Эксперты оценили перспективы ЕАЭС на внешних рынках

Фото: Юрий Смитюк / ТАСС

За восемь лет работы Евразийского экономического союза (ЕАЭС) его внешнеторговая активность не была конвертирована в качество. Об этом говорится в рабочей тетради Российского совета по международным делам (РСМД) «Проактивная vs реактивная: промежуточные итоги внешнеэкономической политики ЕАЭС» (есть в распоряжении РБК). На это указывает то, что товарооборот союза и, в частности, его экспорт растут медленно, а его зоны свободной торговли (ЗСТ) с внешними игроками не вовлекают партнеров в евразийские цепочки добавленной стоимости, не помогают создавать совместные производства и привлекать для них инвестиции.

Общий вызов, утверждает автор тетради, ведущий научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Александр Королев, — переход стран в рамках зон свободной торговли на расчеты в национальных валютах. И хотя отказ от доллара на повестке не стоит, но в условиях санкций этот вопрос для ЕАЭС все более актуален — сотрудничество в этой области должно стать ключевым во внешнеторговой повестке организации.

На сегодня соглашения о ЗСТ у ЕАЭС есть с тремя странами — Вьетнамом, Ираном, Сербией. Эти документы вступили в силу «в принципиально иных, нежели в настоящее время, внешнеэкономических и внешнеполитических условиях», и их эффективность снизилась на фоне пандемии и продолжающейся уже почти два года геополитической напряженности. Эти договоры не смогли смягчить для ЕАЭС и особенно для России последствия экономических кризисов, при этом с момента начала полномасштабных боевых действий на Украине значимость союза для Москвы выросла, говорится в докладе.

В Россию начнут ввозить яйца из Турции и Ирана

Экономика

Соглашение о ЗСТ с Вьетнамом ЕАЭС заключил в 2015 году. Оно предполагает отказ к 2027 году от импортных пошлин для 90% товаров ЕАЭС. В период с 2015 по 2021 год товарооборот союза с Вьетнамом вырос с $2,47 млрд до $6,12 млрд; в 2022-м снизился до $4,1 млрд — именно в этом году в их торговле произошли структурные изменения: если раньше Ханой генерировал 60% всего товарооборота (это говорит о том, что ЗСТ была выгоднее Вьетнаму), то в 2022 году экспорт членов ЕАЭС во Вьетнам превысил импорт. Это произошло из-за того, что на фоне санкций поставки из Вьетнама в Россию, на которую сегодня приходится 85% вьетнамского импорта, сократились почти в два раза. В 2015 году 93% экспорта ЕАЭС во Вьетнам приходилось на Россию, и ЗСТ должна была позволить другим странам союза нарастить свои поставки в республику. Но этого так и не произошло — в 2022 году Россия обеспечивала 96% экспорта ЕАЭС во Вьетнам. Ключевые товары, которые поставляет союз Ханою, — это каменный уголь, железо и сталь, удобрения. Вьетнам, в свою очередь, поставляет в ЕАЭС в основном электрооборудование.

Эксперты называют документ крупным достижением, поскольку у Ханоя большой опыт работы в таких форматах — на сегодня Вьетнам участвует в 15 ЗСТ, в числе его партнеров Евросоюз, Южная Корея, Япония. Кроме того, страна интегрирована в глобальные цепочки добавленной стоимости и представляет собой рынок с населением 100 млн человек и растущим средним классом. На официальном и экспертном уровнях говорят о том, что ЗСТ с Вьетнамом может открыть дорогу к зоне свободной торговли между ЕАЭС и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), куда входят десять стран региона. Однако аналитики РСМД считают эти ожидания завышенными — создание ЗСТ с союзом в повестку АСЕАН не входит.

Временное соглашение, ведущее к созданию ЗСТ с Ираном, действует с 2019 года. Как сообщил в этом году МИД республики, полноценный договор о ЗСТ стороны подпишут 25 декабря в Санкт-Петербурге. У нынешнего документа есть две особенности: во-первых, Иран не входит во Всемирную торговую организацию (ВТО), а это значит, что договор закрепляет принципы либеральной торговой политики с государством, которое их соблюдать не обязано; во-вторых, это официально временный формат, который позволяет сторонам открывать свои рынки постепенно. По мнению экспертов, к полноформатному соглашению стороны подталкивает структура их внешней торговли. В 2022 году 63% товаров, которые из ЕАЭС импортирует Иран, — это злаки, при этом пошлины на их ввоз временная ЗСТ не затрагивает. При ввозе основных товаров из Ирана в ЕАЭС на них действовали нулевые пошлины (например, на пластмассу, на которую приходится 12,5% совокупного иранского экспорта в союз). Эксперты приходят к выводу, что переход к полноценной ЗСТ станет более выгодным для ЕАЭС, чем для Тегерана.

Соглашение о ЗСТ с Сербией — последний из преференциальных договоров ЕАЭС: его подписали в 2019 году, а в силу соглашение вступило в 2021-м. К 2015 году у Белграда уже было три зоны свободной торговли — с Белоруссией, Казахстаном и Россией, поэтому цель ЗСТ с ЕАЭС — наладить сотрудничество Сербии с Арменией и Киргизией. «Учитывая намерение Белграда вступить в ЕС, несколько лет назад ЗСТ ЕАЭС — Сербия можно было расценивать как потенциальный инструмент для запуска диалога ЕС — ЕАЭС. Однако в текущих условиях данное соглашение будет расторгнуто в случае евроинтеграции Сербии, поскольку подобный шаг противоречит принципам единой торговой политики ЕС», — отмечают эксперты. По их оценке, в 2022 году произошел заметный сдвиг в двусторонней торговле: тогда за счет поставок минерального сырья и удобрений экспорт ЕАЭС в Сербию вырос в полтора раза и составил $3,2 млрд. Эта категория товаров составляет около 80% поставок союза Белграду. Сербский экспорт в ЕАЭС также вырос в 2022 году — это произошло за счет машин и оборудования, их поставки увеличились в 1,7 раза.

Параллельно с этим страны союза также участвуют в зоне свободной торговли Содружества независимых государств (СНГ). Получается, что на пространстве СНГ сейчас действует два формата: многосторонний между девятью странами содружества и двусторонний на основании договоров 1990-х годов. Параллельная работа этих форматов — следствие политических конфликтов, говорится в докладе РСМД; сейчас, например, сложно представить, что переговоры о ЗСТ с Азербайджаном получат одобрение Армении, — так что в некоторых случаях страны заключают эксклюзивные двусторонние договоры.

ЕАЭС ведет переговоры о ЗСТ с другими странами — это не всегда крупные игроки, однако создание зон свободной торговли с ними может продвигать продукцию союза на развивающиеся рынки, интегрировать ЕАЭС в новые логистические и финансовые цепочки и стимулировать инвестиционное сотрудничество с новыми партнерами. В числе потенциальных партнеров по ЗСТ Королев выделяет Индию (формально процесс запустили в 2016 году), Египет (переговоры начались в 2016-м), Индонезию (переговоры начались в декабре 2022 года) и ОАЭ (первый раунд переговоров состоялся в начале 2023 года).

ЕАЭС располагает неоднородной сетью ЗСТ, а доля его текущих партнеров по таким зонам весьма незначительна — в 2022 году на них приходилось по 4% в импорте и экспорте; потенциальное расширение таких партнерств увеличит этот показатель на 8 п.п. в экспорте и на 3 п.п. в импорте, отмечается в докладе РСМД. С 2019 года союз не подписывал новых соглашений о ЗСТ, а это значит, что этот формат пробуксовывает. Причина в том, что члены ЕАЭС не хотят вести переговоры о торговле услугами, хотя этот сектор растет быстрее и занимает все более значимое место в трансграничной торговле. «Консервативная позиция по предоставлению преференций в торговле услугами не только препятствует встраиванию ЕАЭС в мировую экономику, но и несет альтернативные издержки для экономического роста и развития», — говорит Александр Королев.

Россия ограничила вывоз твердой пшеницы до конца мая

Экономика

В целом «текущая сеть ЗСТ ЕАЭС не является инструментом, определяющим внешнеторговую политику объединения», считает эксперт, при этом отмечая особую роль Китая, чья доля в экспорте ЕАЭС выше, чем у нынешних и потенциальных партнеров союза, в полтора раза, а в импорте — более чем в четыре раза. Королев предлагает несколько вариантов внешнеторговой стратегии ЕАЭС.

Первый: переход к более продвинутым торгово-экономическим соглашениям с ведущими партнерами — в частности, с Китаем. Это даст евразийским товарам доступ на один из крупнейших мировых рынков и встроит наиболее конкурентных евразийских игроков в глобальные производственные цепочки. «В то же время полноценное открытие рынка объединения для Китая может стать болезненным, а в отдельных случаях непреодолимым шоком для национальных экономик вне зависимости от длительности переходного периода. По этой причине заключение полноценной ЗСТ ЕАЭС — КНР представляется нереалистичным сценарием», — говорится в докладе. Можно подписать временное соглашение по аналогии с тем, что уже есть с Ираном, но в таком формате одна из сторон может запросто отменять преференции. «По этой причине шансы на промежуточный консенсус между КНР и ЕАЭС и выход на переговоры по преференциальному соглашению в любой из указанных вариаций в ближайшие несколько лет близки к нулю», — оценивает такой вариант Королев.

Второй: углубление уже существующих соглашений о ЗСТ — в частности, либерализация торговли услугами. Для этого надо позволить ЕЭК вести такие переговоры с внешними партнерами. «Данная инициатива полностью отвечает тактическим и стратегическим интересам России. Инструментально ключевая задача такого шага состоит в сохранении притока прямых иностранных инвестиций из зарубежных стран и возможности увеличить российский импорт критических технологий и услуг», — говорится в докладе. При этом геополитический кризис в Европе, политизация отношений внутри ЕАЭС и нежелание некоторых стран наделять ЕЭК новыми полномочиями делают этот шаг невозможным. Поэтому пока с внешними игроками следует вести двусторонние переговоры по торговле услугами и инвестиционному сотрудничеству.

Третий: единичные двусторонние соглашения между странами ЕАЭС и внешними игроками в сферах, которые находятся вне мандата ЕЭК. Например, в 2017 году Армения и Евросоюз заключили Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве, которое затрагивает в том числе торговлю услугами и инвестиционное сотрудничество. Краткосрочно это поможет членам ЕАЭС интегрироваться в мировую экономику, однако в долгосрочной перспективе поставит под вопрос интеграцию внутри объединения.

Армения созвала совещание из-за спора с Россией по ввозу продуктов

Бизнес

В старых условиях соглашения о ЗСТ работали в плюс, а в новой реальности они будут работать в большой минус, считает глава Института развития интеграционных процессов Всероссийской академии внешней торговли Андрей Точин. «Зона свободной торговли — это инструмент. В идеале он действует так: наша часть товаров идет в другую страну и перерабатывается в хороший продукт, а часть товаров другой страны перерабатывается в хороший продукт у нас, — пояснил РБК эксперт. — В нашем случае так не бывает — у России и ЕАЭС специализация сырьевая, а себе мы поставляем потребительские товары. При этом хотим развивать у себя производства, которые повышают уровень переработки сырьевых товаров».

«В целом с общими выводами доклада я согласен. Сейчас концепцию внешней торговли ЕАЭС надо пересматривать, — сказал эксперт. — Раньше модель была такая: мы продаем нефть и газ, получаем деньги, на эти средства покупаем технологии и производства и продукцию этих производств поставляем через те окна, которые мы открываем в рамках зон свободной торговли. Во многом так и было — продукция зарубежных компаний, которая производилась в России, поставлялась на все пространство СНГ. Сейчас модель поменялась — нет столько денег от нефти и нет внешних технологий, продукт которых мы можем предложить. Поэтому сейчас надо создать такую модель, которая позволит минимизировать издержки, которые мы получили из-за санкций».