Советник правительства Новой Зеландии — РБК: «Запад недооценил угрозу»

«Западные страны допустили грубейший просчет»

— Новая Зеландия — одна из немногих стран в мире и, пожалуй, единственная на Западе, поставившая перед собой целью полную ликвидацию очагов коронавируса COVID-19. На каких принципах основывается такой подход и почему власти решили идти по этому пути?

— Идея борьбы с инфекционными болезнями путем полной ликвидации их очагов не нова. Так называемая стратегия уничтожения применялась в борьбе и с оспой, и с полиомиелитом, от которого человечеству удалось избавиться почти полностью. В Новой Зеландии понятие «ликвидация вируса» предполагает, что новых заражений в стране не было зафиксировано минимум в течение 28 дней. Как следует из наших расчетов, если вы смогли избежать заражений за этот срок, то с очень высокой вероятностью распространение вируса в вашей стране прекращено. Разумеется, после ликвидации очагов вируса нужно отслеживать новые заражения, в частности среди приезжих из-за рубежа. В противном случае можно упустить возникновение новых очагов.

— Вы опирались на опыт других стран?

— Когда власти Новой Зеландии столкнулись с ростом числа заражений в феврале—марте, некоторые советники правительства, включая меня, обратили внимание на опыт борьбы с COVID-19 в Азии. Там стратегия жесткого подавления болезни показала впечатляющие результаты. Поэтому мы порекомендовали нашим властям и премьер-министру Джасинде Ардерн тоже взять курс на полную ликвидацию очагов вируса, а не просто пытаться сбавить темпы его распространения и сгладить эпидемиологическую кривую, как это пытались сделать на Западе.

Такая стратегия используется западными странами для борьбы с гриппом. В ее основе лежит гипотеза, что в краткосрочной перспективе вирус невозможно уничтожить. Однако я посчитал, что новый коронавирус имеет больше общего не с возбудителем гриппа, а с коронавирусом SARS, который удалось победить. То, что очаги нового коронавируса можно подавить, показал и опыт азиатских стран. В итоге власти прислушались, и чиновники подготовили план по введению в стране жесткого карантина, который продлился шесть недель. Это позволило нам ликвидировать большинство цепочек передачи вируса, а также увеличить объем тестирования — вплоть до 5–10 тыс. тестов в день при населении 5 млн человек. Затем мы постепенно снижали уровень строгости карантинных мер — с четвертого, самого жесткого, до первого. 8 июня мы вышли на первый уровень, то есть отменили все ограничения, касающиеся социального дистанцирования. Единственная сфера, в которой действуют ограничения, — это пограничный контроль. Мы по-прежнему обязываем всех приезжающих проходить карантин в течение 14 дней.

— В одной из своих статей вы упомянули, что для успешной борьбы с коронавирусом требовалось вводить ограничения не по восходящей, от мягких к жестким, а начинать сразу с жестких мер, а потом их плавно смягчать. Насколько принципиален этот момент?

— Это критически важный момент. В самом начале эпидемии премьер-министр сказала, что мы будем действовать быстро, но жестко. Мы отказались от стратегии, которую привыкли использовать для борьбы с гриппом, а вместо этого сразу приняли масштабные меры, чтобы максимально подавить очаги вируса уже на начальной стадии эпидемии. Это было непростое решение, но после консультаций, в том числе с представителями бизнеса, мы решили пойти таким путем.

— Считаете ли вы, что вспышку инфекции в Новой Зеландии удалось победить окончательно? Как вы планируете следить, чтобы приезжающие соблюдали карантин и не создавали новых очагов вируса внутри страны?

— Пограничный контроль имеет критически важное значение, так как это — единственное уязвимое место для Новой Зеландии с точки зрения возникновения новых заражений. Сегодня вы можете попасть в страну, только если являетесь ее гражданином или постоянно проживаете здесь. Есть несколько исключений, например для трудящихся в важных секторах экономики или тех, кто нуждается в помощи, но мы все равно говорим о небольших цифрах. Всем приезжающим необходимо пройти тест и провести 14 дней в изоляции. Для прохождения карантина их направляют в специализированные учреждения, где за ними ведется наблюдение.

Опасность заключается в том, что на правительство осуществляется давление с целью открыть границы для все большего числа граждан, главным образом из стран, которые скоро могут побороть вирус, например из Австралии. Понятно, что чем больше людей приезжают, тем выше риски. Поэтому мы всегда должны быть готовы к каким-то осечкам и завозу зараженных. Тем не менее полагаю, что Новой Зеландии под силу избежать появления новых масштабных очагов.

Фото: Hagen Hopkins / Getty Images

— Как вы думаете, почему другие западные страны не последовали вашему примеру? Это нежелание политиков брать на себя ответственность? Или дело в том, что уже к февралю—марту во многих западных странах было столько зараженных, что стратегия ликвидации не сработала бы в любом случае?

— Западные страны крайне недооценили угрозу, и это стало грубейшим просчетом. Как англоязычная страна и член Организации экономического сотрудничества и развития, Новая Зеландия привыкла во всем равняться на Запад. Однако ни США, ни Британия, ни структуры вроде ВОЗ или служб ЕС не дали нам ответа, как противостоять пандемии. Они не говорили, что нужно закрывать границы или жестче их контролировать, а, наоборот, утверждали, что нужно держать границы открытыми. Они не говорили, что ношение масок помогает, хотя сейчас выяснилось, что это эффективная мера. Да и в целом правительства в Западной Европе и США проявили себя очень вяло.

В итоге вместо Запада мы учились у Азии, где успех в борьбе с COVID-19 показали материковый Китай, Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань. На Тайване, например, начали принимать активные меры еще в январе — ужесточили контроль за границами, ввели масочный режим и отслеживали контакты зараженных с другими людьми. Они повели себя правильно, и — как итог — в этих странах насчитывается меньше всего заболеваний и смертельных исходов. Такая быстрая и уверенная реакция также освободила Тайвань от необходимости вводить жесткий карантин.

— Когда может появиться вакцина и сможет ли она окончательно нейтрализовать угрозу пандемии?

— Пока сложно говорить что-то определенное о том, когда появится вакцина и насколько она будет эффективна. Не до конца ясно, сколько будет действовать иммунитет от нее, как будет вести себя вирус. Пожалуй, больше пользы нам принесли бы эффективные антивирусные лекарства, позволяющие бороться с вызванной COVID-19 пневмонией так же, как мы боремся с бактериальной пневмонией. В этом случае новый коронавирус перестанет быть смертельно опасной болезнью.

«Стоит признать, что Швеция допустила ошибку»

— Вы утверждаете, что уничтожение коронавируса — оптимальная стратегия борьбы. Но многие скажут, что COVID-19 — неопасная болезнь, а поэтому лучше сразу смириться с рисками заражения, а не наносить вред экономике и жертвовать личной свободой людей.

— Конечно, каждая стратегия имеет плюсы и минусы. Нам еще не все известно о новом коронавирусе, а чем больше мы о нем узнаем, тем более угрожающими представляются его последствия. Более того, если коронавирус не уничтожить, кто знает, как долго он может продолжать распространяться в разных странах, вероятно, он вообще не пропадет сам собой даже спустя годы.

И вирус опасен не только с точки зрения прямого воздействия на организм человека, но и с точки зрения угрозы общественному порядку и экономике. Такая угроза особенно актуальна для неблагополучных, бедных государств, которые плохо подготовлены для борьбы и не могут помогать больным, не могут поддерживать свою экономику. Например, некоторые международные гуманитарные организации уже заявили о выводе своих сотрудников из неблагополучных стран из-за рисков, связанных с COVID-19. Учитывая эти факторы, стратегия ликвидации очагов имеет очевидные плюсы. Во-первых, вам удастся предотвратить гибель людей. Во-вторых, бизнесу легче работать в стране, свободной от вируса, где есть стабильность и где не надо придерживаться строгих ограничений. В странах, где вирус еще не побежден, придется жить с постоянным риском ухудшения эпидемиологической ситуации.

— Что вы думаете о решении Швеции не вводить карантин и попытаться побороть распространение инфекции за счет приобретения населением коллективного иммунитета? Может ли такой подход все еще оправдать себя или уже очевидно, что это тупиковый путь?

— Хороший вопрос. Когда мы изучали методы борьбы в других странах, многим в Новой Зеландии этот подход казался заманчивым. Мне же всегда казалось, что он был ошибкой и основывался на трех неверных допущениях. Первое состояло в том, что даже в условиях распространения вируса вы можете защитить граждан, входящих в группы риска. У шведов этого не получилось. Вторая гипотеза: население сможет быстро приобрести коллективный иммунитет. Особых подвижек здесь тоже не произошло (COVID-19 переболели менее 15% шведов. — РБК). Третья заключалась в том, что отсутствие карантинных мер позволит избежать экономических издержек. Такие надежды не оправдались (прогнозируется, что ВВП Швеции по итогам 2020 года упадет на 6%. — РБК). Я лично знаком с теми шведскими экспертами, которые выдвигали все эти гипотезы, и я уважаю их как профессионалов. На момент начала пандемии никто не мог сказать наверняка, какой путь правильный, а какой — нет, и аргументы шведских ученых имели под собой некоторую логику. Тем не менее стоит признать, что Швеция допустила ошибку. Вопрос — готовы ли ее власти сделать выводы и скорректировать свой курс.

Фото: Ajeng Dinar Ulfiana / Reuters

«Вирус может унести жизни 20–30 млн человек»

— Многие европейские страны, включая Россию, отменяют ограничения, введенные для борьбы с коронавирусом, но счет инфицированных в некоторых из них по-прежнему идет на тысячи. Насколько оправданными вы считаете послабления и какова вероятность возникновения в Европе второй волны заражений?

— Если вы снимаете ограничения в то время, когда заражению подвергаются тысячи людей, нетрудно предсказать, что будет дальше: число инфицированных снова подскочит, а очаги вируса будут разрастаться. Люди недооценивают, насколько низкий процент населения переболел вирусом и насколько оно уязвимо по отношению к болезни. Эпидемии в большинстве стран находятся на начальной стадии. Если нынешняя динамика заболеваемости сохранится, вирус может унести жизни около 20–30 млн человек. Возможно, если многие страны введут масочный режим, то есть шанс, что таким путем удастся сбить темпы распространения до приемлемого уровня, который можно контролировать. Посмотрим.

— Какие советы вы бы дали людям, которые опасаются заражения?

— На мой взгляд, самое важное — носить маски. В Азии ношение масок зарекомендовало себя как очень эффективное средство. Маски создают барьер для передачи вируса от источника заражения, а также в какой-то мере защищают здоровых людей. Недавно ВОЗ изменила рекомендации по поводу ношения масок. Раньше там говорили, что маски нужны только работникам системы здравоохранения, — полагаю, что отчасти такой совет можно объяснить тем, что в ВОЗ опасались дефицита масок для врачей. Сейчас же ВОЗ рекомендует носить маски всем категориям населения.

— Считаете ли вы, что страны, которые изначально не ставили задачи полного уничтожения вируса, все еще могут достигнуть этой цели?

— В целом практически любая страна может уничтожить очаги вируса. Для этого нужно соблюсти несколько условий. Во-первых, политическое руководство должно быть привержено цели уничтожения болезни. Во-вторых, властям требуется заручиться доверием со стороны населения, потому что люди должны будут пойти на жертвы и соблюдать карантинные меры. В-третьих, вам нужны ресурсы, чтобы развернуть систему отслеживания контактов инфицированных со здоровыми людьми. В-четвертых, необходимо жестче контролировать границы, чтобы не импортировать зараженных. Эти условия под силу выполнить практически любому государству, исключение составляют разве что некоторые африканские страны, у которых нет должной инфраструктуры на границах. Более того, если возникнут проблемы с разработкой вакцины или антивирусных препаратов, многие государства могут всерьез задуматься о реализации стратегии полного уничтожения очагов болезни. Если вы поместите людей на жесткий карантин в течение четырех-шести недель, вы можете уничтожить вирус, как это удалось сделать Новой Зеландии. Может быть, для этого потребуется больше времени, но это выполнимо. Во многих азиатских странах жесткий карантин не вводился, но вместо этого там действовал повсеместный масочный режим.

— Насколько сложно было бы России повторить успех Новой Зеландии?

— Стратегией жесткого подавления очагов вируса воспользовалась не только островная Новая Зеландия, но также развивающиеся экономики вроде Вьетнама, Таиланда и Монголии, которые имеют сухопутные границы с другими государствами. Россия — достаточно богатая страна и, насколько я себе представляю, обладает довольно хорошей системой здравоохранения. Может быть, в будущем, выбирая между азиатской и европейской моделями, часть регионов России пойдет одним путем, а часть — другим. Россия — крупнейшая страна в мире, и ее регионы отличаются друг от друга.

— У нескольких стран, в частности у Австралии, есть нарекания к Китаю из-за его действий на начальном этапе пандемии. Критике подвергалась и ВОЗ. Как бы вы оценили действия Китая и всемирной организации?

— Что касается Китая, тут смешанная картина. Там до сих пор не возбраняется работа рынков под открытым небом, на которых продаются разные животные, которые могут являться носителями. Надеюсь, Китай и другие азиатские страны разберутся с этой проблемой. С другой стороны, азиатские эксперты проявили себя с положительной стороны: они секвенировали вирус и распространили информацию о COVID-19 в публичном пространстве. В то же время в Китае был некоторый период в январе, когда казалось, что Пекин контролировал информацию о вирусе. Тогда на протяжении нескольких недель из КНР не было вестей о новых заражениях. Все это представлялось очень странным, учитывая, что эксперты за пределами Китая выявляли все новые заражения COVID-19. Руководствуясь простой арифметикой, несложно сделать вывод, что если граждане Китая завозили вирус в другие страны в ощутимых количествах, то уж в самом Китае число инфицированных должно было бы исчисляться в тысячах. В итоге это сделало трагедию более неотвратимой. Ведь если бы хотя бы в январе-феврале ВОЗ и КНР объявили тревогу, масштабную пандемию можно было бы предотвратить.