Стражи эволюции: чем завершились протесты в Иране

Тегеран объявил об отмене чрезвычайных мер, принятых в связи с массовыми уличными протестами. Хотя их причиной стали чрезмерные расходы на внешнюю политику и армию, иранские власти не изменят курс, говорят эксперты

Протесты в Иране. 30 декабря 2017 года (Фото: AP)

​Протест закончен

Президент Ирана Хасан Роухани заявил в понедельник, 8 января, что начавшиеся в конце декабря протестные акции в стране имели не только экономический характер, но и политическую подоплеку, и пообещал разблокировать социальные сети, которыми пользовались протестующие и доступ к которым был закрыт в последние недели. В свою очередь, вице-президент Ирана Эсхак Джахангири написал в Twitter, что задержанные в ходе протестов студенты будут отпущены из-под стражи. Днем ранее, 7 января, Корпус стражей исламской революции (КСИР, элитное подразделение иранской армии) констатировал, что протестная активность сошла на нет.

Антиправительственные демонстрации начались 28 декабря в городе Мешхед, втором по величине в Иране. Они были вызваны недовольством населения экономической ситуацией, а именно повышением цен на продовольствие, ростом безработицы, коррупцией и неоправданными расходами на внешнюю политику. Однако мирные выступления довольно быстро переросли в массовые беспорядки и охватили множество городов по всей стране — наиболее ожесточенные столкновения с полицией произошли в маленьких городах с населением от 50 тыс. до 200 тыс. человек. Изменились и требования: митингующие призывали к свержению действующего правительства, выступали против верховного лидера страны аятоллы Али Хаменеи. Как пишет Politico, по некоторым слухам, протесты спровоцировали консерваторы, выступающие против правительства Роухани.

По данным иранских властей, в беспорядках погибли не менее 22 человек, еще несколько сотен были арестованы. Оппозиция сообщает, что число жертв столкновений с силами правопорядка достигло 50 человек. По данным информационного агентства Tasnim, близкого к Корпусу стражей исламской революции, один полицейский был застрелен 1 января в городе Наджефабад, провинция Исфахан. Как утверждает агентство, он был убит протестующим.

По сообщениям ряда СМИ, властями был арестован бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, один из главных оппонентов Роухани, которого обвинили в «подстрекательстве к беспорядкам» и поместили под домашний арест после того, как Ахмадинежад поддержал митингующих на акции в городе Бушер 4 января. Об аресте Ахмадинежада сообщила базирующаяся в Лондоне газета Al-Quds Al-Arabi со ссылкой на собственные источники в Иране. Ее сообщения были перепечатаны ведущими западными изданиями, однако 8 января адвокат экс-президента опроверг его арест в интервью информационному порталу Erem News.

Сумма разнородных движений

Эти протесты стали самыми крупными со времен так называемой «зеленой революции» 2009 года. Тогда после объявления итогов президентских выборов, согласно которым победил Ахмадинежад, тысячи сторонников Мир-Хосейна Мусави, кандидата в президенты от реформистского лагеря, вышли на улицу с требованием отставки Ахмадинежада. Однако переросшие в беспорядки протесты довольно быстро и жестко были подавлены, Мусави так и не добился проведения перевыборов.

Акции протеста в Иране

Фотогалерея 

«Происходящие в стране события — это не действия одной силы, это слияние разнородных движений. Мы видели и лозунги как против самого исламского режима, так и против правительства Роухани», — сказал РБК российский востоковед Владимир Сажин. Спектр политических лозунгов был чрезвычайно широк, но базировался на общем недовольстве экономической политикой властей, указывает он.

По словам Сажина, в Иране либеральным реформаторам, которых олицетворяет Роухани, противостоит более консервативная часть элиты и общества. При этом, подчеркивает эксперт, нужно понимать «условный характер» реформаторской силы, так как она включена в общую логику действующего государственного строя. Роухани, продолжает Сажин, является «иранским прагматиком», то есть, декларируя приверженность идеалам исламской революции и запрещая, например, преподавание английского в начальных школах (об этом запрете Роухани объявил в начале января, объяснив его опасностью «культурного вторжения Запада»), в то же самое время понимает, что радикализм и изоляционизм навредят Ирану, тогда как взаимодействие с западными партнерами стимулирует экономическое развитие страны.

Избыточные расходы

Согласно Конституции Ирана, президент является вторым лицом в стране, тогда как первым — верховный руководитель страны, определяющий направление внешней и внутренней политики государства. Уже более 30 лет им является аятолла Али Хаменеи. Главное, что определяет президент, — экономическая модель развития. Главной заслугой Роухани считается принятие в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) — компромиссного соглашения по иранской ядерной программе с США, Россией, Китаем, Великобританией, Францией и Германией, после которого со страны были сняты введенные ООН санкции.

Благодаря частичной отмене санкций Роухани удалось укрепить экономику: когда он только пришел к власти, национальный ВВП падал почти на 6% в год, тогда как с марта прошлого года он показал рост до 12,5%. Роухани также удалось снизить инфляцию с 40% в 2013 году до 7,5% в 2016 году.

Али Хаменеи (слева) и ​Хасан Роухани

(Фото: Office of the Iranian Supreme Leader / AP)

Однако экономические успехи в основном связаны с развитием нефтяного сектора, который почувствовал себя свободнее после частичной отмены санкций, остальные отрасли практически не развиваются. Ситуация в целом остается сложной. По данным статистического центра Ирана, безработица сохраняется на уровне 12,4%. Среди молодых людей, которые и стали движущей силой нынешних протестов, она достигает 28,8%.

При этом в декабре Тегеран обнародовал бюджет на 2018 год, который предполагает увеличение расходов на внешнеполитическую деятельность, а также повышение налогов. Ряд западных и арабских СМИ связывают прошедшие протесты именно с раскрытием бюджетного плана. Однако, по мнению Хамидрезы Азизи, эксперта из Университета имени Шахида Бехешти (Тегеран), сказать, что основное недовольство иранцев вызвали именно расходы на внешнюю политику, будет преувеличением. Причиной протестов стало разочарование иранцев в правительстве, которое неэффективно управляет расходами и доходами, сказал в беседе с РБК Азизи.

Азизи также обращает внимание на то, что население Ирана «впервые увидело» реальные цифры бюджета. «Роухани впервые позволил общественности получить более прозрачную и детальную картину бюджета, и он призвал людей выразить свою критику по любой его части, которую они считают неприемлемой», — объясняет он.​

Курс останется прежним​

По мнению эксперта Российского совета по международным делам Максима Сучкова, после протестов иранское руководство будет более избирательно подходить к расходам на внешнюю деятельность и зарубежные операции, но на целеполагание или приоритеты Тегерана в регионе протесты не повлияют. Как отмечает эксперт, Иран не откажется от активной политики на Ближнем Востоке, поскольку для многих иранцев угроза «геополитического окружения» Ирана его основными противниками, а именно США, Саудовской Аравией и Израилем, довольна очевидна — отсюда и поддержка участия Ирана в войнах в Сирии и Ираке.

По мнению Азизи, иранско-российское сотрудничество на сирийском направлении продолжит развиваться, «поскольку это самый рациональный способ для обеих сторон сохранить уже достигнутые результаты, одновременно уменьшая свои расходы на участие в этом конфликте».

Несмотря на то что протестующие выступали против роста военных расходов, правительство вряд ли изменит внешнеполитический курс, пишет в своей статье Рей Такей, старший научный сотрудник американского Совета по международным отношениям. Учитывая происходящий в регионе передел сфер влияния, Исламская Республика видит уникальные возможности для проецирования своей власти, объясняет он. ​По мнению Такея, Тегеран гордится «Хезболлой» (шиитская ливанская группировка), слишком вложился в гражданскую войну в Сирии и слишком вовлечен в политику в Ираке, чтобы отказаться от «своей авантюристской внешней политики», пусть даже она и становится финансовым бременем.