Реформы или инерция: как не помешать восстановлению экономики
В редакционной статье The Economist описал состояние глобального хозяйства после пандемии как «экономику 90%». Действительно, физические ограничения предложения и спроса из-за карантина, падение доходов и трансформация сберегательных и потребительских предпочтений людей привели к тому, что привычная нам прежде экономика теперь выглядит совсем иначе.
Уровень потерь в 10%, разумеется, можно считать условным. Какие-то категории населения, компании и отрасли, регионы и национальные экономики потеряют больше, какие-то (включая, по всей видимости, Россию) меньше, а некоторые даже выиграют. Но факт остается фактом: мы имеем дело с изрядно съежившимися объемами мировой хозяйственной активности.
О полном возвращении к докризисным параметрам — как по масштабам производства и потребления, так и по их структуре — даже на среднесрочном горизонте речь не идет. И ключевой вопрос государственной политики в России и других странах сейчас в том, чтобы сделать восстановление максимально безболезненным и динамичным.
Не задавить рост
В силу специфики кризиса национальные стратегии неизбежно будут опираться на бюджетно-налоговый инструментарий: размер фискального бремени и его распределение, а также направления бюджетных расходов, включая трансферты различным категориям населения. При этом очевидно, что увеличение налоговой нагрузки на предприятия и население станет препятствием для скорейшего восстановления экономики.
Однако сегодня в России мы, напротив, наблюдаем движение в сторону повышения налогов (введение прогрессии подоходного налога, налог на крупные вклады) и ликвидации ранее действовавших льгот (внесение изменений в соглашения об избежании двойного налогообложения с офшорными юрисдикциями).
Тот факт, что эти меры носят ограниченный характер и затрагивают наиболее состоятельные слои населения, не должен вводить в заблуждение — во-первых, лиха беда начало, а во-вторых, любой дополнительный фискальный натиск в нынешних условиях — это чистый вычет из внутренней инвестиционной и потребительской активности. Негативные последствия неизбежны, особенно на фоне предстоящего сворачивания антикризисных программ.
Кому сегодня бюджетная поддержка необходима в первую очередь? Во-первых, нужно компенсировать потери тем, кто лишился доходов, и увеличение пособия по безработице в данном случае — правильный шаг. Более того, в отдельных регионах повышенные пособия могут сыграть роль своего рода «минимальной зарплаты», способствуя оздоровлению локальных рынков труда для низкооплачиваемых категорий граждан. Борьбе с бедностью могло бы способствовать и сохранение повышенных социальных выплат семьям с детьми.
Во-вторых, нужно помочь регионам, чье положение оказалось крайне тревожным. За первые семь месяцев 2020 года поступления налога на прибыль по сравнению с тем же периодом 2019-го сократились на 18%, а регионам приходилось поддерживать повышенный примерно на 20% уровень бюджетных расходов.
Разумеется, суммарные показатели здесь скрывают огромный разброс результатов. Чтобы не допустить фискальных кризисов и усиления межрегионального неравенства, необходимо прибегать к сглаживанию шоков за счет средств федерального бюджета. Увеличение трансфертов за тот же период на 62%, или на ₽667 млрд, говорит о том, что в центре осознают эту проблему. Но важно не бросать дело на полпути, продолжая компенсировать выпадающие доходы.
Гильотина и не только
Компании в различных отраслях также переживают тяжелый стресс. Но в отличие от граждан и региональных властей предприниматели могут прибегнуть к процедурам банкротства. Именно их совершенствованием теперь и следует заняться, чтобы новый бизнес можно было бы с минимальными издержками начать с чистого листа — как для старых, так и для новых собственников.
Государственный сектор в сложных условиях может стать основой для стабилизации и выживания. Но для динамичного посткризисного развития нужна совсем другая энергия, которую могут обеспечить только частные предприятия. Поэтому так или иначе придется начать приватизацию не в меру разросшейся коммерческой собственности государства, причем приоритетом тут должны быть не фискальные интересы, а структурные преобразования экономики.
Наконец, важным антикризисным инструментом может стать либерализация регуляторной среды. На время пандемии были смягчены некоторые надзорные процедуры. Стоило бы продлить этот режим (особенно в наиболее пострадавших от кризиса отраслях), в идеале превратив его из льготного в нормальный.
Чтобы повысить гибкость и выживаемость бизнеса в трудных условиях, нужно расширить программу «регуляторной гильотины», окончательно ликвидировав многочисленные нормы, продемонстрировавшие за последние полгода свою ненужность.
Готовы ли власти к сокращению легиона проверяющих и их безмерных полномочий? Вопрос остается открытым. Как и степень готовности к реализации активной антикризисной политики — к бюджетному смягчению за счет накопленных резервов, а не повышения фискальной нагрузки, к расставанию с наиболее лакомыми кусками госсобственности, к диверсификации и открытию экономики, к утверждению основ нормальной конкуренции. Но все это необходимо, чтобы «экономика 90%» в России стала стартовым уровнем для нового подъема и обновления структуры национального хозяйства.
К сожалению, на сегодняшний день гораздо более вероятной выглядит реализация альтернативного сценария — продолжение по инерции безыдейной и крайне пассивной политики последних лет, целевой функцией которой был признан объем сформированных резервов — выведенных из национального экономического оборота ресурсов, а результатом явилось нарастающее отставание российской экономики от динамики мирового развития.
Но сценарий этот теперь чреват уже не прежней стагнацией , а полноформатной экономической деградацией, сопровождаемой обострением бедности и социальных противоречий.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Спросите профи», может не совпадать с мнением редакции
Период с очень низким или отсутствующим ростом в экономике. Основной признак стагнации – замедление темпов роста ВВП в пределах 0-3%.
