Бюджетная валюта: почему нас ждет новое ослабление рубля

Рамки для построения прогнозов курса рубля понятны — это цены на нефть, предсказывать которые не научились даже арабские шейхи. Очевидно, что сейчас мировой спрос на нефть зависит от динамики глобального кризиса, вызванного пандемией коронавируса. Сроки создания вакцины и проведения массовой вакцинации, естественно, не поддаются надежной оценке. Однако если предположить, что нынешний кризис является циклическим, то в качестве грубого ориентира можно рассматривать кризис 2008 года. В этом случае ждать значимого подъема мировой экономики до начала 2021-го оснований нет.

Существенного роста экспорта до конца 2020 года, скорее всего, не будет. Это означает, что восстановление спроса на нефть и, самое главное, поступлений в федеральный бюджет пойдет медленно.

Интересно заметить, что с момента падения цен на нефть и заключения нового соглашения ОПЕК+ прошло уже много времени. Профицит федерального бюджета сменился дефицитом, но, несмотря на это, рубль девальвировался достаточно умеренно, а словосочетание «секвестр бюджета», то есть сокращение расходов, не обсуждается в публичной плоскости. Это необычно — и в кризис 2008 года, и в кризис 2014–2015 годов рубль (и Минфин) реагировали быстрее.

Отсутствие быстрой реакции можно объяснить двумя гипотезами:

• монетарные власти не верят в долгосрочное падение поступлений от продажи нефти и просто заняли выжидательную позицию. Дефицит бюджета покрывается за счет бюджетного правила, благо размер накопленных резервов достаточно велик. Есть возможность «купить время». А там, глядишь, и конъюнктура нефтяного рынка улучшится;
• в СССР традиционно старались придерживать непопулярные решения до прохождения «красных дат календаря» — вроде всенародных голосований. В этом случае до 2 июля об опасности девальвации рубля можно точно не беспокоиться.

Второй вариант перестанет быть интригой уже скоро. С первым — сложнее. Расход валюты в рамках исполнения бюджетного правила не очень велик. Соответственно, секвестр бюджета можно надолго отложить.

Однако есть еще одно обстоятельство, которое позволяет предположить, что сохранять статус-кво, просто выполняя бюджетное правило, российские монетарные власти скоро перестанут. Это — крайне негативное отношение к дефициту бюджета. С самого начала 2000-х, как только экономика оправилась от шока 1998 года, а цены на нефть стали расти, тут же началась борьба за сбалансированный бюджет.

Особенно впечатляющих успехов удалось добиться в бытность министром финансов России Алексея Кудрина: бюджет стал профицитным, удалось сформировать крупные валютные резервы. Эти резервы сильно выручили и в 2008 году, и в 2015-м. И слишком долго тратить эти резервы, не предпринимая никаких действий, никто не решится. Пример 1998 года (а тогда резервы были истрачены полностью) слишком силен, чтобы игнорировать опасность.

Дефицит бюджета можно снизить двумя способами: повысив доходы, в том числе за счет ослабления рубля, или снизив расходы. Оба способа имеют свои издержки.

Ослабление рубля помогает экспортерам и федеральному бюджету, а также тому бизнесу, который реально конкурирует с импортом. Но оно же больно бьет по импорту и разгоняет потребительскую инфляцию. Надо учитывать, что около трети потребительской корзины среднего россиянина составляют импортные товары.

Так что прибегать к такому сильному средству, как девальвация, следует с осторожностью. Но и обойтись без него не удастся, ибо это единственный способ поднять конкурентоспособность российских производителей в глобальной конкуренции. Хоть на внешних, хоть на внутренних рынках.

Сокращение бюджетных расходов опасно другим: степень огосударствления экономики России очень велика. До 70% россиян прямо или косвенно получают деньги от государства. Имеются в виду не только бюджетники и чиновники, но и работники коммерческих структур, тесно сотрудничающих с госсектором. Сокращение расходов ставит под удар очень много рабочих мест. Если их сильно «порезать», то это будет чревато нарушением социальной стабильности. Решиться на это при наличии значительных резервов еще сложнее, чем на девальвацию.

Из двух зол выбирают меньшее. Наиболее вероятный сценарий — после 2 июля плавное и постепенное ослабление рубля. В идеале курс должен стабилизироваться на такой отметке, при которой дефицит снизится до условно безопасных 3%. А колебания российской валюты могут происходить в очень широком диапазоне. В качестве грубых ориентиров можно использовать два уровня — от ₽60 за доллар в случае появления вакцины и быстрого восстановления спроса на нефть до ₽90 в случае новых внешних шоков, например второй волны пандемии.

Круглые числа всегда воспринимаются более значимыми, и этот психологически важный рубеж монетарные власти постараются удержать. Вспомним, что, когда 20 марта 2020 года курс доллара превысил ₽80, ЦБ сразу вмешался в ситуацию и использовал механизм бюджетного правила. Слишком быстрая девальвация может спровоцировать банковскую панику.

Все материалы нашего проекта доступны в Яндекс.Дзене. Подпишитесь, чтобы быть в курсе