Суд дал до 12 лет подбросившим Голунову наркотики полицейским

Игорь Ляховец (Фото: пресс-служба Московского городского суда)

Мосгорсуд назначил лишение свободы на сроки до 12 лет колонии общего режима пятерым бывшим сотрудникам управления внутренних дел по Западному округу столицы, которые летом 2019 года задержали спецкора Meduza (издание признано иноагентом) Ивана Голунова и подбросили ему наркотики. Такой приговор вынес судья Сергей Груздев, передает корреспондент РБК.

Экс-начальник отдела наркоконтроля УВД по ЗАО Игорь Ляховец получил 12 лет колонии с лишением права занимать должности, связанные с функциями представителя власти сроком на пять лет, также его лишили звания подполковника.

Оперуполномоченные Акбар Сергалиев, Максим Уметбаев, Роман Феофанов — по восемь лет. Оперативник Денис Коновалов — единственный фигурант дела, который признал вину, — получил пять лет.

Кроме того, всех экс-полицейских лишили званий: Сергалиев и Коновалов были старшими лейтенантами, Уметбаев — младшим лейтенантом, Феофанов — младшим сержантом. Также они не смогут занимать должности, связанные с функциями представителя власти: для Сергалиева, Уметбаева и Феофанова срок действия данного ограничения составит четыре года, для Коновалова — 1,5 года.

Суд полностью удовлетворил гражданский иск Голунова к экс-полицейским. С каждого из них взыскано по 1 млн руб. в счет морального вреда.

Бывшие полицейские обвинялись в превышении должностных полномочий (ст. 286 УК), фальсификации доказательств (ст. 303 УК) и незаконном обороте наркотиков (ст. 228 УК).

Голунов был задержан 6 июня 2019 года, журналисты отреагировали на его преследование акциями протеста. 11 июня, накануне несогласованного митинга в защиту журналиста, министр внутренних дел Владимир Колокольцев сообщил, что обвинения с Голунова сняты, он будет освобожден, а действия полицейских — проверены. Почти сразу в столичной полиции начались увольнения, а спустя полгода ФСБ и СК задержали пятерых оперативников из числа непосредственно причастных к преследованию журналиста.

Суд счел доказанным, что обвиняемые под руководством Ляховца создали преступную группу и фальсифицировали результаты оперативно-разыскной деятельности в отношении Голунова. Их целью, по версии следствия и гособвинения, при этом было «создание оснований для продвижения по службе, получения наград и материальных поощрений с целью искусственного повышения показателей выявленных и раскрытых преступлений». Гособвинитель Татьяна Паршинцева говорила, что действия полицейских «подорвали авторитет государственной власти и создали негативное общественное мнение о сотрудниках полиции».

Согласно материалам, которые открыто оглашались в процессе по делу полицейских, в УВД по ЗАО заинтересовались Голуновым за три месяца до задержания — в марте 2019 года. Тогда Ляховец пришел к старшему оперативнику московского СИЗО № 3 Владимиру Матвееву и попросил помочь оформить на бумаге некоторые сведения, якобы полученные в ходе оперативной работы. Ляховец сообщил, что «лицо по имени Иван» с номером телефона Голунова торгует синтетическими наркотиками в ночных клубах Mix и «Магадан» на Кутузовском проспекте. Задачей Матвеева было изложить эти данные на бумаге, которую полицейские могли бы положить в основу дела оперативной проверки. Матвеев составил справку-меморандум, где указал, что данные о торговле наркотиками получены от одного из арестантов СИЗО № 3.

22 марта полицейские начали оперативные мероприятия в отношении Голунова; с помощью сервисов «Яндекса» установили, где он живет и как перемещается по городу, начали за ним слежку. 6 июня полицейские Сергалиев, Феофанов и Коновалов задержали журналиста, подбросили ему в рюкзак пять свертков «вещества, производного от N-метилэфедрона», весом чуть более семи граммов и доставили в отдел. Там его избили, применили к нему удушающие приемы, а также за ноги протащили по лестничному маршу, в результате чего журналист ненадолго потерял сознание. Затем оперативники с понятыми пришли домой к Голунову для «обследования помещения» и подбросили ему на шкаф 5,4 г кокаина, 0,37 г «производного N-метилэфедрона» и электронные весы со следами наркотиков.

Полицейские, кроме Коновалова, категорически отрицали свою вину. Уметбаев признал, что после задержания дал Голунову одну пощечину (это было зафиксировано видеокамерами), однако оперативники объяснили это «вызывающим поведением» задержанного.

Максим Уметбаев

(Фото: пресс-служба Московского городского суда)

Как Ляховец получил информацию о том, что человек с номером телефона Голунова торгует наркотиками, и почему решил заняться его разработкой, открыто не сообщалось. Суд допрашивал полицейских в закрытом режиме: сведения, которые они могли раскрыть в ходе допроса (например, методы ведения оперативно-разыскной деятельности и ее нерассекреченные пока результаты), составляют гостайну.

В суде обвиняемые и их адвокаты настаивали на вызове ряда свидетелей, которые могли бы дать показания в их защиту. Среди них, например, бывший начальник отдела по контролю за оборотом наркотиков УВД по ЗАО Москвы, полковник Андрей Щиров, которого называли куратором задержания Голунова. Однако он был уволен почти сразу после освобождения журналиста и, по данным «Интерфакса», уехал в Черногорию.

Среди других материалов, которыми гособвинение доказывало вину полицейских, — материалы их прослушки после освобождения Голунова, видеозаписи с камер наблюдения и показания нескольких человек, которые видели журналиста в день его задержания, — это в том числе понятые и эксперты-криминалисты. Существенная часть материалов дела засекречена.

Голунов сразу после задержания связал случившееся со своим расследованием об участии высокопоставленных сотрудников ФСБ в похоронном бизнесе в Подмосковье. В зале суда, когда журналисту избирали меру пресечения, он сообщил о поступавших ему угрозах из-за расследования о похоронном бизнесе. «В этой статье есть сведения о связях с этим бизнесом силовиков из УФСБ по Москве и области», — говорил Голунов. Об угрозах говорил и главный редактор Meduza Иван Колпаков. По его словам, в редакции «на 100 процентов» уверены в том, что преследование связано с его работой. «Чем больше проходит времени с момента его задержания, тем точнее мы понимаем, кто именно мог организовать силовую операцию против него. На протяжении как минимум 13 последних месяцев Иван Голунов получал угрозы от героев еще не вышедшего текста. За пару часов до задержания Иван сдал этот текст своему редактору Алексею Ковалеву — вот такие они удачливые люди», — говорил тогда главный редактор.

Спустя год после задержания в интервью Meduza Голунов рассказал, что он отказался от версии связи своего дела с расследованием про ритуальный бизнес. «Идет работа по заказчику этого преступления. Я не могу говорить каких-то подробностей. Все, что я могу сказать, — это то, что мое задержание не связано с заметкой про ритуальный бизнес», — сказал Голунов. Из сведений, добытых оперативниками уже после его освобождения, следует, что разрабатывать Голунова начали до того, как он приступил к работе над материалом о силовиках и рынке ритуальных услуг, говорил журналист.

Впрочем, Голунов уверен, что связь преследования с его текстами есть. «Преступление было связано с моими расследованиями. Вероятно, заказчики решили, что все журналисты употребляют наркотики и Голунов наверняка тоже. Сделали все максимально топорно, не ожидая такого резонанса, не думали, что кто-то будет разбираться в этом подробно, изучать доказательства. А когда пришлось погрузиться и изучить, то все очень удивились», — утверждал журналист в интервью It’s My City.

В суде Голунов давал показания только непосредственно о дне своего задержания. Журналист отметил, что полицейские интересовались его визитами в Ригу (там находится редакция Meduza), старались изъять все его носители информации, включая компьютер и флешки. Так, не обнаружив компьютера в рюкзаке журналиста, полицейские заметно разочаровались, говорил Голунов. Кроме того, «обнаружив» подброшенные наркотики на шкафу в его квартире, полицейские практически закончили осмотр жилища — например, они не проявили никакого интереса к цветочным горшкам, отмечал он.

\Голунова задержали днем 6 июня 2019 года в районе метро «Цветной бульвар», когда он шел из коворкинга, где работал вместе с коллегами, на встречу с коллегой. В автомобиле полицейских и позднее в УВД он настаивал на возможности пригласить адвоката или сообщить о своем задержании близким; в ответ ему наносили удары и спрашивали: «Ты что, американских фильмов насмотрелся?» Понятые, которых оперативники привлекли к осмотру Голунова и его квартиры, были явно знакомы с полицейскими, а перед анализами на наркотическое опьянение ему настойчиво предлагали попить воды, говорил журналист. Позже Голунов говорил, что в Москве распространена практика подбрасывания наркотиков со стороны силовиков. При этом после дела самого Голунова их количество сократилось. «Я разговаривал с судебными работниками, читал много приговоров по этой статье и вижу, что сомнительных дел стало меньше. Судьи говорят, что сейчас в суды передаются только «крепкие» дела по таким статьям», — говорил он.

Журналист много говорил и о насилии, которое применяли к нему полицейские. Так, оказавшись в холле УВД по ЗАО после сдачи анализов, он схватился за скамью, на которой сидел, и отказался идти дальше: «Там я чувствовал себя в безопасности, потому что находился в зоне видимости камеры. Меня стали отрывать от лавочки, применять болевые приемы, давить на костяшки пальцев. Я разжал руки, меня потащили к выходу. Феофанов зажал мне шею рукой. Дотащили меня до лестницы. Я упал на лестницу, Сергалиев взял меня за ноги, Феофанов — за плечи, и они потащили меня вниз. Спиной я ударялся о ступеньки, в какой-то момент ударился левой частью головы. Возможно, в какой-то момент я потерял сознание, потому что из трех лестничных пролетов я помню только один. А следующее, что помню, — как лежу на улице спиной на асфальте, и Феофанов поставил мне ногу на грудь. Потом он изменил положение, поставил колено и оперся на него всем своим весом, это было очень больно. Меня за ноги, за руки закинули на заднее сиденье автомобиля».