан вкладывать в проекты у нас пока еще не развито в практике. В западных странах это существенный источник налоговых инвестиций.
— Вы сказали о необходимости стимулировать предпринимательскую активность, заинтересовывать предпринимателей в инвестициях в новые научные сектора. Не секрет, что очень много российских предпринимателей, работающих в новых секторах, делают это в странах Прибалтики, на Кипре, на Мальте, где угодно. Как этих людей заставить вернуться в Россию?
— Они, как правило, взаимодействуют со своими российскими партнерами. Хотелось бы, чтобы они здесь находились и работали больше на российские компании. Здесь есть две-три главные меры, которые бы я назвал.
Первое. Как ни странно, спрос на российские высокотехнологичные консультации и проекты, высокопрофессиональных специалистов меньше в России, чем в Силиконовой долине, и платят здесь меньше, чем там, за эту работу. Российские компании должны в этом увидеть свои преимущества и начать платить не меньше, чем там, что окупится впоследствии. Но российские компании не проснулись.
Второе. Я сегодня приводил некоторые примеры, что правительство России тратит на НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. — РБК), разработки новых технологий не меньше, а больше в процентах к ВВП, чем правительство Японии, или правительство Канады, или правительство такой инновационной страны, как Великобритания. Больше 1%, а там — меньше. Но в этих странах, которые я перечислил, частный сектор тратит в три раза больше, чем государственный, а у нас — в три раза меньше, чем государственный. Это символизирует то, что российские компании по какой-то причине не считают в области высоких технологий свои перспективы, то есть не считают, что именно это станет ключевым фактором конкурентоспособности через пять-семь лет, и не вкладываются в это.
Государство должно помочь проснуться этому интересу через разные механизмы и поддерживать спрос, помогая уменьшать регулятивные барьеры в этой сфере, создавая дополнительные условия, чтобы здесь было свободнее работать этим компаниям. <...>
Третье направление — разгосударствлять российские компании. Когда они частные, то они больше конкурируют, они больше мотивируют. Это важно.
— Если кратко сформулировать, что, на ваш взгляд, должно стать главным пунктом экономической программы президента на следующий срок?
— Если Россия не впишется в технологические тренды ближайших шести-десяти лет, то мы потеряем свою производительность и конкурентоспособность в мире. Это повлияет на все сферы нашей жизни, включая экономический рост и благосостояние граждан. Поэтому если президент хочет добиться новых результатов в экономическом росте, производительности и благосостоянии граждан, то ему придется сконцентрироваться на повестке технологической и повышении производительности через технологические инновации. Создать всё возможное для того, чтобы ребята российские из Силиконовой долины вернулись сюда.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
